Фиалки в марте - Джио Сара - Страница 9

В магазин зашел еще один покупатель, но прежде чем повернуться к нему и предложить помощь, Грег торопливо спросил:

– Может, поужинаем вместе? Хотя бы раз, пока ты не уехала?

– Конечно.

Я не раздумывала с ответом потому, что если бы стала, то, возможно – нет, точно! – сказала бы нет.

– Отлично! Позвоню на домашний телефон твоей тети.

Улыбка Грега осветила два ряда белоснежных зубов, и я машинально провела языком по своим. Слегка кружилась голова.

Я пошла в овощной за водяным крессом и по дороге наткнулась на Би.

– А, вот ты где! – воскликнула она, махнув мне рукой. – Иди сюда, детка, я тебя кое-с кем познакомлю.

Рядом с Би стояла женщина примерно одного с ней возраста с темными, явно крашенными волосами и темными глазами. Я никогда не видела таких темных глаз. Почти черные, они резко выделялись на бледном лице. Ей было за восемьдесят, но ничто в ее облике не говорило о преклонных годах.

– Это Эвелин, – с гордостью сказала Би. – Моя любимая подруга.

– Приятно познакомиться.

– Мы с Эвелин тыщу лет знакомы. Подружились еще в начальной школе. Вообще-то, Эмили, ты с ней встречалась в детстве, только, наверное, забыла.

– Извините, не помню. Боюсь, в те годы у меня было одностороннее мышление: купанье в море, мальчишки…

– Как я рада тебя видеть, Эмили!

Эвелин улыбалась мне словно старой приятельнице. В ней было что-то до боли знакомое, только вот что? В отличие от Би, одетой в джинсы и толстовку, Эвелин походила на пожилую манекенщицу. Никаких штанов с завышенной талией или туфель на толстой резиновой подошве. И все же, несмотря на стильное платье с запа?хом и балетки, она выглядела естественно и буднично, совсем как Би. Неудивительно, что они с ней лучшие подруги. Мне она сразу понравилась.

– Погодите-ка, я вас помню! – неожиданно воскликнула я.

Блеск ее глаз и ослепительная улыбка вдруг перенесли меня обратно в восемьдесят пятый год, в то лето, когда мы с Даниэль гостили у Би только вдвоем. Нам сказали, что родители путешествуют, но позже я узнала, что тем летом они разъехались. Отец ушел от мамы в июле, а к сентябрю они все уладили. Мама похудела на пятнадцать фунтов, а папа отрастил бороду. Казалось, им было неловко общаться друг с другом. Даниэль рассказала, что у папы есть другая женщина, но я не поверила, а если бы и поверила, то не стала бы его осуждать, ведь он столько лет терпел мамины упреки и скандалы. У папы терпение Махатмы Ганди.

Впрочем, в то время мои мысли занимал не разъезд родителей, а сад Эвелин. Би водила нас туда, когда мы были маленькими, и внезапно все вернулось: волшебный мир гортензий, роз и георгинов, лимонное песочное печенье на террасе Эвелин. Вдруг показалось, что только вчера мы с сестрой сидели на скамеечке под шпалерами, а Би сновала у мольберта, запечатлевая на холсте цветы, которые распустились на роскошных клумбах.

– Сад! Я помню ваш сад, – сказала я.

– Да, – улыбнулась Эвелин.

Я кивнула, слегка удивившись, что спрятанное где-то в мозгу воспоминание всплыло из глубин подсознания именно сейчас. Похоже, это влияние острова. Стоя в овощном магазине, я вспоминала лилейник, изумительное печенье… и вдруг туман рассеялся. Я сидела на облупившейся серой скамье из тика, и на мне были белые поношенные кеды, только не настоящие фирменные кеды, а дешевая подделка с фальшивым синим ярлычком на пятке. Фирменные кеды стоили на одиннадцать долларов дороже, и как же я их хотела! Я клялась маме, что целый месяц буду мыть туалет каждую субботу. Буду пылесосить. Вытирать пыль и даже гладить папины рубашки. Мама лишь покачала головой и вернулась с парой тапок из дисконтного магазина «Пейлесс». У всех знакомых девочек были настоящие кеды с фирменной синей наклейкой. В общем, я сидела на террасе Эвелин и возилась с оторвавшимся ярлычком. Би показывала скучающей Даниэль сад, когда Эвелин присела рядом со мной.

– Что с тобой, детка?

Я пожала плечами.

– Ничего.

