Ревность (ЛП) - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит - Страница 33

Время за ланчем всегда приносило облегчение. Хотя первые несколько завтраков было тяжело проглатывать. Я всегда была такой голодной, что как только я вынуждала себя начать есть, все становилось нормальным, но те первые несколько завтраков были на вкус, как песок.

— Здорово, ну и где они? — я встала на носочки, когда мальчики-дампиры обступили меня, их ряды расходились, как волны.

Леон ничего не сказал, просто сложил руки. Вероятно, он тоже был голоден.

И даже если я знала, что он не голоден, я всегда предлагала ему поискать еды.

— Хорошо, продолжай. Сходи поешь чего-нибудь. Рядом со мной миллион дампиров; ничего страшного не произойдет.

— Пожалуйста, — он даже не пожал плечами. — Ты прекратишь говорить это?

Мне нравилось это в нем, если только он не находился на стороне Анны. Какой бы странной ни была эта сторона. Интересно, каждый раз, когда я видела своих так называемых телохранителей, кто был — или были — не на моей стороне. Все? Никто? Только несколько?

Я огорченно вздохнула, закатила глаза и увидела Бенжамина в другом конце кафетерия. Его лицо было твердым, рот плотно сжат, и Грейвс был прямо позади него. На самом деле Грейвс наклонился, его рот двигался, когда он жестоко и тихо говорил что-то в ухо дампира.

Рот Бенжамина искривился. Он что-то сказал в ответ, и если бы я умела читать по губам, я бы была способна понять его слова. Но все, что я поймала, это мое имя, потом он пожал плечами и развел руки. Потом последовало что-то об Анне.

Я напряглась.

Грейвс схватил плечо Бенжамина. На одно мгновение я подумала, что Бен проигнорирует его. Но нет, Бенжамин просто посмотрел на пальцы Грейвса цвета меди, а потом на его лицо. Они смотрели друг на друга долгие, напряженные десять секунд. Затем Бенжамин стряхнул руку Грейвса и кивнул. Сказал что-то еще, но пристальный взгляд Грейвса поднялся и остановился на мне.

Я поняла, что теребила мамин медальон — теплое серебро под моими пальцами. Мои брови поднялись и, должно быть, мое лицо кричало «что, черт возьми, происходит?»

— Они не согласятся, — сказал тихо Леон. — Это не в стиле Бенжамина слушать оборотня, даже принца, как лупгару.

— О чем они спорят? — я имела право знать, не так ли?

Леон только потряс головой.

— Пойдем, найдем что-нибудь поесть. Я проголодался.

И что я могла сказать? Он мог вести уроки вежливой грубости, прямо как Бэббидж.

Я повыше подтянула сумку на плече.

— Отлично, — и прошла к мармиту.

Это должно было удивить меня, но Главная Школа была такой же, как и все школы. Еда появилась из тумана чего-то странного, поднимающийся пар скрывал тени и намеки на формы. Дежурные поставили миски на мармиты. За ланчем все дежурили по очереди.

Все, кроме меня. Я не слишком жаловалась по этому поводу.

Все равно мне хотелось бы увидеть, кто готовит мою еду. Мне все больше и больше не хватало своей кухни. Промышленная еда была неплохой, особенно, когда они не жалели средств на льняные салфетки и свежие ингредиенты. Но я хотела печенья, приготовленного мамой. Я хотела лопатку, которую использовала для запеченного сыра.

Я хотела обратно свою жизнь. Кухонные принадлежности — просто символ той жизни.

Есть вместе с членами Совета — новый уровень неловкости. Главным образом потому, что я наблюдала за дверью, ожидая, что в нее зайдет Анна, и также потому, что они все пялились на меня, как будто я была экзотическим существом. Хорошо, потому что я больше не планировала есть когда-либо с ними снова.

Я чувствовала, что их глаза опять были прикованы ко мне. Неужели они все смотрели на меня?

Вспышка красного привлекла мое внимание. Кир пересек столовую, направляясь к коридору, который вел в учительское крыло. Он слегка склонил голову, отступил в тень коридора и исчез. Он заметил, что я наблюдала за ним?

У меня во рту появился слабый вкус восковых апельсинов.

