Отряд полосатых - Сидоров Геннадий Александрович - Страница 4

— Эй, Сапун, давай сюда вашего, иначе худо будет!

— Тебя, Сержик, выручают. Молодцы! — похвалил полосатых Алексей.

Он замахал рукой:

— А ну, вали всё на эту сторону ручья. Совещание за круглым столом устроим. Быстро!

Витек снова приложил к губам трубочку из ладоней:

— Провокация! Не поддаемся!

Рассмеявшись, Алексей мотнул головой:

— Вот ведь и вправду черти полосатые! Кликни их, Сержик…

— Ребята, давай сюда! Здесь свои, не бойтесь!

Полосатые собрались в кучку, о чем-то посовещались. Затем сначала Витек, за ним остальные гуськом переправились по мостику на-сторону заовражных. Соперники посматривали друг на друга настороженно, готовые в любую минуту схватиться врукопашную. Но Алексей миролюбиво усадил всех на травке под старой ветлой.

— Итак, — начал он с едва заметной усмешкой, — совещание противных сторон на высшем уровне считаю открытым.

— Прошу слова, — поднял руку Сапун.

— Слово имею сначала я, Коля. И не перебивать! — строго заметил Алексей. — Так вот, ребятьё. Вашу тяжбу я знаю, мне Ирка рассказывала. Напрасную возню вы тут затеяли. Пруд принадлежит всем…

— Пусть гонят пару голубей! — сварливо крикнул кто-то из ватаги заовражных.

— Встань, Лавря, и стой, пока я не разрешу тебе сесть, — приказал Алексей.

— Они запруду разворотили, — пожаловался Лавря, поднимаясь, однако, на ноги.

— Смирно! — внезапно скомандовал Алексей.

Лавря опустил руки и подобрался. Мальчишки прыснули в ладони.

— Вот так, без базара. Будущие солдаты должны привыкать к дисциплине смолоду… Я говорю, вода принадлежит всем. И запруду верховые ребята не ломали. Это, по-моему, дело рук Филимона Чачина, закоренелого захребетника и тунеядца.

Ребята недовольно, угрожающе загудели. Кто из них не знал этого бородатого жадного дядьку, огород которого также спускался к пруду. Филимон Чачин жил один в добротном, пятистенном доме, пускал квартирантов и взимал с них большие деньги. Он нигде не работал, вечно жаловался на многочисленные болезни. Зато вовсю торговал по весне ранними овощами и ягодами, а осенью ходил за грибами и тоже сбывал их на базаре. Шалости и шумные игры ребят на улице и у запруды он попросту не выносил.

— Затем, что вы ему днем мешаете, — усмехнулся Алексей. — Когда воды в пруду было много, чы купались, кричали и визжали.

— А что, нельзя?

— Можно, на здоровье! И без оглядки на Филимона… Вобщем так: предлагаю вам объединиться и восстановить запруду. Ведь это не для одних вас польза — взрослые тут воду берут для поливки огородов.

Ирисочка дернула брата за штанину:

— Леша, невеста твоя…

Невдалеке стояла стройная, пышноволосая девушка и с любопытством прислушивалась к речам Алексея. Он моментально преобразился, стал веселым и добрым. Крикнул девушке:

— Я сейчас, Марина!

И продолжал скороговоркой:

— Значит, договорились? Ты садись, Лавря… И не драться между собой, уши оторву. А Филимона надо выследить и схватить за поганую руку на месте преступления. Тогда пускай на себя пеняет. Бее! Пока, огольцы!

Алексей поспешил к девушке. Ребята слышали, как она журила его за то, что он еще не переоделся после работы — они собирались в этот вечер на концерт приезжих артистов. Улыбчиво оправдываясь, Алексей быстро повел ее в поселок.

После ухода Алексея мальчишки двух враждующих сторон минуту сидели молча. Не находилось смельчака продолжить собрание. Вот если бы затеялась потасовка, тут каждый бы нашелся, что ему делать… А к таким вот словесным «мероприятиям» они попросту не привыкли.

Тем временем то одного мальчишку, то другого отзывали домой ужинать или помогать в огороде. К запруде потянулись люди с ведрами.

— Нынче нам эту беседу не закончить, — сказал Сержик. — Давайте соберемся завтра в десять утра.

Его не одернули, не осмеяли. Все безропотно согласились встретиться на следующий день. Прощаясь, Витек и Сапун пожали друг другу руки, а Сержик и Ира обменялись ласковыми, признательными взглядами.

