Любовь оружейной принцессы - Колесникова Наташа - Страница 44

— Парень, которого ты возвел в ранг врага страны, тоже с такой психологией? — язвительно спросил Трандин.

— Он там не нужен, вот и все, — недовольно ответил Суканцов, попыхивая сигарой. — И Колчин со своими замашками там не нужен. Человек на таком ответственном посту должен быть полностью лоялен. А у него на все свое мнение имеется. В шоу-бизнесе имей такое мнение, какое хочешь. А тут — извини, престиж и обороноспособность государства на кону.

— А может, парень в худшем случае не испортил обедни? А в лучшем — оказался просто джокером Колчина? И помог заключить выгодный контракт?

— Это случайность! Ты не понимаешь?

— А если нет? Тогда кто ты, Вадик? Парень-то оказался умным, все сделал так, как сам Колчин и думать не смел. Контракт заключен на более выгодных условиях. Да он, этот парень, принес пару миллионов чистой прибыли! Только с одного, заметь, контракта. А ведь будут и другие, у покупателей теперь есть возможность приобретать стандартный комплекс или усовершенствованный.

Суканцов нетерпеливо заерзал на стуле, досадливо морщась. В принципе он был согласен с Трандиным, но ведь его покровители хотели вполне определенного результата, и он сделал все, что мог. А теперь кто прав, кто нет — решает начальство. Как решит, так оно и будет. Начальство, оно тоже знает мнение правителей, считается с ним. И сейчас решат, кто из них действовал правильно, а кто нет. Победившему — новую звезду на погоны могут кинуть и должность солидную предложить. Проигравшего оттеснят на задворки Конторы.

Секретарша, высокая блондинка в мини-юбке, сняла трубку внутреннего телефона, с заученной улыбкой кивнула: «Конечно, да-да». Встала со стула, заставив генералов тихонько вздохнуть при виде такой красоты, сказала:

— Товарищи генералы, пожалуйста, пройдите в кабинет. Вас там ждут.

Трандин и Суканцов одновременно поднялись со своих стульев, шагнули к двери, обитой черным дерматином. Остановились, переглянулись. Оба поняли, что решение принято, и не важно, кто войдет первым. Суканцов посторонился, жестом предложил Трандину идти вперед. Тот решительно открыл дверь.

Что-то вечера стали тоскливыми, видимо, устал. Целый месяц непрерывных съемок — это не шутка. Вся съемочная группа устала, люди надоели друг другу, перессорились, последние дни сплошная нервотрепка царила в павильоне. Можно было снимать десять дней в месяц, но ему требовалось время для работы над фильмом, поэтому и убедил телевизионное начальство уплотнить график работы, чтобы потом высвободить больше времени для творчества. Мог бы работать над картиной, о которой давно мечтал, но… взять деньги от Вадима Суканцова не захотел. Это выше его сил. Что было, то было, но больше он не намерен участвовать в грязных играх. Если б знал, что вокруг тульского бизнесмена станет твориться черт-те что, сам бы запретил сыну даже приближаться к его дочке. Но кто же мог предположить такое развитие событий?

Ничего, сейчас нужно забыть о том, что было, вылечить парня и — работать! Никита совсем раскис, даже из дому выходить не хочет, а врачи твердят, что нужно дождаться, когда воспаление десен пройдет, и можно будет срочно заниматься восстановлением утраченных зубов. Никита нервничает, и он, Феликс Осмоловский, не может быть спокойным.

Сегодня закончилась съемочная сессия, наконец-то! Осмоловский посмотрел в зеркало — нормально выглядит. Три месяца он может не скрывать морщины и мешки под глазами, потому будет заниматься тем, чем и должен был всегда заниматься — снимать! Допил кофе, что принесла услужливая ассистентка Танечка, и набрал домашний номер, дачный, на своем мобильнике. Ответила жена.

— Как у вас дела? — спросил Осмоловский.

— Нормально. Ты едешь домой или как?

— Что с Никитой? Да, я сейчас выезжаю, через час буду дома. Врач сегодня был?

— Да, сказал, уже лучше, еще день-два и можно будет приступать к протезированию. Конечно, Никита переживает, это естественно. Тут американская девочка приходила навестить его, так он категорически отказался видеться с ней. Молодежь, ты же понимаешь, они анекдоты рассказывают про вставные челюсти, а тут сам без зубов… Катастрофа для парня.

