Издержки профессии (СИ) - "Ginger_Elle" - Страница 10

Он тут же опустился назад, зная, что Воскресенский будет недоволен, но под его весом при каждом шевелении ломались всё новые травинки, а старые продолжали колоть и царапать кожу.

«Терпи! — приказал он себе, не дожидаясь, пока это ему скажет фотограф. — Две минуты. Терпи!»

— Почему вертишься? — рявкнул Воскресенский из-за камеры. — Что за конвульсии?!

— Колется, — объяснил Макс, закидывая руки за голову, как было указано в описании сюжета.

— А кому сейчас легко, — хмыкнул Воскресенский, отмахиваясь от слепней.

Лоб у него был уже влажным от пота. Фотограф даже в такую жару оставался в водолазке, и Макс, присмотревшись, заметил, что под ней проступает что-то на самом деле напоминающее повязки, причём не только на рёбрах и животе — на руках тоже и даже на шее с одной стороны. Максу, конечно, было любопытно.

Съемка началась, но модели лежать спокойно было очень тяжело. Его не только трава колола — ещё и чёртовы мухи постоянно пытались покусать. Воскресенский, поначалу делавший замечания довольно лениво, вскоре разошёлся и опять начал орать.

Потом они переместились на другой пятачок и экзекуция продолжилась, потом на третий. У Макса вся спина огнём горела. Руки тоже пощипывало, но не так сильно. Из-за жжения было очень тяжело сосредоточиться на съёмке и сохранять блаженное выражение лица.

— Ну и рожа! — неистовствовал Воскресенский. — Тебя как будто стошнит сейчас! Сделай нормальное лицо. И держи его, держи! Нет, не такое!

— А какое? — сквозь зубы спрашивал парень.

— Ты модель или я? Какое-какое? Сейчас самодовольное, а должно быть просто довольное, спокойное. А сейчас на дебила похож… Слюну ещё пусти! Соня, он, может, правда умственно отсталый, а?

Соня отбивалась от слепней и вообще не обращала на фотографа внимания.

— Ну вот теперь более-менее. Так, не меняем выражения!

И тут Макс подскочил.

— Куда?! — заорал Воскресенский. — Куда, идиот?! Можешь ты полежать три секунды спокойно?!

— Мне под футболку кто-то заполз! Кусается!

— О, господи!.. Что за наказание с ним!

Макс сел, задрал футболку и пытался вытряхнуть оттуда насекомое, оказавшееся каким-то маленьким и шустрым, вроде муравья. Соня подбежала к парню и стала помогать.

— Точно, муравей! Здоровый какой!.. — воскликнула ассистентка.

— И ты туда же, — Воскресенский вытер со лба пот. — Сколько нам ещё с этой деревенщиной мучиться? Соня, я тебя спрашиваю! Сколько сессий ещё?

— Пять, плюс розы переснимать придётся.

— Значит, шесть. Ещё шесть сессий с этим недоумком!

Макс, у которого терпение тоже уже лопнуло, выпалил:

— Я тоже жду не дождусь, когда всё это кончится! Думаете, с вами кому-то приятно работать?!

Воскресенский удивлённо поднял бровь, видимо, не ожидая, что кто-то осмелится ему возражать:

— Так, мальчик, ты здесь всех, а меня в первую очередь, достал своим непрофессионализмом! Я тут, чтобы снимать, а не делать тебе приятно! И я, в отличие от тебя, свою работу знаю. Так что заткнись и слушай, что взрослые говорят.

Макс ничего не ответил и лёг обратно на траву, глядя в небо злыми глазами. Фотограф вернулся к камере, но, сделав два кадра, заявил:

— Нет, хватит! Это просто невозможно. Складываемся и уезжаем. И если окажется, что рабочих кадров нет — а их, скорее всего, нет — мы знаем, кто сорвал сегодняшний сет. Я лично позвоню Гартману и сообщу о том, как его модели работают.

«Звони-звони, — злорадно подумал Макс, поднимаясь с травы. — Хоть пять раз звони!»

Но в глубине души ему, конечно, было немного страшновато: вдруг эта фотосессия на самом деле провалилась и хороших кадров не будет. Он снял футболку, потому что ощущение, что по спине кто-то ползает, до сих пор не оставляло.

— Ви, у него вся спина в царапинах и руки тоже. Ты посмотри! — сказала Соня, но если Макс надеялся, что она ему посочувствовала, то зря, так как Соня тут же добавила: — Мы же завтра в бассейне снимать хотели.

