Сказочные повести. Выпуск первый - Прокофьева Софья Леонидовна - Страница 28

И тут эта милая, добрая старушка развернула конфетку и сунула ее в рот. Конфета была приятная, немного мятная, немного сладкая, а немного какая-то не поймешь какая. После нее во рту стало прохладно и даже весело.

«Очень хорошие конфеты! — решила Анна Петровна и съела еще одну. — Даже лучше „Мишки“. И недорогие, наверное. Только вот надо мне будет с управдомом еще раз поговорить, и посерьезнее…»

Вторая конфета ей показалась вкуснее, чем первая, и она съела еще одну конфету.

— И правда, какое безобразие, — сама себе сказала Анна Петровна. — На скамейке сидеть у него всегда времени хватает, а вот о жильцах подумать — на это времени у него нет. Ну, я до этого управдома еще доберусь!

В коридоре послышались шаги.

Анна Петровна подскочила к двери, распахнула ее и втащила в комнату высокого летчика.

У летчика было очень смелое лицо. У него были смелые глаза, высокий смелый лоб и твердые смелые губы.

Наверное, он ни разу в жизни ничего не пугался. Но сейчас он смотрел на Анну Петровну с изумлением и даже некоторым страхом.

— А ну-ка, голубчик, сейчас же садись пить чай! — закричала Анна Петровна и стукнула кулаком по столу. (Старенький стол испуганно покачнулся. За всю его долгую жизнь в этой семье по нему никто не стучал кулаком.) — Как это так получилось, что мы живем в одной квартире, а я тебя, голубчик, еще ни разу не напоила чаем?

— Спасибо, Анна Петровна, — растерянно сказал летчик. — Я только что…

— Тогда хоть конфеты эти возьми, горе мое! — продолжала кричать Анна Петровна. — Знаю я вас… Небось в воздухе захочется сладенького! Вот и скушаешь!..

И с этими словами Анна Петровна высыпала весь кулек конфет в карман летчику.

— Ну а как твоя грустная дочка Тома? Еще ни разу не улыбнулась? Надо будет ей тоже купить конфет!

Смелое лицо летчика потемнело. Наверное, когда его самолет шел в сплошных грозовых тучах, у него было такое лицо.

— Спасибо вам, Анна Петровна, но здесь конфетами не поможешь, — тихо сказал летчик, и его смелые губы дрогнули. — Тома перестала улыбаться с тех пор, как заболела ее мама. Вы знаете, ее мама две недели была тяжело больна. Сейчас она здорова. Но Тома с тех пор никак не может улыбнуться. Она разучилась. Я обратился к самому лучшему Детскому Доктору в нашем районе… Может быть, он заставит ее улыбнуться…

— Ничего, не отчаивайся, голубчик! — закричала Анна Петровна. — В ее возрасте!.. Это вот если в моем возрасте разучиться улыбаться! Ну, выпей-ка чаю! Я его подогрею.

И она так сильно толкнула летчика на диван, что все пружины квакнули, как лягушки.

— К сожалению, я должен идти, — сказал летчик, поднимаясь и потирая ушибленный локоть. — У меня сегодня полет, а я еще до полета хотел зайти к своему старому приятелю. Он работает в цирке укротителем. Там у них, знаете, разные дрессированные медведи, собачки, клоуны. Может быть, они рассмешат мою грустную девочку… И спасибо вам за конфеты…

Едва только за смелым летчиком закрылась дверь, Анна Петровна бегом бросилась к окну.

Управдом по-прежнему сидел во дворе на скамейке, по-прежнему смотрел на клумбу и по-прежнему о чем-то думал.

— Эй, голубчик! — так громко крикнула Анна Петровна, что воробьи с писком посыпались во двор. — Что за безобразие? А ну-ка сейчас же полезай на крышу!

Управдом поднял красное лицо и ухмыльнулся.

— Некогда мне тут по разным крышам лазить. У вас течет — вы и полезайте!

— Ах так?! Ну хорошо, голубчик!.. — закричала Анна Петровна.

Анна Петровна еще больше высунулась из окна и обняла обеими руками голубую водосточную трубу, как будто это была ее самая лучшая подруга. Мелькнули в воздухе ее домашние тапочки с белым мехом.

Через минуту она с гордым видом стояла на пожарной лестнице.

