Ревность (ЛП) - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит - Страница 34

Они ставили меня в спарринг с учителями-оборотнями, потому что веселая фигня в крови светочи — та же фигня, что сделает меня в конечном счете ядовитой для кровососов, после того, как я пройду девчачью версию «становления» — как правило, сводит с ума дампиров, когда попадает в кислород. Конечно, оборотни могут дышать этой фигней, но они не становятся невменяемыми.

Не больше, чем от простой человеческой крови. Которой, должна сказать, всего лишь чуть-чуть. Но я пока что не истекала кровью. И Аркус был осторожен.

Все равно я задавалась вопросом, почему Дилан не поставил мне учителя-оборотня для тренировок. Но он больше интересовался книгами и также был неизлечимо нерешительным. Я не могла заставить его пойти против него самого, ведь он делал правильные вещи и дал мне неотредактированную версию стенограмму.

Ведь он, вероятно, был... мертв.

Я игнорировала и эту мысль. Пока я дралась, я не могла думать о чем-то еще. Это чисто «действие—противодействие», и иногда я даже забывала, что происходило, и думала, что это папа заставлял меня работать усерднее, быть быстрее, лучше думать.

И в конце урока физкультуры я могла украсть десять минут времени для тай-ци в раздевалке, в гулкой сырости затуманенного пространства. Знакомые движения успокаивали меня, и после первых тридцати секунд я не заботилась о том, что тренировалась в ванной комнате. «Делай там, где должен делать» — это был один из папиных девизов.

Или мантра? Это один из тех вопросов, которые сводят вас с ума.

Аркус стал расплывчатым из-за жуткой мелькающей скорости оборотня, и я с трудом опустилась. Но мой кроссовок поднялся, и сильно ударил его в живот, и он упал на меня с коротким рыком удивления. Я откатилась, ставя ноги в неприличном выпаде, и немного отошла назад. Из моей косы высвободился локон волос и упал мне на лицо, в нем появились светлые прожилки, когда теплое, маслянистое чувство трансформации неравномерно затапливало меня.

Это происходило все чаще и чаще в последнее время. Я была ближе, чем когда бы то ни было, к «становлению», и тогда начнется самое интересное. Когда я изменюсь, то стану быстрее, сильнее и меня будет тяжелее убить. Я стану токсичной для кровососов. Я смогла бы даже стать выше или перераспределить вес, что, как я выяснила, было прикольно, потому что можно было бы, наверное, изменить размер груди. Мое лицо также могло измениться. Это могло бы случиться через неделю или около того, а позже начнется самое интересное.

Да. Не могла дождаться. Нет.

Аркусу следовало бы идти за мной, как грузовому поезду. Вместо этого он замер, поднял свой взгляд поверх моего плеча. Я не потрудилась посмотреть, но тишина, заполнявшая длинную комнату без окон, не была нормальной. Обычно этот зал заполнен первокурсниками, изучающими ката или участвующих в легких спаррингах. Маты, покрывающие пол, были в хорошем состоянии, а возле стен находились трибуны, которые выставляли во время баскетбольных игр.

Я слышала, что оборотни очень хорошо играют. Хотя еще и не видела игры. Предполагается, что дампиры играют в поло или лакросс. То есть, что за черт? Я бы лучше посмотрела, как оборотни играют в баскетбол.

Аркус выпрямился. Он одарил меня нечитаемым взглядом, и я была рада видеть, что он тоже немного вспотел. Должно быть, я составила ему хорошую конкуренцию.

Главный учитель физкультуры, дампир с короткими, платиновыми волосами, появился слева от меня.

— Миледи. Минутку?

Я все еще смотрела на Аркуса. «Никогда не спускай с них глаз», — всегда говорил папа, и это был отличный совет. Я с трудом проглотила камень в горле, выкинула мысль об отце и сохраняла свою позицию свободной и легкой.

— Миледи? — учитель казался нервным. Я сделала еще два шага назад. Аркус сделал то же самое, и могу поклясться, оборотни выглядели довольными. Он полностью перешел в человеческую форму, в его зрачках появилась короткая вспышка оранжевого света.

— Что случилось? — я наконец развернулась и обнаружила, что учитель побледнел.