Воскресенский пожал плечами:

— Мы не со спины его будем снимать.

Тем не менее он подошёл к Максу:

— Дай гляну.

Он взял парня за плечи, чтобы развернуть спиной к свету, отчего Макс сдавленно зашипел, и потрогал кожу в нескольких местах. Прикосновения были не грубыми, чего Макс боялся, а наоборот, очень осторожными, нежными, даже успокаивающими.

— Ерунда, мелкие царапины да парочка укусов — заживёт через два дня. Меньше надо было вертеться.

На обратном пути Макс принимал на переднем сиденье сониного «Лансера» позы одна изощреннее другой, чтобы уменьшить площадь соприкосновения спины и сиденья. Он понимал, что на спине действительно всего лишь мелкие ссадины и царапины, пусть и много, но драло от них так, что ой-ой-ой. Почти как пилинг.

— Соня, ты как думаешь, рабочих кадров правда не будет? — спросил он ассистентку.

— Может, и будут. Посмотрим. Он разозлился просто. А тебя, кстати, кто за язык тянул?

— Да выбешивает этот псих! Я и так терплю изо вех сил. Я не йог, чтобы на иголках лежать и улыбаться. Попробовал бы он сам туда лечь. Его что, все терпят? Ну, другие модели?

— Вообще-то да. Ви достаточно слово сказать, чтобы карьеру модели разрушить. И наоборот — он может так снять, что спрос и гонорары в десятки раз вырастут. Так что все молчат и радуются. Но ты, как я поняла, дальнейшей карьерой не особо озабочен.

— Ну да, я не собираюсь этим заниматься всерьёз. Это так…

— Снимали бы мы в Москве, он бы тебя уже после той истории с чашкой выгнал. А тут у него вариантов других нет, так что придётся тебе пострадать во имя искусства.

— А почему он тут снимает?

Соня вздохнула:

— Много причин. Контракт очень выгодный. Он для этого «Серебряного листа» уже снял похожую серию, только с женщиной. В Португалии снимали… Красота! Получилась очень удачная кампания, они и захотели ещё того же типа, только с мужчиной. Но вторую серию уже вклинивать особо некуда было — у Ви всё на год вперёд расписано, поэтому решили у вас снимать, раз уж он всё равно тут будет жить.

— Зачем ему тут жить? — осторожно поинтересовался Макс. Ассистентка немного нахмурилась, словно думая, рассказывать или нет.

— Он в «Вишнёвом саде» на лечении, — наконец сказала она.

«Вишнёвый сад» (хотя у Макса название после прочтения в школе пьесы Чехова почему-то больше ассоциировалось с психушкой) был крупной клиникой пластической хирургии. Врачи там работали очень квалифицированные, уровень оказания услуг был одним из лучших в России, а цены по-провинциальному гуманными, так что клиенты ехали в основном из Москвы. Можно сказать, что валом валили. Поблизости от «Сада» даже две гостиницы построили — такое там было хлебное место.

— У него что, денег не хватает, чтобы в Москве лечиться?

— С деньгами у него на самом деле сейчас не очень, — пожала плечами Соня.

— Ну, конечно, не очень. С такими-то гонорарами!.. Машина вон какая, — парень кивнул в сторону ехавшего перед ними «кадиллака».

— Этой машине шесть лет уже, если не больше. Тогда у него с финансами нормально всё было. А потом… Он большой участок купил, коттедж построил, ещё и фахверковый, дорогущий… Хорошо так вложился, может, долги даже были, я не знаю точно. А дом потом сгорел, и Ви сам пострадал, год не работал, а когда начал… Ну, там всякое было… Некоторые проекты до конца не доводил или… неважно… За невыполненную работу опять же неустойка. Он только с этой зимы начал нормально работать.

— А дом не застрахован, что ли, был? — спросил Макс.

— Умный какой! — фыркнула Соня. — Был, только страховку не выплатили. Там выяснились… обстоятельства.

— Понятно, — сказал Макс, хотя на самом деле это было не очень понятно. — А в «Вишнёвый сад» он из-за ожогов приехал?

— Из-за ожогов, — подтвердила Соня. — Ишь, Шерлок Холмс… Может, ты и не такой дурачок. Ему надо было давно ими заняться. Ви тогда после пожара увезли в какую-то районную больницу у чёрта на рогах, он там три недели провалялся, пока его в нормальное ожоговое отделение не перевели, ну и зажило всё как-то не так.