Она посмотрела вниз и увидела задранное кверху лицо управдома. Оно было похоже на белое блюдечко, на котором лежала довольно большая груша. Управдом так побледнел, что даже шея у него стала совершенно белой.

Глава 4

На пожарной лестнице

Детский Доктор бежал по улице и тащил за собой дрожащего Петьку. Вернее, Петька летел по воздуху и только изредка отталкивался от земли носками своих ботинок.

Детский Доктор влетел в большую толпу, которая стояла прямо посреди улицы. Он чуть не сбил с ног высокую тетю в ярко-красной шляпе и какого-то рыжего мальчишку. Рыжий мальчишка стоял задрав голову кверху и держал не поймешь что на веревочке. Это было что-то серое и настолько мохнатое, что не было видно ни глаз, ни ушей.

«Гав-гав-гав!» — не переставая лаяло это серое и мохнатое.

Значит, скорее всего, это была собака.

А рыжий мальчишка не переставая говорил.

— А она ка-ак из окна высунется, — говорил рыжий мальчишка, — ка-ак закричит, ка-ак за трубу уцепится, вот так руками ее обхватит!..

С этими словами рыжий мальчишка крепко обхватил руками ногу какого-то высокого дяди.

— До чего довели пожилую женщину! До пожарной лестницы! — закричала высокая тетя в ярко-красной шляпе.

— Такая тихая старушка! Кошке на хвост наступит — извинится!

— Да уж мухи не обидит!

— Какая муха? При чем тут муха? Муху-то не жалко обидеть! А вот человека обидели!

— Ай! Упадет! Упадет!

— Кто? Кто?

— Чуткости, чуткости не хватает! Если бы побольше чуткости, не полезла бы она на пожарную лестницу!

— Кто? Кто?

— Да Ведеркина из сороковой квартиры!

— Ведеркина?! — закричал Детский Доктор, хватая каких-то людей за локти.

Он поднял голову и застонал от ужаса.

На пожарной лестнице, почти под самой крышей, стояла маленькая старушка. Белые волосы выбились из-под платка с розовыми цветочками. Голубые глаза горели. А сатиновый передник развевался по ветру, как пиратский флаг.

Немного ниже ее на пожарной лестнице стоял человек с бледным лицом и протягивал к ней то одну, то другую руку.

Еще немного пониже — монтер с большим мотком проволоки через плечо.

— Слезьте, Анна Петровна, слезьте! — умоляюще кричал человек с бледным лицом. — Я вам слово даю: сейчас же сам полезу! Да держитесь вы крепче!

— Я-то держусь, а вот ты слово свое не держишь! — спокойно сказала старушка и погрозила ему пальцем.

— Ай!.. — закричал человек с бледным лицом.

— Ох!.. — простонал дворник, который стоял на несколько ступенек ниже.

А монтер, стоявший еще ниже, задрожал так сильно, как будто через него все время проходил электрический ток.

«Голубые глаза… — подумал Детский Доктор. — Конечно, это его бабушка…»

Петька обнял Детского Доктора обеими руками, постарался засунуть голову ему под халат.

— А она ка-ак за трубу схватится, ка-ак по лестнице полезет, а они ка-ак закричат!.. — ни на минуту не замолкал рыжий мальчишка. — А сама руками вот так перебирает, а ногами вот так переступает…

«Гав-гав-гав!» — лаяла безухая и безглазая собака.

Наверное, она тоже была болтунья, только она говорила на собачьем языке.

— Анна Петровна, слезайте! — закричал Детский Доктор. — Произошло недоразумение!.. Вы съели конфету… и при ее помощи!..

— Карету?! — наклоняясь, закричала Анна Петровна. — «Скорой помощи»?! Молод ты еще, голубчик, так со мной разговаривать!

— Да нет! — Детский Доктор в отчаянии сложил ладони стаканчиком, прижал их ко рту и закричал изо всех сил: — Произошла ошибка!

— А я не шибко! — с достоинством отвечала Анна Петровна. — Лезу себе не спеша на крышу, и все…

— У меня чемоданчик вашего внука! — уже в полном отчаянии крикнул Детский Доктор и поднял над головой желтый чемоданчик. Он поднял его с таким видом, как будто это был не чемоданчик, а спасательный круг.

— Валечкин чемоданчик! Как же он у тебя очутился? — ахнула Анна Петровна и, быстро перебирая руками и ногами, стала спускаться вниз.