Сильвия и Бруно. Окончание истории - Кэрролл Льюис - Страница 51

— Дикобраз, — сказала Сильвия.

— Да нет же, — поправил её Профессор. — В образ, дитя моё, в образ.

— Нет, именно Дикобраз, — не согласилась Сильвия. — Вовсе даже не то слово. Хотите сами посмотреть? Там началась такая беготня по всему коридору!

Не тратя времени, мы поднялись из-за стола и поспешили вслед за детьми на лестницу. Меня совершенно не замечали, но я этому и не удивлялся, так как давно привык, что остаюсь для всех невидимым — даже для Сильвии с Бруно.

В коридоре возбуждённо толпились люди, заполонив проход в покои Принца и став причиной оглушающего гула; а на двери, ведущие в его покои, напирали трое здоровенных детин, изо всех сил стараясь не позволить им открыться, ибо какой-то громадный зверь беспрерывно бился о них с той стороны, и на секунду мы заметили, перед тем как дверь всё же удалось захлопнуть, свирепую морду с огромными налитыми кровью глазами и оскаленной пастью. Исторгаемые зверем звуки являли собой неслыханную смесь львиного рыка и бычьего рёва, а по временам он верещал, словно гигантский попугай.

— По голосу не определишь! — возбуждённо воскликнул Профессор. — Так кто же там? — И он подёргал за рукав детину у дверей.

— Дикобраз! Принц Уггуг превратился в Дикобраза!

— Отличный Образец для моей Лекции! — обрадовался Профессор. — Позвольте пройти. Нужно немедленно наклеить на него бирку!

В ответ здоровяки отпихнули его подальше от дверей.

— Тоже скажете, бирку! — закричали они на него. — Хотите, чтобы вас съели?

— Оставьте ваши Образцы, Профессор! — сказал Император, продираясь сквозь толпу. — Лучше скажите, как нам его сдержать?

— Клетка! Клетка, да побольше! — мигом нашёлся Профессор. — Подайте большую клетку, — обратился он к толпе, — с толстыми стальными прутьями и опускной решёткой — как в мышеловке! Есть у кого-нибудь с собой такая клетка?

Обычно таких вещей люди с собой не носят, однако требуемую клетку ему тут же предоставили; как же странно она выглядела в этом коридоре!

— Разверните её входом к дверям, и поднимите опускную решётку!

Приказ был тотчас выполнен.

— Набросьте на неё мои покрывала! — продолжал командовать Профессор. — Ах, ах! Какой любопытный Эксперимент!

Тотчас появилась груда покрывал, и не успел Профессор дать команду, как ими наглухо занавесили клетку со всех сторон. Затем толпа раздалась в обе стороны от дверей, образовав тёмный проход, ведущий прямиком ко входу в клетку.

— Открыть двери!

Но этого даже не пришлось исполнять — трое детин всего только отскочили от дверей, и она сама распахнулась от удара ужасного чудовища, которое, издав вопль, похожий на свист паровой машины, ринулось в клетку.

— Опустить решётку!

Раз — и готово; общий вздох облегчения, когда засов был надёжно задвинут.

Профессор потёр руки, радуясь, словно ребёнок.

— Эксперимент прошёл успешно! — объявил он. — Теперь нужно только кормить его три раза в день перетёртой морковью и...

— Об этом мы сами позаботимся, — перебил Император. — Прошу всех в Пиршественный зал. Ведите нас, брат. — И старый Король, сопровождаемый детьми, повёл всех вниз по лестнице.

— Такова судьба того, кто никогда никого не любил, — сказал он Бруно, когда все вновь расселись за столом. На что Бруно ответил:

— Я всегда любил Сильвию, поэтому я никогда не сделаюсь таким колючим!

— Да, уж он колючий! — отозвался Профессор, услыхавший последние слова. — Но мы не должны забывать, что хоть он и Дикобраз, но королевских кровей! Как закончится наше пиршество, я сделаю Принцу Уггугу небольшой подарок — просто, знаете ли, чтобы его утешить. Ведь не каждому понравиться жить в клетке.

— А какой вы сделаете ему подарок? — спросил Бруно.

— Блюдечко перетёртой моркови, — ответил Профессор. — Что касается подарков ко Дню рождения, то мой девиз — дешевизна! По моим подсчётам, я экономлю сорок фунтов в год, даря... ой! Вот это приступ!

— Что с вами? — испуганно спросила Сильвия.

— Мой старый враг! — простонал Профессор. — Люмбаго... ревматизм... такого рода. Мне нужно пойти немного полежать. — И он заковылял из зала, с сожалением оглядываясь на детишек.

