Планета Шекспира - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 25

— Там ничего нет, — сказала Элейна, — но ведь что-то там должно быть. Мы же видим куб и создание.

Хортон отошел на шаг и в этот момент золотое сияние в кубе словно растеклось и окутало их обоих, сделав их частью создания и куба. В этой золотой дымке мир будто исчез и мгновение они стояли в одиночестве, отрезанные от времени и пространства.

Элейна стояла рядом с ним и, опустив взгляд, он увидел розу, татуировку на ее груди. Хортон протянул руку и коснулся ее.

— Прекрасно, — сказал он.

— Благодарю вас, сэр, — ответила она.

— Вы не сердитесь, что я обратил на нее внимание?

Элейна покачала головой.

— Я начинала уже разочаровываться оттого, что вы ее не замечаете. Вы должны были понять, что она здесь именно для того, чтобы привлекать внимание. Роза предназначена быть фокальным узлом.

19

Никодимус сказал:

— Гляньте-ка на это.

Хортон наклонился чтобы посмотреть на неглубокую линию, которую робот выбил в камне зубилом по периметру панели.

— О чем ты? — спросил он. — Я ничего особенного не вижу. Кроме того, что ты, вроде бы, не особенно продвинулся.

— Вот это-то и плохо, — сказал Никодимус. — Я ничего не добился. Зубило отбивает камень на глубину нескольких миллиметров, а потом камень твердеет. Словно металл, возле поверхности немного проржавевший.

— Но это не металл.

— Нет, это камень, все равно. Я пробовал другие части скалы, — он махнул в сторону поверхности камня, указывая на продобленные в нем борозды. — По всей поверхности то же самое. Изветренная часть вроде бы поддается, но под ней камень невероятно твердый. Словно молекулы связаны крепче, чем должно быть в природе.

— Где Плотоядец? — спросила Элейна. — Может, он про это знает.

— Очень сильно сомневаюсь, — сказал Хортон.

— Я его отослал, — сказал Никодимус. — Велел ему убираться к черту. Он дышал в спину и подбадривал меня…

— Он так сильно стремился покинуть эту планету, — сказала Элейна.

— А кто не хотел бы? — заметил Хортон.

— Мне его так жалко, — сказала Элейна. — Вы уверены, что нет никакого способа взять его на корабль — я имею в виду, если все остальное не удастся.

— Не вижу, как, — сказал Хортон. — Мы, конечно, можем испробовать анабиоз, но более чем вероятно, это его убьет. Что ты думаешь, Никодимус?

— Анабиоз приспособлен для людей, — сказал робот. — Как он будет работать на другом виде, я не имею представления. Подозреваю, что не очень хорошо, а то и вовсе не будет. Прежде всего, анастезирующее средство, которое мгновенно прекращает деятельность клеток, прежде, чем подействует холод. Для людей надежность почти абсолютная, потому что для людей он и предназначен. Чтобы работать с другой формой жизни, может понадобиться изменение. Пожалуй, это изменение может оказаться небольшим и достаточно тонким. А я не приспособлен для таких изменений.

— Ты имеешь в виду, что он умрет еще раньше, чем получит шанс быть замороженным?

— Подозреваю, что так оно и будет.

— Но вы не можете просто бросить его здесь, — настаивала Элейна. — Вы не можете уйти, а его бросить.

— Мы можем просто взять его на борт, — сказал Хортон.

— Со мной — не можете, — заявил Никодимус. — Я его убью в первую же неделю по отбытии. Он мне на нервах играет.

— И даже если он избежит твоих смертоубийственных настроений, — прибавил Хортон, — то какой в этом будет смысл? Не знаю, что у Корабля на уме, но могут пройти столетия, прежде чем мы вновь совершим посадку.

— Вы можете сделать остановку и высадить его.

— Вы можете, — сказал Хортон, — я могу. Никодимус может. Но не Корабль. У Корабля, подозреваю, виды более длительные. И отчего вы думаете, что мы найдем другую планету, на которой он сможет выжить — через двенадцать лет, через сто? Корабль тысячелетие провел в космосе, пока мы не нашли эту. Вы должны помнить, что Корабль — досветное судно.

— Вы правы, — согласилась Элейна. — Я все время забываю. Во времена депрессии, когда люди бежали с Земли, они разлетелись во всех направлениях.