– Расскажи мне, – велела она, ласково сжав мою руку.

– Простите, – вздохнула я, – у вас случайно нет универсального клея?

– Зачем тебе клей?

Я показала на туфлю.

– Мама не купит мне кеды, а ярлычок на пятке отваливается, и …

Я разрыдалась.

– Ну-ну, детка, успокойся, – сказала Эвелин, достав из кармана платок и вручив мне. – Когда я была в твоем возрасте, одна девочка пришла в школу в изумительных красных туфельках. Они сверкали как рубины. У ее отца водились деньги, и она всем рассказывала, что он привез эти туфли из Парижа. Больше всего на свете я мечтала о таких туфлях.

– Вы их получили?

Она покачала головой.

– Нет, и знаешь что? Я бы и сейчас от них не отказалась. Вот ты попросила клей, но разве тебе не хочется эти, как там они называются?

– Кеды, – выдавила я.

– Ну да, кеды.

Я кивнула.

– Вот и замечательно. Что ты делаешь завтра?

Не веря своим ушам, я уставилась на Эвелин.

– Ничего.

– Значит, договорились. Поедем на пароме в Сиэтл и купим тебе кеды.

– Правда? – пролепетала я.

– Конечно.

Не зная, что сказать, я лишь улыбнулась и оторвала синий ярлычок полностью. Какая разница, ведь завтра у меня будут настоящие кеды!

– Эвелин, я сегодня готовлю праздничный ужин, – сказала Би, заглядывая в тележку с покупками. – Присоединишься?

– О нет, не могу. Вы с Эмили еще не наговорились как следует.

– Будем вам рады, – улыбнулась я.

– Тогда ладно.

– Отлично, – сказала Би. – Приходи часам к шести.

– До вечера, – попрощалась Эвелин, отворачиваясь к картошке.

– Би, ты даже не представляешь, с кем я сейчас встретилась! – прошептала я.

– С кем?

– С Грегом. Грегом Эттвудом.

– Твоим бывшим парнем?

Я кивнула.

– По-моему, он пригласил меня на свидание.

Би улыбнулась, как будто все шло по плану. Взяла красную луковицу, внимательно осмотрела и, покачав головой, бросила обратно в кучу. Перебрав несколько штук, Би наконец нашла луковицу, которая ей понравилась, и пробормотала что-то под нос. Не расслышав, я попросила ее повторить, но Би уже отошла в сторону и наполняла сумку пореем. Я бросила взгляд на лестницу в винный отдел и улыбнулась про себя.

В шесть часов Би достала из шкафа три бокала и открыла бутылку вина, которое порекомендовал Грег.

– Зажги, пожалуйста, свечи.

Я пошла за спичками, вспоминая, как проходили ужины в доме Би, когда я была маленькой. Би всегда ставила на стол свечи.

«Достойный ужин следует подавать при свечах», – сказала она нам с сестрой много лет назад.

Я подумала, что это очень элегантно, и, вернувшись домой, попросила маму установить такой же обычай и в нашей семье, но она отказалась.

«Свечи зажигают только на день рождения, – сказала мама, – а оно бывает раз в году».

– Великолепно, – заметила Би, придирчиво оглядев стол.

Она взяла выбранную Грегом бутылку, внимательно изучила этикетку и одобрительно кивнула. Пока она резала большим мясницким ножом лук-порей, я села за стол.

– Би, я все думаю о Джеке и твоих словах. Что между вами произошло?

Она озадаченно посмотрела на меня, потом вдруг уронила нож и схватилась за руку.

– Черт, порезалась!

Я бросилась к ней.

– Ох, Би, прости!

– Ничего, я сама виновата. Руки старые, не слушаются.

– Давай я порежу, – предложила я и отправила Би за стол.

Она забинтовала палец, а я порезала порей и помешала ризотто, вдыхая соблазнительный аромат, который поднимался из кастрюли.

– Би, я никак не пойму, что…

Услышав у входной двери шаги Эвелин, я замолчала.

– Привет, девочки! – весело сказала она, заходя на кухню.

Эвелин принесла еще одну бутылку вина и букет фиолетовой сирени, бережно завернутый в упаковочную бумагу и перевязанный шпагатом.

– Изумительные цветы, – улыбнулась Би. – Где только ты их раздобыла в это время года?

– У себя в саду, – ответила Эвелин таким тоном, словно Би спросила, какого цвета небо. – Моя сирень всегда цветет раньше твоей.