3. Мир над ручьем

Ночью Сержик очнулся от оглушительного грохота. Тьму за окном неистово полосовали ослепительные молнии. В перерывах между ударами грома слышно было, как шумел по кустам сирени в палисаднике сильный ливень. Сержик, прислушиваясь к шуму дождя, уснул.

Утро выдалось погожее, розовое. По голубому небосклону скользили белопенные облака. От обилия влаги клонились ветви деревьев, роняя на землю тяжелые капли. В свежем, прозрачном воздухе растворялся терпкий запах цветов и зелени.

Сержик весело побежал к оврагу. То, что он увидел, его озадачило. От земляной плотины не осталось и следа. По дну оврага, клокоча, мчался грязный поток. Он остервенело бился о крутые берега оврага, тащил с собой вое, что попадалось на пути, перехлестывая через мостик.

— Вот это — сила! — восторженно сказал кто-то за спиной.

Он оглянулся: это были Витек и Степка. Вскоре рядом оказались Саня-рыжий, Нюра и Люська. Последним, протирая заспанные глазенки, подошел Тимофей Иванович.

— Против такой силы ни одна запруда не устоит, — задумчиво произнес Степка.

— Разве что только на сваях, — степенно сказал Тимофей Иванович.

— А лягушатники, видать, все еще дрыхнут, — засмеялся Саня.

— Брось ты это прозвище, — поморщился Сержик.

— Это почему?

— Ведь помирились же.

— Кто, ты? — вызывающе спросил Саня. — Я лично никаких перемирий не подписывал:

Витек осадил Саню:

— Хватит тебе цапаться!

— А как же отряд полосатых? — удивился Саня. — Распускается?

Сержик насмешливо произнес:

— Вот ты, Саня, тельняшку флотскую носишь, а почему она полосатая — тебе невдомек.

— Ха, я не знаю, почему полосатая? — закипятился Саня-рыжий. — Синие полоски означают море…

— А белые? — сощурилась Люська.

— Белые, белые… — забормотал Саня. — Белые — это паруса и чайки.

Витек, схватившись за живот, отчаянно захохотал. Саня-рыжий на него обиделся:

— Сам же выдумал этот отряд полосатых…

— Море, чайки, — передразнил Сержик. — Слышал звон, а не знаешь, где он. Тельняшки, правда, придуманы еще в эпоху парусного флота. Только они потому полосатые, чтобы матросов среди парусов можно было хорошо видеть. Дошло?

— Ты где это вычитал? — поинтересовался Степка.

— Мне отец рассказывал.

— Он моряк?

— Черноморский был. У него два ордена и шесть медалей.

— А у меня брат недавно с Тихого океана вернулся, — с и неменьшей гордостью сказал Витек. — У Тимофея Ивановича и Люськи дяди — тоже флотские.

Поток, метавшийся на дне оврага, постепенно утрачивал силу, иссякал. На той стороне тоже собиралась ватага заовражных, Сержик все силился разглядеть среди них Ирисочку, но найти ее взглядом не мог: поглазеть на взбунтовавшийся ручей пришло много девчонок.

Наконец, в почетном сопровождении Лаври появился в своей неизменной малиновой тюбетейке Сапун. Завидев полосатых, помахал рукой — приглашая к себе.

— Пошли, что ли? — спросил у своих Витек.

— А не отлупят? — усомнился Саня. — Заманят, а потом ума вложат. С них станется!

— Ни к чему показывать нашу слабость, — сказал Сержик и первым двинулся вниз по лестнице.

Встретились на мостике — под напором воды он мелко подрагивал. Ребята поздоровались чин-чином, за руки. Беседа сначала не клеилась.

— Без запруды теперь — амба, — сказал Сапун. — Жарынь, посохнет все в огородах.

— М-да, — согласился Витек. — Придется строить заново.

Тимофей Иванович вразумительно вымолвил:

— Если из земли — напрасный труд. Прочная основа нужна.

— Основа! — залился ехидным смехом Лавря, натягивая кепку на глаза Тимофею Ивановичу. — Академик!!!

— Зачем ты его так? — повернулся к Лавре Сержик.

— А как надо? Как вчера тебя? Так, что ли?

Лавря смотрел на Сержика нахальными глазами, вызывая на откровенную ссору. Но Сержик сдержался: не хотелось ссориться из-за пустяков. Тогда Лавря переключился на Саню-рыжего: