Стрельба в невидимку (Десерт для серийного убийцы) - Самаров Сергей Васильевич - Страница 29

— Паша Гальцев.

— Опять... — майор, похоже, не на шутку разозлился. Квартирный вор проявил необыкновенную назойливость. — Надо брать. Сначала этого, на лестничной площадке.

Прозвенел второй звонок, а сразу за ним и третий.

— Нет, — не согласился я. — Это разведка.

Сейчас он спустится и вернется вместе с Пашей. Вот тогда и будем брать...

Я вдруг с тоской вспомнил лестничную площадку. На улице шел дождь, так? Мы прошли через мокрый и грязный двор, так? И топтались перед дверью, пока Лоскутков мучился с ключами. Мне трудно сказать, насколько тренирован взгляд Паши Гальцева, но я бы недавний чей-то приход заметил сразу. Следы явно не успели еще высохнуть.

Лоскутков прогулялся к двери.

— Лифт уехал, будем ждать визита, — сказал уже нормальным голосом. — Следи за ними, а я пока вызову машину и передам насчет гостей, чтобы, в случае чего, перехватили “Мерседес”.

И взялся за телефон.

А я и так от шторы не отходил. Вот вышел из подъезда парень. Высокий, крепкий. Похож на охранника или телохранителя. Походка и манера держать себя — соответствующие. Подошел к остальным. Водитель закрыл машину, подбросил ключи вверх и ловко поймал их, изображая из себя ухватистого и решительного парня. Гальцев что-то со смехом сказал и двинулся к подъезду. Первый парень — за ним следом. Водитель вразвалку пошел последним.

Тяжелый случай с этим водителем. Ему на пиджак материала надо столько, сколько мне, Лоскуткову и Славе, вместе взятым.

Теперь — к двери. Приготовиться. Обуться хотя бы, чтобы не пришлось бегать за кем-нибудь босиком по лужам. Не люблю сырость. Да и, при случае, каблуком бить сподручнее, чем пяткой. А то, у меня в армии была травма — трещина пяточной кости. Это после прыжка с парашютом со стометровки с принудительным раскрытием купола.

Теперь — работать. Ухо — к замку.

Лифт зашумел достаточно скоро. Однако я не услышал близкого характерного лязгающего звука дверей. Значит, остановился он на другом этаже. Вроде бы никто в подъезд не входил. Это определенно они. Остановились, должно быть, этаже на третьем. Заклинили каким-то предметом дверь, чтобы никто не пытался лифтом воспользоваться в неудобный момент. Соображают.

Лоскутков со Славой тоже обулись. Пистолеты — только у меня и Лоскуткова. Лейтенант безоружен — он не оперативник. Кулаки его, мне кажется, тоже стоят не слишком много. Компьютерщику больше пристало головой работать. Только в нашем случае головой желательно уметь бить, а потом уже думать. Надежды на Славу мало. Но лишь бы не мешал. Майор свой пистолет приготовил — дослал патрон в патронник. Мне пока оружие доставать рано. А патрон у меня всегда дослан — согласно привычке спецназовца ГРУ.

Нам так полагалось, в отличие от остальной армии и ментов, носить оружие по уставу.

Я занял первую позицию. В соответствии с физической подготовкой. Слава с Лоскутковым вынуждены были спрятаться за шифоньер. А это по крайней мере — пять шагов по дуге. Значит, четыре секунды в мусорное ведро выброси, и — чертовски неудобное положение для вступления в схватку. Если противник зайдет в дверь прямо и не вверх тормашками — а на это надеяться особо не стоит, ты окажешься к нему боком. И будь готов получить удар, если у него достаточно хорошая реакция. Не хочешь — делай лишний шаг и дай ему возможность приготовиться. Тогда удар может быть сильнее.

Как тут себя вести?

Но нам уже не до выбора. Архитекторов бы самих сюда, на наше место. Они явно не додумали — такая скверная для засады планировка квартиры. Как ни крутись, а сначала оказываешься в одиночестве против всех.

Замерли, расслабленные, как крадущиеся кошки...

Снова звонок. Вкрадчивый какой-то, настораживающий. Естественно, звонок — он только звонок, обыкновенный электрический, и не может быть вкрадчивым — любой мент понимает. Конечно, тогда подавно понимаю и я, поскольку я не мент и никогда им не был.

Но все равно — мы, сидя в засаде, именно так ощущаем его.

Вот. Началось...

Металлическое шевеление в замке. Спокойное, без нажима. Меньше минуты понадобилось “народному умельцу” Паше Гальцеву, чтобы справиться с довольно сложным механизмом. Он в самом деле великий талант. Не зря его по всей России ищут.

Скрипнула петля. Шагов не слышно.

Ждут?

И мы ждем. Нас тоже не слышно.

Теперь скрип половицы. Совсем рядом.

Визитер передвигается осторожно и вот-вот должен появиться из-за косяка. Но следовало в детстве его поскромнее кормить, чтобы таким тяжелым не вырос и чтобы не скрипел под ним пол.

Итак, ребята, в порядке очереди — становись!

А что дают?

В лоб дают!

Появился один. Ростом выше меня сантиметров на пять. И покрепче физически. Такого лучше отрубать сразу. Я же предупредил, что здесь в лоб дают...

Короткий резкий удар основанием ладони прямо в лоб. И затылок с треском бьется о косяк. Сотрясение мозга гарантирую. Это тот, что поднимался и в первый раз. Но не успел он осесть на пол, как — не скажу даже кто-то — что-то отодвинуло его и закрыло весь дверной проем.

Водитель.

Ключи на пальце крутит и идет вперед, как карьерный бульдозер “Т-800”. Ростом он пониже первого, но тяжелее килограммов на тридцать. А за спиной водителя еще остался Паша. Если он не дурак, то может и смотаться.

И надо дать возможность Лоскуткову принять участие в беседе. Тет-а-тет с Гальцевым. Слава пусть ему помогает. Или в стороне стоит и в ладоши хлопает — мне помехи не нужны.

Я сориентировался верно, отступил от широкой груди водилы, но не в комнату, где Лоскутков уже вышел из-за шифоньера, а в короткий, но достаточно широкий коридорчик на кухню. Водила шагнул ко мне. Молодец! Люблю работать с увлекающимися натурами. Смелее, дружок, смелее. Видишь же, как ты меня напугал своим животом. Вперед!..

Еще один мой шаг назад. Еще один его шаг вперед. Все. Путь для Лоскуткова свободен.

И мне места хватит, чтобы попытаться этот “бульдозер” положить на жесткий пол мягким боком.

Из коридора донесся шум. Лоскутков со Славой бросились туда. У Лоскуткова в руке — пистолет. Слава — вижу в щель между стеной и “бульдозером” — вылетел назад спиной. Но не от удара. Удар достался Лоскуткову. Майор не встал, похоже — аут, а Слава — упорный интеллектуал — устремился в коридор снова.