Что за... Я уставилась на пустую арку, мои пальцы все еще держали медальон. Металл охладился в моей руке. Большой палец терся о непонятные символы, выгравированные на обратной стороне медальона, их края внезапно стали острыми.

Я знала, что он определенно был на стороне Анны. Тогда что это было? Послание? Просто чтобы избавиться от меня или испугать?

Это сработало. Мое сердце заколотилось и ладони вспотели.

Леон издал короткий раздраженный звук.

— Не смотри. Ты думаешь, что только мы наблюдаем за тобой?

— Нет, — я обрела дар речи. — Нет, действительно, я вообще так не думаю, — проглоти. Я снова направилась к мармитам, но произошла удивительная вещь: я потеряла аппетит.

Грейвс и Бенжамин появились тогда, когда я поставила свой поднос на стол, который мы забили на второй день нашего пребывания в Школе. Я пыталась спросить, какого черта происходит, но никто не ответил. Вместо этого они вдвоем так сильно пытались развлечь меня, что я была способна только кричать и позволить им дальше разговаривать друг с другом. Я наколола еду на вилку, и после этого даже не могла вспомнить, что я «не ела».

Глава 16

Прошло несколько недель, а Анна не появлялась. Я стояла так близко к Грейвсу и оборотням, как только могла, и заметила, что некоторые из них — высокие парни с мускулистыми плечами и привычкой опускать голову и отступать в сторону, когда я смотрела на них — появились в коридоре и слонялись поблизости. Бенжамин ничего не сказал, но я заметила, как он и Леон обменивались взглядами. Блондины казались рассеянными, и теперь не скрывали наплечные кобуры под пиджаками.

Я продолжала надеяться на то, что Грейвс решит вернуться в кровать. Но нет. Он спал на полу, в спальном мешке, и каждую ночь передвигал его все дальше до тех пор, пока он не оказался возле двери.

Поэтому я просто ходила на уроки, держала ухо востро, выполняла домашнюю работу и насколько могла терпела мастерство перевоплощения.

Это была единственная школа, где я действительно ждала с нетерпением уроков физкультуры. В другой Школе администрации приходилось останавливать мои спарринги. Это все часть плана: закрыть мне рот и подвергать опасности, а бедный Дилан не знал, что делать. Я не пробыла там достаточно долго, чтобы выяснить, как обойдутся со мной, если я нарушу правила.

Хотя здесь все было по-другому.

Я сильно ударилась о маты и подпрыгнула, тепло распространялось по моему телу, зубы покалывали.

— Очень хорошо! — кричал Аркус, его белые зубы выделялись на темном лице. — Вперед, вперед, вперед!

И я сделала то, что он сказал: инстинктивно выбросила локоть, чтобы отразить удар. Моя рука онемела; его кулак направлялся к моему лицу. Я нырнула в сторону, вместо того, чтобы отойти назад, схватила его запястье неуклюжими пальцами и потянула. Зубы больше не покалывали и не болели, челюсть стала чувствительной, и клыки впились бы в нижнюю губу, если бы мой рот не был открыт, пока я глотала воздух. В воздухе летало волнение, когда я помогла ему пролететь мимо меня, мои колени подогнулись. Удар не имел никакого веса, потому что мне пришлось отступить и вернуть равновесие.

Он развернулся на пятках, второе обличье рябью прошлось по его эбонитовой кожей. Тонкие, темные волосы свободно развевались, выползая из плоти, как ускоренная перемотка роста растений. У него было телосложение футболиста, оно также было довольно изящным. Его широкие ноздри раздувались, делая быстрые, резкие вдохи.

— Нет! Используй свое преимущество, пока можешь!

— Не опирайся на ноги! — я огрызнулась. — Вы бы сбили меня!

— Тогда тебе не следует терять опору, девочка! — он раскинул руки, послышался треск костей, когда он возвращался в человеческую форму, волосы отступали вдоль щек.

Я нервно отступила назад, подняла руки и приготовилась. Затем посмотрела на него.

Он сделал ложный выпад; я не попалась на эту удочку. Я придвинулась ближе, было похоже, что он готов принять удар или несколько ударов, но я исчезла в стороне. Пока у меня было достаточно пространства, я не была так уж плоха. Он не говорил, что я совершенно безнадежна, по крайней мере, я слышала, что иногда он так говорил.