Меняла Душ - Самохин Дмитрий - Страница 31

По другую сторону деревни напротив холма возвышалась огромная гора в форме кулака. В этой горе слал огненный демон Перворождения. И, как гласило поверье, пришедшее из глубины времен, когда он проснется, миру, созданному Отцом Всего Сущего, наступит конец. Тысячелетия демон огня молчал, и никто уже не верил, что когда-нибудь он может проснуться, но Арвати чувствовал, что грядет время изменений. Беда ступила на порог, и уже не уйти от нее. Значит, в мир всё-таки пришел Меняла.

Это была дурная новость.

От острого, не источенного временем взгляда не укрылся и сизый туман, висевший над горой демона огня. Туман Арвати не нравился. Ему казалось, что этот туман несет в себе зло, которое должно пролиться на землю.

Где-то вдалеке раскатилась громом гроза. Начало темнеть небо на горизонте. Приближался сезон дождей.

Арвати нахмурился. Он чувствовал, что до катастрофы оставались считаные дни. Они могут растянуться в месяцы и годы, но конец всё равно близок, если только Арвати не почувствует явления Паладинов, способных повернуть катастрофу вспять. Тогда у творения Господа появится новая жизнь, способная протянуться еще пару тысяч лет, как это было с момента пришествия прошлого Менялы.

Арвати горестно вздохнул. Ему было жалко мир, к которому он уже успел прикипеть душой и телом. Но он понимал, что мир скоро перестанет быть прежним. И это было печально.

Арвати спускался с холма. Каждый шаг отдавался в нем болью — всё-таки он слишком стар. Пора уходить на покой, но он так и не обзавелся учеником, способным вскоре заменить его, стать душой племени Махони. Арвати решил, что с этого дня начнет подбирать себе преемника. У него уже имелись виды на двух мальчиков племени. Один был пока мал для роли ученика, другой же наоборот. Ему через год нужно пройти обряд инициации, и тогда время будет безоговорочно упущено. Решение нужно принять сейчас. Ведь обряды инициации у будущего шамана и воина племени различны.

Арвати боялся не успеть. Если критическая точка будет пройдена и Паладины осознают свое предназначение, времени на подготовку учеников не останется.

Арвати спустился с холма в деревню и чинно прошествовал к хижине вождя. Навстречу ему с любопытством выглядывали женщины и выходили приветствовать мужчины. Не каждый день шаман балует племя своим визитом.

Деревня готовилась к сезону дождей.

Арвати неспешно поднялся по деревянной лестнице на помост, где располагалась хижина вождя, и, приподняв полог, шагнул внутрь. С первого взгляда шаману стало ясно, что вождю не полегчало. Залитые лихорадочной бледностью щеки, впалые глазницы, красные белки глаз. Крупные капли пота, скатывающиеся с лица на подстилку из листьев.

Вождь умирал. Это было не удивительно, но вполне ожидаемо. Вождь Лавами родился в один год с Арвати. В детстве они дружили. Первая охота прошла также вместе. Лавами и Арвати никогда не расставались. Но один стал учеником шамана, а другой был избран вождем племени. Сезоны, когда они вдвоем управляли народом Махони, были самыми спокойными и благостными для племени. Уже тот факт, что за это время не стряслось ни одной войны, говорил сам за себя.

Арвати присел на край лежака и взял руку друга. Лавами почувствовал присутствие и скосил глаза на шамана.

— А! Это ты, — проскрипел вождь. — Хорошо, когда духи забирают тебя в Долину Отцов, а рядом друг. Это славно… Это будет легкая дорога. Совсем немного осталось. Надо подождать… Посидишь? Я чувствую, что это случится ныне.

— Я с тобой, — спокойно ответил Арвати, хотя голос предательски дрожал.

— Присмотрись к Мехеши. Он мог бы стать неплохим вождем. Еще Ульри. Или Гашах… Они неплохие Махони. Они могли бы повести народ. Только ни в коем случае не Лтасин. Он плохой Махони. Он злой и завистливый… Но сильный. Он может прибрать власть в свои руки, но использовать ее во зло. Я боюсь этого. И лишь оно омрачает мой грядущий путь в Долину Отцов.

— Лавами, я прослежу. Вождем станет достойный. Ты можешь отправляться в путь спокойно.

Лавами приподнял голову и пристально всмотрелся в лицо Арвати.

— Тебя что-то тревожит. На твоем лице след скорби. Что гнетет тебя? — спросил он.

Арвати не хотел говорить, но вождь настаивал. И шаман сдался.

— Грядут перемены. У меня было видение. Я видел желтые глаза Отца Темной Стороны.

Новость повисла камнем на шее вождя племени. Он откинулся на травяную подстилку и закрыл глаза. Несколько минут он не шевелился. Арвати уже забеспокоился, что его новость ускорила отправку Лавами в Долину Отцов, но вождь открыл глаза и уставился на друга.

— Я тоже видел эти глаза. Я не хотел говорить… Теперь я боюсь умирать. Я не должен был знать о глазах Темного Отца, но ты рассказал мне, после того как узнал об этом от старого шамана. Я уже и забыл об этом, но ночью они явились ко мне. И это было страшно… Я чувствую, что в мире созрел нарыв, который вскоре откроется и утопит всё! И утонут многие. И наступит царство Отца Темной Стороны… Это ужасно! Я испугался умирать. Кто поведет мой народ в это трудное время?

— Я прослежу за тем, чтобы у народа Махони оказался верный вождь, который не убоится лихих годин, — пообещал Арвати.

— Но ты тоже не вечен. Тебе столько же сезонов, сколько и мне. Близок и твой час… И что тогда? Кто спасет Махони от воронки Тьмы?

— Новый шаман и новый вождь.

— У тебя нет ученика, — возразил Лавами.

— Я возьму его в этом сезоне. Я успею воспитать его, перед тем как уйти в Долину Отцов за тобой. Там многие ждут моего прихода. И я уже почти готов к этому. Осталось завершить начатое.

— Кого присмотрел в ученики?

— Ыйяна и Цертаки, но кто из них окажется достоин, я не могу сказать.

— Это хорошие мальчики. Они могли бы стать верными учениками. Подумай!

Слова Лавами прервал глухой надрывный кашель, сдобренный кровавой мокротой.

Арвати сильнее сжал руку друга.

Он оставался с ним до конца.

К вечеру старый вождь покинул Махони и отправился в Долину Отцов подготавливать место для друга Арвати.

О том, что некий респектабельный господин настойчиво добивается с ним встречи, Станиславу Елисееву сообщили сразу же после окончания лекции, но Жнец не хотел ни с кем встречаться. Он был слишком утомлен общением с аудиторией, которая внимала каждому его слову, точно откровению, ниспосланному свыше. Слова лились из Елисеева, будто свежий мед из бочонка. Станислав сам себе поражался, откуда только в нем взялись все те знания, что он с таким азартом излагал на кафедре, чередуя текст с виртуальными иллюстрациями, возникавшими у него за спиной. Но больше всего он был удивлен количеству людей, собравшихся его послушать. Тьма египетская! Полчища саранчи запрудили двор перед центральным корпусом Духовной академии. Жнец и не подозревал, что христианство настолько популярно. Такой популярности обзавидовались бы и поп-звезды: если бы они могли собирать подобные аудитории, то их состояния позволили бы скупать созвездия и диктовать моду в политике и бизнесе.