— Мне надо очистить комнату. Вы подождете здесь, — он сделал паузу, его голубые глаза нервно метались из стороны в сторону. — Миледи, — его брови заметно поднялись.

Я бы хотела, чтобы они меня так не называли, но я смерилась с этим. Мой желудок скрутился в тугой узел.

— О, я... хорошо, конечно, — и я ничего не могла с собой поделать: я осматривалась, выискивая Бенжамина. Но не увидела его. Я видела, что Спиннинг пересек комнату, лениво прислонился к стене у двойной двери, направляясь к восточному залу. Челка эмо-бой пересекала его лоб, прикрывая темные глаза, и была даже более неряшлива, чем обычно. — Мне ждать здесь?

Учитель — я помнила его имя, Фридерик — поднял брови, и к нему немного вернулся цвет.

— Да, мадам, — он развернулся на каблуках, и известия распространились через «Сарафанное радио». Мальчики посмотрели на меня с любопытством или с благодарностью и ушли, направляясь в раздевалку. Когда я обернулась, Спиннинга уже не было.

Дерьмо! Кто-то идет. Мне следовало бы отступить к стене. Но я просто стояла на месте. Что бы ни случилось я справлюсь с этим; потом я заберу Грейвса, и мы уйдем отсюда.

Я не могла сказать, что мне было жаль.

Спортзал опустел. Пылинки танцевали в воздухе под лучами флуоресцентного света.

Я чувствовала себя на любопытство обнаженной. Это был единственный раз, когда я действительно была одна, а спортзал был огромным пустым пространством. Раздевалки мальчиков были огромными, по крайней мере, с двадцатью общими ваннами, полными странной, восковой, пузырящейся фигней, которая успокаивала боль и, как сумасшедшая, заживляла различные травмы.

Но по сравнению с раздевалками мальчиков, раздевалки девочек были крошечными, хотя достаточно большими, чтобы можно было заниматься тай-ци. Ни у одного из трех или четырех спортзалов, в которых я занималась спаррингом, было не более трех ван в раздевалке для девочек.

Потому что светочи были очень редкими. Я нервно переместила свой вес и попыталась выяснить, что ей нужно было от меня.

Может, я получу шанс сказать ей, что Кристоф был не в моем вкусе.

Да. Это было действительно забавно. И чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что Грейвс был прав. Она не поверит мне.

Из-за пота зудело все тело, поэтому я сняла свою майку. У меня на предплечье рядом с локтем был след ожога от ковра. Или называете его матом, мне пришлось карабкаться по нему, чтобы подняться, пока Аркус...

— Привет, Дрю.

Я полуобернулась, а там стояла Анна в облегающих, розовых спортивных штанах и красной майке. Стройная и красивая, когда она сменила обличье, ее вьющиеся, рыжие крашеные волосы неумело были отброшены назад, клыки упирались в блестящую от помады нижнюю губу. Завитки волос удлинились и высвободились. Она выглядела, как реклама для Victoria’s Secret.

Я ссутулилась. Неаккуратная серая футболка, зеленые вязаные шорты, которые я у кого-то одолжила, и носки были слишком грязными. Они даже выглядели серыми в контрасте с моими ногами, кроссовки были новыми, но уже выглядели изношенными. Я не верю в одежду, которая только выглядит красиво, в противном случае, она порвется: ей придется встретиться с плохим обращением.

Папа всегда одевался для пущего эффекта.

Анна осмотрела меня с головы до ног, и медальон моей мамы охладился на груди. Я спрятала его под футболку, но я никогда не снимала его. Я могла бы заменить цепочку, если бы она порвалась во время спарринга, но я не хотела потерять медальон, оставляя его не пойми где.

Это все, что было у меня. Внезапно мне не хотелось, чтобы ее маленькие, жадные глазенки смотрели на него.

Здесь мы находились один на один. Я не видела ее телохранителей, но я хотела, как черт, чтобы кто-то стоял там позади и наблюдал за всем.

Похоже, что все закончится плохо. Такого рода вещи никогда не заканчиваются хорошо. Я знаю, на что это похоже еще до того, как что-то произойдет.

Как раскаты грома, которые покалывают кожу. Только это чувствовалось подобно урагану, который ищет свое место на побережье.