Фантастические сказки - Энсти Ф. - Страница 45

- Я сделаюсь невидимкой, - сказал джинн, тут же исполняя свои слова, - Но смотри, не обманывай меня, ибо я все буду слышать.

- Так вы вернулись, г. Вентимор? - сказала, входя, г-жа Рапкин. - И без того господина? Ах, как я удивилась, и муж мой тоже, когда вы утром уехали в такой роскошной карете и прекрасном наряде. «Будь уверен, - сказала я мужу, - будь уверен, что за г. Вентимором прислали из Букингемского дворца, а пожалуй, и из Виндзорского замка!»

- Оставим это пока, - с нетерпением сказал Гораций. - Мне нужна та медная бутыль, которую я купил на днях. Приносите ее, пожалуйста.

- Вы, кажется, тогда сказали, что больше не желаете ее видеть и пусть я дену ее куда угодно?

- Ну, теперь я передумал. Так, пожалуйста, принесите, да поскорее.

- Ах, право, как мне жалко, сударь! Только никак не могу, потому что Рапкин, не желая заваливать квартиру хламом, только вчера продал ее господину, который торгует костями и тряпьем тут, за мостом, и взял-то за нее всего полкроны.

- А как зовут этого торговца? - спросил Гораций.

- Дильджер, Эммануиль Дильджер. Когда вернется Рапкин, то, конечно, сбегает за нею с удовольствием, если только вам требуется.

- Я схожу сам, - сказал Гораций. - Не беспокойтесь, г-жа Рапкин, ваша ошибка была весьма естественна, только… только этот кувшин мне понадобился опять. Можете идти.

- О, лицемер со лживыми речами! - сказал джинн, становясь видимым после ее ухода. - Разве я не предвидел твоего коварства? Верни меня в мой сосуд!

- Пойду и постараюсь добыть его, - сказал Гораций. - Не задержусь и пяти минут.

И он собрался идти.

- Ты не покинешь этого дома! - крикнул Факраш. - Ибо мне весьма ясно, что ты употребляешь эту хитрость с целью убежать и выдать меня Демону Прессы.

- Если вы не видите, - сердито ответил Гораций, - что я не меньше вашего хочу засунуть вас в эту проклятую бутыль, то вы довольно крепколобы. Неужели не можете понять? Бутыль эту продали, и я не могу ее выкупить, не выходя из дома. Не будьте же так чертовски неразумны!

- Если так, иди, - сказал джинн, - а я здесь дождусь твоего возвращения. Но знай, что если ты долго промедлишь или вернешься без моего сосуда, то этим обличишь свое вероломство и я покараю всякими казнями тебя и тех, кто тебе дорог.

- Я вернусь не позже, как через полчаса, - сказал Гораций, чувствуя, что такого срока вполне достаточно и благодаря судьбу за то, что Факраш не вздумал идти с ним сам.

Он надел шляпу и убежал, чтобы поскорее выкупить бутыль. Не так легко оказалось найти лавчонку Дильджера, грязную и пыльную, помещавшуюся в каком-то маленьком закоулке, с выставкой из нескольких жалких старых стульев, хромых умывальников и ржавых решеток, а внутри набитую грязными матрацами, пустыми футлярами от часов, тусклыми и растрескавшимися зеркалами, сломанными лампами, исцарапанными рамами от картин и вообще такими предметами, которые не могли иметь ценности ни для какого человеческого существа. Но среди этой коллекции ненужного хлама не было видно медного кувшина.

Вентимор вошел и увидел юношу лет тринадцати, который в сумерках портил себе глаза над одним из тех полукопеечных юмористических листков, какие теперь, благодаря усовершенствованной системе воспитания, стали доступны, по крайней мере, восьмидесяти процентам нашего молодого поколения.

- Мне нужно г-на Дильджера, - сказал он.

- Его нет, - ответил юноша. - Нет дома. Ушел на аукцион.

- Так не знаете ли, когда он будет?

- Может вернуться к чаю, только сказал, чтобы я не ждал его раньше ужина.

- Не найдется ли у вас старой металлической бутыли, медной… или бронзовой… не продадите ли?

- На этом меня не поймаешь! Бутыли бывают стеклянные.

- Ну, так кувшин, что ли… Большой медный горшок… Что-нибудь в этом роде.

- Таких не держим, - сказал мальчик и опять погрузился в своих «Молодцов-Удальцов».

- Вот я сам посмотрю, - сказал Гораций и с замиранием сердца принялся искать, страшно боясь, что зашел не в ту лавку, так как пузатого кувшина здесь, очевидно, не было. Наконец, к своей невыразимой радости, он усмотрел его под куском подъеденного молью плиса.