— Мог бы спокойнее относиться к этому. Когда мне зубы имплантировали, прежде все выдрали. Полгода ходил со вставными челюстями, и ничего.

— Но ведь у него наложились еще и личные проблемы. Правда, я стараюсь…

— Спасибо, ты молодец. Я закончил съемки, какое-то время побуду дома, поработаю со сценарием, больше с Никитой буду общаться. Приготовь, пожалуйста, мясо на ужин, проголодался чертовски.

— Я все поняла, Феликс. Жду тебя.

Осмоловский выключил связь, сунул мобильник во внутренний карман пиджака. Да, поработает со сценарием, исправит его и сделает свой фильм даже в таких условиях!

Он надел пальто, шляпу, вышел из гримерки и решительно направился вниз по лестнице. К своей «БМВ», которая верой и правдой служила ему последние два года. Хорошая машина, удобная и вполне комфортная, одно удовольствие ездить на такой.

В вечернем воздухе кружились легкие снежинки, под ногами хрустел лед. Подморозило в Москве, давно пора, зима на дворе. На ходу выключил сигнализацию машины, но дверцу открыть не успел. Откуда-то сбоку вышел мужчина в стандартном длинном пальто, жестом остановил его.

— Извините, Феликс Борисович, пожалуйста, пройдемте к моей машине, нам есть о чем поговорить.

— А кто вы, собственно, такой?

— ФСБ. — Мужчина показал удостоверение. — Прошу вас, это нужно прежде всего вам.

— А если я откажусь?

— Я слишком уважаю вас, чтобы допустить такое. Пожалуйста, не стройте из себя героя. Они легко и просто умирают, зачем это вам?

Осмоловский мрачно усмехнулся и пошел к черному «мерседесу», сел на заднее сиденье, незнакомец примостился рядом. Впереди на пассажирском сиденье устроился огромный мужик, даже головы не повернул в его сторону. Машина резко сорвалась с места.

— Куда, Андрей Дмитриевич? — спросил водитель.

— В центр, а там видно будет.

— Почему в центр?! — возмутился Осмоловский. — Я собираюсь домой, моя машина осталась у телецентра! Куда вы меня везете? И что все это значит?

— Вы знакомы с генералом Суканцовым? Он делал вам предложение, от которого невозможно отказаться?

— Я знаком с Вадимом, мы друзья еще с…

— Были! — жестко прервал его незнакомец. — Вы взяли деньги, которые он вам обещал?

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Взяли или нет миллионы на свой фильм?

— Послушайте, если бы у меня были деньги на мой фильм, я бы снимал его! А я намереваюсь снимать дерьмовый сериал по чужому сценарию!

— Значит, не взяли… Это плохо.

— Почему? — насторожился Осмоловский.

— Деньги затыкают рот, а принципиальность опасна. Вы что-то ели, пили в последние часы? Не в буфете, а… может, кто-то угощал вас? Вспоминайте, Феликс Борисович, вспоминайте быстрее!

— Я? Нет… Кофе принесла Танюша, я выпил… Да, вы… пил… Что-то мне спать хочется… извините гос… из…

Осмоловский склонил голову на грудь незнакомцу и сладко засопел.

— Саша, давай в Склиф, гони, поставь мигалку! — крикнул Трандин.

— Зря вы впутались в это дело, Андрей Дмитриевич, — мрачно сказал мужик с пассажирского сиденья. — А если он окочурится? Мы же и будем виноваты.

«Мерседес», завывая сиреной, мчался к Садовому кольцу.

— Женя, я уважаю этого человека. На его фильмах целое поколение воспитывалось!

— А на хрена тогда полез в это дело? Связался с Суканцовым?

— Работать хотел, Женя! А просьба-то была пустячная. Не суди по своим меркам, дорогой. Он человек культуры, другой человек, талантливый. Саша, нельзя ли быстрее?

«Мерседес» увеличил скорость, распугивая немногочисленные машины громкой сиреной.

— Оборзел Суканцов, — мрачно пробормотал массивный Женя. — Сняли с должности, так он начал следы заметать. Друга своего давнего не пожалел!

— Ты меньше рассуждай, Женя, свяжись со Склифом, пусть соберут лучшие силы! — приказал Трандин.