Любовь оружейной принцессы - Колесникова Наташа - Страница 46

Симпатичная девчонка, но такая же глупая, как Ленка. Даже больше… Ленку деньги абсолютно не интересовали, потому что они у нее всегда были, сколько хотела, столько и имела. У Зины больших денег никогда не было, поэтому она много думала о них. Что хуже — черт его знает. Оно ему и не нужно, это знание. Он свой выбор уже сделал.

— Извини, Зина, мне пора. Надо к экзаменам готовиться. Не обижайся, хорошо?

— Да нет, я все понимаю. Приходи ко мне завтра, посидим на кухне… без свидетелей. Придешь?

— Не знаю. Скорее всего нет.

— Но я все же буду ждать. Пока, Славик.

Зина поцеловала его в щеку, поднялась с лавочки и пошла по пустынной улице домой. Он долго смотрел ей вслед, стоя у калитки. Упрямая девчонка, к Романову ходила, мясо ему таскала, готовить хотела… просто так, когда он был не женат. И к нему будет ходить… Давно бы вышла замуж и жила спокойно, так нет. Большие запросы у девушки, многого хочет.

Славик запер калитку и пошел в дом. На веранде столкнулся с отцом, тот вышел покурить.

— Черт-те что творится в этой Москве! — с досадой сказал отец, доставая из пачки «Приму». — Какое-то сумасшествие!

— А что случилось, пап? — спросил Славик.

— Да что!.. Осмоловский, ну, режиссер известный, доставлен в Институт Склифосовского. Чуть не погиб за рулем, что-то со здоровьем. Вроде как ничего не угрожает его жизни, но это ж не шуточки!

— Осмоловский? — ужаснулся Славик.

— Ну да! Он же теперь это шоу ведет, как его… матери очень нравится.

— Дай и мне сигарету, пап, — после тяжелого вздоха попросил Славик.

Колчин чувствовал себя вполне хорошо, и тому были причины. Вчера вечером позвонил Трандин, сказал, что его оставят в покое и даже рекомендуют привлекать к делам фирмы зятя, парень показал себя с самой лучшей стороны, пусть набирается опыта, учится и все такое. Ну так это он и сам уже понял. Выходит, деревенский парень, свинарь, понимаешь ли, не подставил его, а чуть ли не спас. Во всяком случае, индийский генерал зауважал его сильно, а это чертовски важно. В их деликатном бизнесе новости распространяются быстро, в других странах тоже поняли, что с зятем можно иметь дело, парень честный и надежный. Да и здесь все поняли правильно, потому и Трандин был такой довольный, когда звонил.

Агеева назначил начальником службы безопасности, без всяких «и.о.»; доказал делом, что может, ну вот пусть и работает. Слышал, что режиссер Осмоловский попал в Институт Склифосовского, ну так это его проблемы. Видимо, там свои разборки начались, да это его уже не интересует.

Колчин сидел в гостиной за столом, вытянув загипсованную ногу, попивал коньяк и смотрел в глаза своей дочери, которую привез в Корниловку Паша Дельгадо.

— Ну, дочка, рассказывай, что у вас там было на самом деле. Только правду, я сегодня серьезен, как никогда.

— Плесни и мне коньяка, пап, — попросила Лена.

— Черта с два! Пить коньяк днем — не твое дело, поняла? Тебе нужно детей рожать, внуков моих, поэтому должна вести здоровый образ жизни.

— А сам пьешь!

— Мне уже не нужно детей рожать… так сказать, выражаясь фигурально. Я слушаю тебя, дочка!

— Что говорить, я тебе уже все…

— Не все! Насчет синяка объясни. Мать не верит, что Слава мог тебя ударить.

— Ты сам виноват во всем! — закричала Лена. — Достал уже своей тупостью! Ты орал на него, оскорблял?!

— Было дело, виноват, не сдержался. Я ведь тоже не железный, дочка. Такие дела творятся, сама видишь. Но от моего ора синяки на твоем лице не появляются. Что было?

— А что теперь случилось? Ты вдруг поверил матери? Вот так сразу взял и поверил, да?

— Нет, не сразу. Хватит мне вопросы задавать! Отвечай, он ударил тебя, или…

— Не мог Слава ее ударить, — сказала Елизавета Петровна, останавливаясь в дверях. — Лена, расскажи все как было. Только честно…

— Если вы такие умные, все знаете, зачем устраиваете допрос? — дрожащим голосом спросила Лена, всхлипнула, торопливо достала из сумочки носовой платок.