— Ничего, ему скоро полегчает! — весело сказал Король Эльфов. — Братец! — обратился он к Императору. — Мне ещё нужно решить с тобой одно дело; Императрица присмотрит за детьми. — И два брата направились из зала, взяв друг друга под руку.

Императрица вскоре убедилась, что дети — не слишком весёлая компания. Они ни о чём не могли говорить, кроме как о «милом Профессоре», о том, «как жаль, что он заболел», пока она в конце концов не догадалась предложить им пойти его проведать.

Дети тут же схватили её за руки, стоило ей протянуть их, и мы направились в кабинет Профессора, где нашли его лежащим на диване. Он укрылся своими покрывалами и читал маленькую книжицу.

— Комментарии к Третьему тому, — промямлил он, взглянув на нас. А на столике возле его дивана лежала та самая книга, которую он искал, когда я впервые его увидел.

— Как вы себя чувствуете, Профессор? — спросила Императрица, склоняясь над немощным старцем.

Профессор поднял на неё взгляд и слабо улыбнулся.

— Как и всегда — преданным слугой Вашего Величества! — тихим голосом произнёс он. — Мной движет не Немощь, но Преданность!

— Как мило! — воскликнула Императрица со слезами в голосе. — Редко от кого услышишь нечто столь же прекрасное — даже на Валентинов день!

— Мы можем взять вас с собой на берег моря, — с чувством сказала ей Сильвия. — Вам это тоже покажется прекрасным! И Море такое огромное!

— Гора ещё огромнее! — сказал Бруно.

— И что в Море такого огромного? — спросил Профессор. — Его запросто можно влить в чайную чашку!

— Что вы, только чуть-чуть! — возразила Сильвия.

— Просто вам понадобится то или иное количество чашек, чтобы влить его целиком. Куда только денется его величие! Теперь что касается Горы: её целиком можно перевезти на тачке в другое место — за то или иное количество лет.

— Да, величия тут нету — в кусочках горы, перевозимых тачкой, — согласилась Сильвия.

— Но ведь потом все эти кусочки всё равно сложат вместе... — начал было Бруно.

— Вот станешь постарше, — сказал ему Профессор, — так поймёшь, что не так-то просто складывать Горы заново! Век живи, век учись!

— А разве это обязательно нужно делать кому-то одному? — спросил Бруно. — Я бы мог жить, а Сильвия — учиться.

— Я не смогу учиться, если не буду жить! — возразила Сильвия.

— Зато я смогу жить, если не буду учиться! — возразил Бруно. — Давай, Сильвия, испытай меня!

— Да нет же, — вмешался сбитый с толку Профессор. — Я имел в виду, что... что... что девизом умного человека должно быть: «Я знаю, что ничего не знаю».

— Но я знаю то, что я знаю! — не унимался маленький сорванец. — А я уже так много всего знаю! Всё, кроме того, чего я не знаю. А Сильвия знает всё остальное.

Профессор вздохнул и отказался от дальнейшего спора.

— Жил однажды на свете один Буджум... — начал он какую-то новую сказку, но сразу же замолчал. — Окончание этой сказки я забыл, — признался он спустя минуту. — А ведь из неё можно было извлечь Урок. Но я, кажется, и его забыл!

— Тогда я расскажу вам сказку! — выпалил Бруно и торопливо начал. — Жили-были Кузнечик, Сорока и Машинист Паровоза. А урок такой: кто рано встаёт...

— Так рассказывать — ни капельки не интересно! — презрительно махнула рукой Сильвия. — Нельзя так быстро извлекать Урок!

— Когда это ты сочинил эту сказку? — спросил Профессор. — На прошлой неделе?

— Не-а. Немножко ближее. Попробуйте снова!

— Не могу догадаться, — сказал Профессор. — Так когда же?

— А она вообще ещё не сочинена! — с торжеством воскликнул Бруно. — Но одну отличную сказку я уже сочинил. Рассказать?

— Только если ты сочинил до конца, — сказала Сильвия. — А Урок в ней пусть будет такой: «Не получается — начни сначала!»

— Нет уж, — решительно заявил Бруно. — Урок будет такой: «Никогда не начинай сначала!» Жил-был один красивый китайский болванчик, который стоял на каминной полке. Стоял он, стоял... И в один прекрасный день свалился. Но он ничего-ничего себе не побил. Ему захотелось попробовать ещё раз. И когда он свалился во второй раз, то крепко пострадал — у него весь лак облупился.