Меняла Душ - Самохин Дмитрий - Страница 30

— Лешаков, ты где там пропал? — доносился из видеофона голос Володина.

Павел по пути стукнул по клавише разъединения. Он и сам теперь знал, что шеф сдал его со всеми потрохами. Хотелось бы только знать еще, какие доводы привел незнакомец, чтобы несгибаемый босс, который за своих грудью на танк ляжет, сдал своего же человека, не шибко при этом переживая.

Лешаков торопился. Он не стал запирать дверь. У него не было на это времени. Он должен был спастись во что бы то ни стало! Павел выскочил на лестничную площадку, хлопнул по клавише вызова лифта, и тотчас двери раскрылись перед ним. Пока Лешакову везло.

Выбрав крышу конечным пунктом движения кабины, Павел достал из кобуры пистолеты, проверил обоймы, снял с предохранителей и, не выпуская оружие из рук, выскочил из кабины на крышу.

Там Лешаков не мешкая рванул к своему флаеру. Четкого плана действий у него не было. Он вообще не знал, что ему делать дальше. Квартира засвечена, в участок возвращаться нельзя, остается только менять профессию, имя, фамилию и вербоваться в первопроходцы — осваивать дальние планеты. Но что-то подсказывало несчастному сержанту, что красный платок его и на Марсе найдет, и на кладбищенском астероиде отметится.

Лешаков вскочил в флаер, хлопком ладоней запустил предстартовую программу и посмотрел в сторону лифта. Кабина вновь появилась на крыше. Двери раскрылись, и оттуда появился зловещий незнакомец. Он заозирался по сторонам, выискивая жертву, но Павел в почти аварийном режиме уже поднял флаер и взмыл в небо.

Он увидел желтые светящиеся глаза, которые склонились над ним. Эти глаза пришли из пустоты. И были лишь они одни. Ничего более. Ни головы, ни туловища. Только глаза, в которых таилась целая вселенная — необъятная, непостигаемая. И эта вселенная была наполнена ужасом и болью. Она манила к себе, звала обречь душу на вечное проклятие. Искушение было велико, но Арвати Махони, шаман племени Махони, что означало «племя, чтящее Отцов», наблюдал за глазами с легким удивлением и настороженностью. Он понимал, что видит сон. Сон необычный. Сон, который можно отнести к вещим видениям. Сон, ниспосланный богами как предостережение или как видение, созданное Отцом Темной Половины, как запугивание. Но что бы это ни было, ничего хорошего миру оно не несло. Арвати помнил рассказы старого шамана, его учителя, который в свою очередь слышал это от своего учителя, а тот от своего, и так — из тьмы веков, что когда появляется видение желтых глаз, которые таят в себе бездну тьмы, значит, мир вступил на грань, тонкую черту, которая отделяет вселенную от падения, разрушения, трансформации, перевоплощения во что-то новое. Но это видение никто не наблюдал вот уже несколько тысяч лет, и Арвати никогда не думал, что ему предстоит столкнуться с ним. Он подозревал, что это предостережение — не более чем древняя легенда, которая не представляет собой ничего важного. Возможно, что одному из шаманов и впрямь привиделись желтые глаза, наполненные страхом, но делать из этого выводы, распространившиеся на тысячелетия, Арвати не торопился.

И глаза явились ему.

Арвати оказался избранным.

Глаза мигнули, скрывая свой темный блеск, и разверзлась бездна, которая увлекла за собой Арвати. Он погрузился в нее, как в болотную жижу, не успев задержать дыхание. Слизь мира хлынула в него.

Арвати Махони проснулся, с трудом разлепил глаза и поднялся с лежанки. Несколько минут он просидел недвижимо, пытаясь прийти в себя и заново научиться ходить. Ноги отказывались слушаться того, кто только что вернулся из странствий по изнанке мира.

Арвати набрался сил и поднялся, с трудом дошел до очага и вытащил из него железную кружку, оставшуюся от каравана белых людей, который прошествовал три сезона назад через их край. Они пытались поймать джути, большую пятнистую кошку с огромными клыками и свирепым нравом. Зачем белым была нужна джути? Кто может сказать, что за мысли таятся в мозге белого человека? Прав был учитель, Раваш Махони, умерший сто сезонов назад, что белые — это порождение тьмы, ибо не могут люди иметь белый цвет кожи, бледный как сама смерть, как палящее, иссушающее солнце в пустыне Изгоев. Разве Создатель тверди и небес мог слепить человека с белым лицом, которое в джунглях без сеточек, свисающих с пробковых шлемов, и странных кругляшей черного цвета, надеваемых на глаза, становилось жутко красным, точно морда Харога, домашнего зверя Отца Темной Половины, а потом покрывалось пузырями, которые лопались, а из них текла кровь вперемешку с водой. Арвати наполнил кружку кислой водой, бросил в нее листок дерева Мари, которое дарит силы для трудного дня, и выпил всё одним духом. Он почувствовал, как тело наполняется жизненной энергией, как покидает усталость изморенное неисчислимыми сезонами, что провел Арвати на белом свете, тело.

Шаман вернул кружку в очаг, накинул на плечи яркую красную накидку и взял в руки посох, вырезанный из дерева Мари первым шаманом — посох передавался от ученика учителю и был настолько древним, что древесина уже успела окаменеть, — и шагнул за порог своей хижины.

В воздухе витал аромат беды. Арвати уловил его сразу. Он был так же ярок, как зелень джунглей после дождя. Он настолько впитался в окружающий Махони мир, что выпирал из каждой кочки, из каждого бугорка, свисал с каждой лианы.

Арвати горестно вздохнул и продолжил свой путь. Деревня Махони располагалась у подножия холма. Там, в низине, жались друг к другу хижины, поставленные на деревянные платформы, возвышающиеся над землей на пятнадцать локтей. Когда наступал сезон дождей, низину затопляло, а дома оказывались нетронутыми. Люди племени Махони спускали лодки, которые всё остальное время находились позади строений подвешенные к балкам, и отправлялись на поиски добычи, вынесенной им вездесущей водой. Дома Махони представляли из себя деревянный каркас, покрытый сплетенными между собой ветками дерева Руч. Лишь один дом в деревне находился на отшибе. Он стоял на вершине холма и не нуждался ни в каком возвышении, поскольку в период дождей вода не поднималась выше холма. Дом принадлежал Арвати-шаману.