Наследие - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 73

– А может быть, они все время здесь, с нами рядом, – прошептала она.

На следующий день заглянул Громовержец. Даг уже ожидал его появления. Мужчины уселись на чурбаках в ореховой роще, там, где их не услышали бы шумные обитатели шатров.

– Рази говорит, что ты чувствуешь себя лучше, – сказал Громовержец, внимательно оглядывая Дага.

– По крайней мере тело снова двигается, – согласился Даг. – Вот с тем, насколько далеко действует мой Дар, дела обстоят не так хорошо. Не думаю, что Хохария права в том, что мне не следует отправляться в дозор, пока это умение не вернется полностью. Наполовину вполне сойдет.

– Речь идет не о том, чтобы тебе отправляться в дозор: тут я больше полагаюсь на мнение Хохарии, чем на твое. Тебя хочет видеть совет лагеря. Я отговаривался тем, что ты еще слишком слаб после Рейнтри, но это становится затруднительным, когда все видят, что ты снова на ногах, так что ты можешь ожидать вызова сразу же, как только совет разберется со склокой по поводу углубления дна у острова Цапли.

– После Рейнтри, – прошипел сквозь зубы Даг, – после всего, что мы с Фаун сделали, они все еще стараются натравить на нас совет лагеря? Хохария, я сам, Брин, Маллора, Орниг – мы все были бы мертвы и похоронены в оскверненной земле Боунмарша, если бы не Фаун. Не считая пятерых искусных мастеров. И все это, и Злой у Глассфорджа – чего еще можно хотеть от крестьянской девушки, чтобы наконец признать ее заслуживающей уважения? – Гнев Дага охладила печальная мысль: за сорок лет службы в дозоре он и сам в глазах некоторых не стал достойным уважения… Даг уже давно решил, что дело не в нем, а в этих глазах, и никакие его действия тут ничего изменить не могут. Так почему же в случае Фаун что-то должно быть иначе?

Громовержец почесал ухо.

– Угу, я так и думал, что новости тебя не порадуют. – Он поколебался. – Я должен перед Фаун извиниться – я ведь пытался ее остановить, когда ты попал в ловушку и звал ее. Теперь, оглядываясь назад, я вижу, как это было жестоко. Я и не подозревал, что за ее тогдашним беспокойством стоишь ты.

Даг нахмурил брови.

– Ты беседовал насчет ловушки в Боунмарше с Отаном?

– Я разговаривал со всеми, кто там был, пытаясь составить себе полное представление о тех событиях.

– Ну так вот, знай: вовсе не я надоумил Фаун воткнуть нож мне в бедро, как… как обошелся бы Злой с порабощенным крестьянином. Фаун сама все сообразила!

Громовержец поднял руки, признавая поражение.

– Как бы там все ни происходило, нужно подумать, что тебе отвечать на вызов совета. Я тянул дело, как только мог, без того чтобы меня отстранили от участия из-за предвзятости. Поскольку я не собираюсь давать повод для того, чтобы меня выгнали из совета, следующий ход должен сделать ты. Как этому и следует быть, должен я тебе заметить.

Даг сгорбился и устало вздохнул.

– Не знаю, Громовержец… С тех пор, как я вернулся, мозги у меня шевелятся медленно. По правде сказать, мой ум похож на жука, который увяз в меду.

Громовержец бросил на него любопытный взгляд.

– Как ты думаешь: это последствие того странного повреждения Дара, которое причинил Злой?

– Не знаю. Что это последствие чего-то, сомнений нет. – Может быть, всего, что накопилось. Даг чувствовал, как растет в нем нечто, но не мог найти ему имени.

– Не повредило бы, если бы ты больше рассказывал о том, как все было, – сказал Громовержец. – Не думаю, что люди понимают, как много потеряет и этот лагерь, и Олеана, если тебя изгонят.

– Так что, я должен похваляться? – поморщился Даг. – Тогда мне разрешат сохранить Фаун, раз я такой замечательный?

– Если ты не хочешь говорить о своих заслугах друзьям, то как ты собираешься явиться на совет и говорить о них врагам?

– Это не мой стиль, и к тому же оскорбление всем, кто выполняет свой долг несмотря ни на что, без фанфар и ожидания благодарности. А вот если ты хочешь, чтобы я настаивал на том, что мне следует разрешить сохранить Фаун, потому что она замечательная, на это я согласен.

