Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования - Коган Галина Фридмановна - Страница 12

12 июня Голицын направил обе статьи Валуеву со следующим отношением, отдельные фразы которого уже приведены Лемке в примечаниях к Собранию сочинений Герцена, Б. П. Козьминым в статье "Братья Достоевские и прокламация "Молодая Россия"" и Б. В. Томашевским в Собрании сочинений Достоевского (XIII. — 612-613). Голицын писал:

"Секретно

Милостивый государь Петр Александрович

Главный начальник III Отделения собственной его императорского величества канцелярии передал 6 сего июня на усмотрение высочайше учрежденной под моим председательством следственной комиссии доставленные к нему по высочайшему повелению управляющим Министерством народного просвещения две приготовленные для напечатания в журнале "Время", но запрещенные 1 и 3 июня сего года статьи, написанные редактором сего журнала Достоевским.

В одной из этих статей под заглавием "Пожары", особенно направленной к осуждению действий правительства по случаю последних событий, автор, разбирая ходящие в Петербурге о бывших пожарах слухи, наводящие в поджогах подозрение на студентов, и упоминая о возмутительном воззвании "Молодая Россия", выразился, что это воззвание напечатали и разбросали "три золотушных школьника".

Комиссия вследствие сего призывала Достоевского в свое присутствие и требовала, чтобы он наименовал этих школьников, но Достоевский отозвался, что их не знает и что употребленное о них в статье выражение есть не что иное, как просто литературное выражение, хотя, впрочем, по его изъяснению, лучше было бы, конечно, выразиться: три-четыре.

Отзыв сей комиссия приняла к сведению и, вместе с тем находя, что самая статья содержит в себе вредное направление, предоставила мне представить о сем на высочайшее государя императора благоусмотрение.

Высочайше утвержденными в мае текущего года правилами предоставлено министрам внутренних дел и народного просвещения по взаимному соглашению в случае вредного направления какого-либо периодического издания запрещать печатать в оном рассуждения о несовершенстве существующих у нас постановлений и о недостатках администрации и прекращать самое издание на срок не долее восьми месяцев.

Его императорское величество по всеподданнейшему докладу моему о сем высочайше повелеть соизволил: о настоящем обстоятельстве сообщить вашему превосходительству для зависящего распоряжения.

Исполняя сим таковую высочайшую волю и препровождая к вам, милостивый государь, упомянутые выше две статьи, возобновляю уверение в совершенном моем почтении и преданности

Князь Александр Голицын"[120].

Получив отношение Голицына, Валуев переслал его Головнину, и 15 июня получил ответ.

Головнин сообщал:

"Возвращая вам, почтеннейший Петр Александрович, отношение князя Голицына, могу уведомить, что я просмотрел несколько книжек журнала "Время" и не нашел в них вредного направления, которое могло бы оправдать какие-либо строгие меры против этого издания. Прилагаю письмо по сему предмету председателя цензурного комитета с просьбой потрудиться возвратить. Преданный Головнин".

На отношении Головнина от 15 июня имеется карандашная помета Валуева:

"Возвратить письмо г. Цеэ с<татскому) с(оветнику) Головнину, присовокупляя, что я разделяю вышеуказанное в нем мнение и о сем лично не премину объясниться с г. Головниным, а затем и довести до высочайшего сведения"[121].

Валуев докладывал царю по этому вопросу 22 июня.

На отношении Голицына к Валуеву от 12 июня имеется помета Валуева:

"Сообщить с.с. Головнину, что я доводил до высочайшего сведения о содержании его отзыва и омоем по сему предмету мнении. Государь император изволил разрешить не прекращать издания журнала "Время" ныне, но с тем, чтобы за ним имелось надлежащее наблюдение. Царское Село 22 июня 1862 г."[122].

Итак, "Время" не было приостановлено, но "надлежащее наблюдение" привело к тому, что в мае 1863 г. журнал был закрыт.

Прежде чем перейти к самим статьям, необходимо в первую очередь поставить вопрос: кто же автор запрещенных цензурой статей "Пожары" и "Мы прочли передовую статью в № 143 "Северной пчелы"…"? Первым, кто упоминал о них, был Лемке[123] и он говорил о них, как о статьях Ф. М. Достоевского. Правда, при этом Лемке допустил ряд ошибок, отмеченных позднее Козьминым в статье "Братья Достоевские и прокламация "Молодая Россия"". Показания М. М. Достоевского в следственной комиссии Лемке приписал почему-то Ф. М. Достоевскому и смешал статью "Пожары" с опубликованной в "Сборнике статей, недозволенных цензурою в 1862 г.". статьей "Пожары и зажигатели", которую позднее, в полной уверенности, что она принадлежит Ф. М. Достоевскому, перепечатал в приложении к своей книге "Политические процессы в России в 1860-х годах".

На наш взгляд, Лемке, спутав статьи, невольно допустил и третью ошибку, написав в примечании:

"Приводимая статья, написанная в июне 1862 г. для журнала "Время", имеет двоякий интерес: как еще одно произведение изломанного самодержавием писателя и как показатель громадного поворота, совершенного фурьеристом 1840-х годов к "почвенному" консерватизму 1860-х"[124].

Публикуемые ниже статьи и в особенности статья "Пожары" написаны с такой страстностью и мужеством, с которым никто не посмел выступить в тот момент. Даже смелая статья "Искры", местами, повторяющая высказывание запрещенных статей "Времени", написана была не в конце мая, а 15 июня, когда правительство уже было склонно к затушевыванию вопроса о виновности студенчества и левых элементов.

Публикуя отрывки из запрещенной статьи "Пожары", Козьмин приводил отношение III Отделения в комиссию Голицына, в которой автор именовался "известным литератором Достоевским", и не пояснялось, кого из двух братьев Достоевских имеет в виду III Отделение[125]. Козьмин считал, что "известным литератором" могли называть и М. М. Достоевского, хотя Ф. М. Достоевский и имел на это больше прав, но что не этим решается вопрос об авторстве, и что статью "Пожары" можно приписать скорее перу Ф. М. Достоевского, чем его брата: за авторство Ф. М. Достоевского говорит и содержание статьи, и ее стиль. Еще одно основание считать автором Ф. М. Достоевского Козьмин видел в том, что в эти годы писатель, как известно, поместил в журнале "Время" ряд своих публицистических статей, откликавшихся на события, волновавшие общество[126].

Козьмин, говоря о вызове "известного литератора Достоевского" в следственную комиссию, писал:

"Решили пригласить Михаила Достоевского"[127].

Вот тут, по нашему мнению, дело обстояло несколько иначе. Ведь Михаила Достоевского следственная комиссия допрашивала 8 июня, а Федор Михайлович уехал за границу 7-го утром. Кого же, кроме Михаила Достоевского, могли вызвать?

Томашевский, перепечатывая опубликованные Козьминым отрывки из статьи "Пожары", держался мнения, что "титул "известный литератор" в канцелярском употреблении мог прилагаться к каждому из братьев", но в то же время отмечает, что эти отрывки находятся в согласии с высказываниями Ф. М. Достоевского по подобным вопросам, и ссылался на "Одну из современных фальшей" и "Старину о петрашевцах" (XIII. — 612-613).