- Вот я хотел чего-нибудь подобного, - сказал он, щупая карманы и убеждаясь, что при нем как раз соверен. - Что вы за него просите?

- Не знаю, - сказал мальчик.

- Я дал бы три шиллинга, - сказал Гораций, не хотевший сразу проявлять особой щедрости.

- Скажу хозяину, когда придет, - был ответ.

- Я взял бы ее сейчас, - настаивал Гораций. - Ну я дам вам три с половиной.

- Да она того и не стоит, - возразил простодушно юноша.

- Может быть, - сказал Гораций, - но я спешу. Дайте мне сдачи, вот, с соверена, и я возьму ее с собой.

- Вам что-то уж очень хочется забрать ее, сударь! - сказал мальчик, вдруг ставший подозрительным.

- Вздор! - сказал Гораций. - Мне недалеко нести, вот и все.

- Если все, то можете дождаться хозяина.

- Мне… сейчас не время, а в другой раз, пожалуй, не попаду к вам, - сказал Гораций.

- Непременно попадете, если живете близко, - и юноша снова вернулся к своим «Удальцам».

- Так-то вы делаете хозяйское дело? - сказал Гораций. - Послушайте, молодой негодяй, я вам дам пять шиллингов. Неужели будете таким дураком, что откажетесь?

- Не буду так глуп, чтобы отказаться и не буду так глуп, чтобы взять, потому, что меня оставили здесь только стеречь, чтобы ничего не стащили. Продавать мне ничего не приказано, да я и цен-то не знаю. Вот вам и весь сказ.

- Берите пять шиллингов, - сказал Гораций, - и если мало, так я потом зайду и сторгуюсь с хозяином.

- Вы, кажется, сказали, что нескоро сюда попадете? Нет, барин, меня так не проведешь!

Горацию безумно захотелось тут же схватить драгоценный кувшин и удрать с ним. Он уступил бы искушению и навлек бы на себя самые бедственные последствия, если бы в эту минуту в лавчонку не вошел пожилой человек. Фигура его была сгорблена и во всей осанке было что-то более размашистое, чем считается нужным у благовоспитанных людей, однако он вошел с авторитетным видом.

- Г. Дильджер, - пропищал юноша, - вот этому барину приглянулся вон тот медный горшок. Непременно хочет купить его. Пять шиллингов давал, но я сказал, чтобы дождался вас.

- Умно сделал, мой мальчик! - сказал г. Дильджер, устремляя на Горация свои проницательные, хотя и водянистые, старые глаза. - Пять шиллингов! Ах, сударь, мало же вы знаете толку в старинной меди, чтобы столько давать!

- Знаю не меньше всякого другого, - сказал Гораций. - Но готов дать и шесть шиллингов.

- Никак нельзя, барин. Ей-же-ей, не могу! Сам я дал за него фунт у Кристи, это верно, как то, что я стою здесь перед Творцом моим, а вы - грешник! - заявил он воодушевлено, хотя двусмысленно.

- У вас немножко слаба память, - сказал Гораций. - Вы купили его вчера у некоего Рапкина, который сдает квартиры на Викентьсвой площади и заплатили ровнехонько полкроны.

- Не смею противоречить вам, сударь, - сказал г. Дильджер, не выказывая ни малейшего смущения. - И если я купил у г-на Рапкина, то он - человек почтенный и, конечно, добыл эту вещь не бесчестным путем.

- Я этого и не говорил. Что же вы за нее хотите?

- Да вы хоть взгляните на работу! Теперь уж так не сделают. Голландская посуда! Они там держат молоко и все такое.

- Черт побери! - сказал Гораций, окончательно выйдя из терпения. - Уж я-то знаю, что в ней держали! Скажете ли вы мне, что вам за нее нужно?

- Такую редкость не могу уступить дешевле, чем за тридцать шиллингов, - любовным тоном ответил г. Дильджер. - Иначе продал бы себе в убыток.

- Я дам вам соверен, вот! - сказал Гораций. - Вы сами знаете, сколько тут лишку, это мое последнее слово!

- А мое последнее слово, сударь, что я желаю вам доброго вечера, - сказал достойный торговец.

- Итак, доброго вечера, - сказал Гораций и вышел из лавки скорее с целью заставить уступить, чем отказываясь от кувшина, без которого он вернуться не смел; между тем у него не было с собой ничего такого, что можно бы продать хоть за десять шиллингов, в случае, если бы торговец отказался отпустить ему в кредит. А время все шло да шло.