— При помощи сверхсветовиков.

— Нет, не сверхсветовиков. С помощью кораблей-времяпрыгов. Не спрашивайте меня, как они работают. Но представление вы уловили…

— Краешек, — согласился Хортон.

— И все равно, — продолжала она, — им пришлось странствовать много световых лет, чтобы найти планеты земного типа. Некоторые исчезли — на огромные расстояния, затерялись во времени, покинули эту вселенную; невозможно узнать. С тех пор о них не слышали.

— Итак, — подытожил Хортон, — вы видите, как невозможно становится это дело с Плотоядцем.

— Может быть, мы еще сможем разрешить проблему с тоннелем. Этого Плотоядец хочет по-настоящему. Этого и я хочу.

— Я исчерпал все подходы, — сказал Никодимус. — Новых идей у меня нет. Мы еще не рассматривали простейшую ситуацию, что тоннель кем-то закрыт. Крепкость этой скалы неестественна. Кто-то ее укрепил. Они приложили массу усилий, чтобы тоннель не открылся. Они знали, что кто-нибудь может сунуться в тоннель и приняли против этого меры.

— В этом что-то кроется, — сказал Хортон. — Какая-то причина заблокировать тоннель. Может быть, сокровища.

— Не сокровища, — возразила Элейна. — Сокровища они забрали с собой. Скорее всего — опасность.

— Кто-то здесь что-то упрятал для безопасности.

— Я так не думаю, — сказал Никодимус. — Тогда ему когда-нибудь пришлось бы это достать. Добраться до него, конечно, можно, но как унести отсюда?

— Они могут прилететь кораблем, — сказал Хортон.

— Это маловероятно, — сказала Элейна. — Самое лучшее объяснение, это что они знают, как обойти блок.

— Значит вы думаете, что есть способ это сделать?

— Я склонна думать, что может быть, но это не значит, что мы его найдем.

— Значит, опять-таки, — сказал Никодимус, — дело может быть просто в том, что тоннель заблокирован, чтобы что-то отсюда не вырвалось. Чтобы отрезать его от остальных планет с тоннелями.

— Но если дело в этом, — сказал Хортон, — то что бы это могло быть? Не думаешь ли ты о нашем существе в кубе?

— Это возможно, — согласилась Элейна. — Не только заключено в куб, но и отрезано от других планет. Второй уровень защиты против него, если оно сможет вырваться из куба. Хотя отчего-то в это с трудом верится. Оно такое красивое.

— Что это за существо в кубе? — спросил Никодимус. — Я о нем не слышал.

— Мы с Элейной нашли его в одном из зданий города. Какое-то существо, заключенное в кубе.

— Живое?

— Мы не знаем наверняка, но я думаю, что живое. У меня такое чувство. А Элейна ощутила его присутствие.

— А куб? Из чего сделан?

— Странный материал, — сказала Элейна, — если это материал. Он останавливает, но его не чувствуешь. Словно его там и нет.

Никодимус принялся собирать инструменты, разбросанные по плоской каменной поверхности тропы.

— Ты сдался, — сказал Хортон.

— Все равно, что сдался. Я ничего больше не могу сделать. Ни один из моих инструментов не может коснуться камня. Я не в состоянии снять с панели защитное покрытие, будь это силовое поле или что-то еще. Я закончил, до тех пор, пока кто-нибудь другой не подаст хорошей идеи.

— Может, если нам просмотреть книгу Шекспира, мы наткнемся на что-то новое, — предположил Хортон.

— Шекспир никогда и близко не подходил к этому, — возразил Никодимус, — Все, что он мог делать, это пинать тоннели и изрыгать ругань.

— Я не имел в виду, что мы можем найти какую-нибудь стоящую идею, — пояснил Хортон. — В лучшем случае, наблюдение, смысл которого даже и ускользнул от Шекспира.

Никодимус усомнился.

— Может, и так, — сказал он. — Но много не прочитаем, пока Плотоядец поблизости. Он пожелает узнать, что писал Шекспир, а кое-что из того, что Шекспир писал, было не особенно лестным для его старого приятеля.

— Но Плотоядца же здесь нет, — указала Элейна. — Он не сказал, куда уходит, когда ты его прогнал?