Стендинг или правила приличия по Берюрье - Дар Фредерик - Страница 20

После первого поверхностного ознакомления с Делом, становится очевидным, что версия самоубийства ни у кого не называет сомнений. Все мучаются над вопросом, почему Кастеллини и Бардан отправились куда подальше к Божьей матери, но никто ни на йоту не сомневается, что они отправились туда по своей воле. На следующий день у нас были лекции по ожогам, по сейфам и практические занятия по опросу общественного мнения. Очень интересно! У меня даже возникло желание обратиться к Старику с просьбой направить меня сюда на переподготовку по полному курсу обучения. Все преподаватели — бывшие комиссары полиции, люди очень симпатичные и компетентные. Не какие-нибудь пустышки. А больше всего мне импонирует, что на занятиях они разговаривают с нами на равных.

Это случилось, естественно, во время обеда. Во дворе раздается грохот. Все бросаются к окнам, чтобы узнать, в чем там дело.

Мы видим старую прогнившую колымагу Толстяка, наехавшую на ни в чем неповинный платан. Или, точнее, платан наехал на машину и сейчас растет на том месте, которое некогда занимал радиатор. Мы гурьбой высыпаем во двор. Директор школы, седовласый мужчина с учтивыми манерами, уже находится на месте происшествия и наводит справки. Слегка раздосадованный Берю представляется и дает объяснения.

— Главный инспектор Берюрье, новый преподаватель хороших манер, о чем вы должны быть в курсе!

Он показывает на свой драндулет. Вместо переднего стекла вставлены листы картона, состарившиеся за несколько лет верной службы.

— Вы думаете, что через эту траурную витрину мне открывается вид на море? Я хотел выполнить поворот — дугу по кругу, чтобы так и таким образом поставить машину, чтобы она стала строго боком к входу и не дула ему в ус, но этот чертов платан не услышал, как я подъехал.

Он наклоняется над разбитым автомобилем.

— Ладно, хватит об этом! — произносит он. — Моя старушка и не такое видывала. Я отведу ее к кузовному мастеру, он и займется всеми ее болячками.

Берю расфуфырен, как милорд: штаны из серого габардина, пиджак в полосатую шашечку и серая футболка. А сверх всего этого — зеленоватого оттенка плащ с почти военными погонами и медными пуговицами из натуральной пластмассы.

Он всхрапывает, прочищает слизистую и заявляет:

— К тому же я должен вам сказать, что на дороге прихватывает, монсиньор!

Он во все горло смеется над своим каламбуром и затем выдает целую тираду:

— Все точно, настоящая зима! Пора на Головастого надевать теплый капюшон, а то он может подцепить насморк!

Приехал преподаватель правил хорошего тона!