– М-м… – промычал Громовержец. Если он и представил себе такую картину, она, похоже, не очень его порадовала.

Даг смотрел вниз, ковыряя сандалией влажную землю.

– Вот что я тебе скажу. Если продолжение существования лагеря Хикори – или Олеаны, или всего мира – зависит всего от одного человека, то мы уже проиграли нашу долгую войну.

– И все же в конце концов уничтожение Злого совершается рукой одного человека, – сказал Громовержец, внимательно глядя на Дага.

– Неверно. На острие разделяющего ножа балансирует весь мир, да, и удар наносит рука одного дозорного, но нож, который она сжимает, – это кость другого человека, сердце третьего, искусство и точность глаза мастера, который нож изготовил. И все дозорные участвуют в том, чтобы этот единственный человек оказался в нужном месте. Мы, дозорные, охотимся стаей. А за спиной дозорных – их лагерь и родичи, те, кто дает им коней и оружие, кто обеспечивает их пищей. И эту цепочку можно продолжить. Так что не один человек, Громовержец; скорее кто-то один из многих.

Громовержец медленно кивнул, соглашаясь. Через несколько мгновений он поинтересовался:

– Кто-нибудь сказал тебе «спасибо» за Рейнтри, командир эскадрона?

– Не припоминаю такого, – сухо ответил Даг, но тут же пожалел о своем тоне, заметив, как поморщился Громовержец. – Надеюсь, Дирла получила свою вечеринку, – добавил он задумчиво.

– Да, в ее честь устроили празднество в Бивер Сае, как я слышал от тех, кто после него остался в живых.

Даг ухмыльнулся.

– Это хорошо.

Громовержец потянулся, и в прохладной тишине его суставы тихо хрустнули. Между темными стволами деревьев была видна блестящая поверхность озера, которую морщил ветерок.

– Мне нравится Фаун, и все-таки… Я не могу не думать о том, как все упростилось бы, если бы ты вернул эту милую крестьяночку ее семье в Вест-Блу и предложил им оставить себе свадебные подарки.

– Это довольно оскорбительно, Громовержец, – сказал Даг, хоть и не уточнил, для кого. Таких оказалось бы много, решил он.

– Ты мог бы сказать, что сделал ошибку.

– Но это не так.

Громовержец поморщился.

– Я и не думал, что ты согласишься, но попробовать предложить тебе такое стоило.

Даг сдержанно кивнул, показывая, что понял резоны Громовержца. Тот говорил так, будто все вертелось вокруг Фаун; и действительно, неприятности начались с ее появлением; однако теперь Даг не был уверен, что дело только в его крестьянке-жене. Проблема стала казаться ему более значительной и более сложной. Когда все началось? В Рейнтри? В Вест-Блу? В Глассфордже? Или еще раньше, а он не замечал?

– Громовержец…

– М-м?..

– Этот год был неудачным для дозорных. Стало ли больше чрезвычайных ситуаций или они просто сделались более тяжелыми?

Громовержец молча начал загибать пальцы, производя подсчеты, и его брови удивленно поползли вверх.

– На самом деле в этом году Злых было обнаружено меньше, чем год или два назад, но в Глассфордже и в Рейнтри они оказались такими могущественными, что кажется, будто их было много: из-за этих двух мы отстаем от графика.

– Оба самых тяжелых случая произошли в крестьянских землях.

– Да. Ну и что?

– Крестьянские земли теперь стали более обширными. Фермеры расчищают все новые поля… В результате нас ждет еще больше чрезвычайных ситуаций, и не только в Олеане. Ты ведь из Трипойнта, Громовержец, ты знаешь о ремесленниках больше других. Мастеров вроде тех, что сделали мой протез, – Даг поднял руку, – я этим летом видел в Глассфордже: они производят все больше товаров и становятся все более умелыми. Ты слышал о том, что случилось в Гринспринге. Что, если бы жертвой Злого стал большой город вроде Трипойнта или такой, каким становится Глассфордж?

Громовержец сидел неподвижно, слушая Дага, слушая очень внимательно; однако о чем бы он ни думал, на лице его ничего не отразилось.