— Лиза, иди, иди, мы тут сами разберемся, — махнул рукой Колчин. Но Елизавета Петровна и не думала уходить, осталась стоять у двери. — Так он ударил тебя?

— Не-ет! — простонала Лена, вытирая слезы со щек.

— Откуда синяк?

— В ресторане… артист устроил скандал… стол опрокинул… Бутылка ударила… Мы с Никитой вышли, он обнимал меня, успокаивал, а тут Слави-ик! У меня синяк, Никита обнимает…

— Я все понял, не продолжай, — торопливо сказал Колчин.

— А Славик ему так вреза-ал! Он прямо жутко разозлился…

— Лиза! Принеси рюмку, пожалуйста.

Елизавета Петровна поставила на стол две рюмки, села на свободный стул, сама наполнила рюмки коньяком. Обняла дочь, похлопала по плечу:

— Дура ты, Леночка, но все поправимо. Мы вернем Славу, он хороший парень. Ты-то сама этого хочешь?

— Хочу-у… — разрыдалась Лена. — А как? Я же не могу… ехать уговаривать…

— Ты выпей, дочка, выпей, — сказал Колчин. Поднял свою рюмку. — Давайте выпьем за нас, мы замечательная семья, все будет хорошо, это я обещаю.

Лена, всхлипывая, взяла свою рюмку, уставилась на отца влажными глазами.

— Как, пап? Славик уехал, даже ни одного костюма своего не взял и машину оставил…

— А это мое дело, дочка, мое, — решительно заявил Колчин. — Ты выпей, успокойся, молодец, что сказала правду. Это правильно, это… всегда так нужно.

— Папа сделает все правильно, дочка, — заверила Елизавета Петровна. — Слава тебя любит, я это сразу поняла, мы его вернем, не сомневайся. А ты поживи пока дома, институт подождет, отойди маленько, успокойся.

— Мам, его скрутили, стали бить… А он даже не сопротивлялся, хотя мог бы этих ментов одним ударом… — снова заплакала Лена.

— Ну а что ты хочешь, дочка? Он зять Афанасия Колчина и вел себя достойно, как настоящий мужик, — сказал отец. — Других у нас и быть не может. Давай-ка выпьем все ж таки.

Они чокнулись, выпили. Закусывать было нечем, но Елизавета Петровна через минуту принесла коробку шоколадных конфет, которые и послужили закуской.

— Лена, дочка, Слава показал себя с лучшей стороны, очень понравился индийцам, они ждут вас в гости, — сказала она. — Все хорошо, о плохом мы не думаем, я надеюсь, плохое в прошлом.

— Мам, а если он не захочет возвращаться ко мне, что тогда? Он же уехал, ничего не взял…

— Это очень хорошо, дочка. Потому что означает — ему нужна только ты, а не шмотки, не московская жизнь. Кстати, я в этом и не сомневалась. Мы решим эту проблему.

— Немедленно! — заявил Колчин. — Надо работать, учиться, хватит всяких катаклизмов, проехали!

Через полчаса Лена сидела в беседке за домом с мобильным телефоном в руке. Настроение здорово улучшилось после того, как рассказала предкам всю правду. Решила для себя — все, больше никогда не будет врать ни родителям, ни Славику… если он вернется. Ну что она выиграла своим враньем? Сама измучилась, чуть с друзьями не разругалась, отца с матерью настроила против себя, а Славик взял и уехал… Если бы сразу всем сказала правду, так лучше было бы! А то полночи не могла уснуть, когда позвонил отец и сказал, что утром приедет Паша и она немедленно должна ехать в Корниловку. Таким тоном сказал, прямо аж мороз по коже!.. Чего только не передумала, ворочаясь в холодной постели, понимала, что этот приказ как-то связан со Славиком и нужно будет признаться в своем вранье, но так трудно было решиться на это!..

Но вот все позади, и хорошо. Не все, конечно, но… хорошо. Что-то даже разморило после двух рюмок коньяка, хоть и на свежем воздухе сидит, а хочется забраться под одеяло и уснуть крепко-крепко. Позвонит ребятам и завалится спать, пока отец будет решать вопрос с билетами на самолет до Краснодара.

Лена быстро набрала номер мобильника Гули, потом пришлось поднимать край белой вязаной шапочки и опускать на плечо белый же шерстяной шарф, в который укуталась, а то не поднесешь трубку к уху.

— Алё, Гулька, ну все нормально. Отец не обижается, сегодня, наверное, или завтра летим в Краснодар, оттуда в станицу.