Планета Шекспира - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 18

— А вы пришли сюда по тоннелю?

— Да. Я член команды, занятой картированием тоннелей.

Хортон поглядел на Никодимуса, сгорбившегося у огня и наблюдавшего за готовящимися бифштексами.

— Ты ей сказал? — спросил Хортон.

— У меня не было случая, — ответил Никодимус. — Она не дала мне такой возможности. Она была так возбуждена, узнавши, что я говорю, как она выразилась, на «старом языке».

— Чего он мне не сказал? — осведомилась Элейна.

— Тоннель закрыт. Он не работает.

— Но он ведь привел меня сюда.

— Сюда он вас привел. Но обратно не выведет. Он выведен. Он вышел из строя. Работает только в одном направлении.

— Но это невозможно. Есть ведь панели управления.

— Про панель управления я знаю, — проворчал Никодимус. — Я над ней работал. Пытался починить.

— И как успехи?

— Не особенно хорошо, — признался Никодимус.

— Все мы в ловушке, — заявил Плотоядец, — если только этот чертов тоннель невозможно исправить.

— Может быть, я могу помочь, — сказала Элейна.

— Коли сможете, — сказал Плотоядец, — так призываю вас сделать все, что в ваших силах. Питал я надежду, что, коли тоннель не будет починен, так я смогу соединиться с Хортоном и роботом на корабле, однако теперь надежда эта иссякла и похоже, что так не будет. Этот сон, о котором вы говорили, это усыпление пугает меня. Нет у меня желания быть замороженным.

— Мы об этом уже беспокоились, — признался ему Хортон

— Никодимус разбирается в замораживании. У него есть трансмог техника по анабиозу. Но он знает только, как замораживать людей. С тобой может оказаться совсем другое дело — у тебя другая химия тела.

— Так с этим покончено, — посетовал Плотоядец.

— Итак, тоннель должен быть исправлен.

— А вы не кажетесь слишком обеспокоенной, — обратился Хортон к Элейне.

— О, я, пожалуй, я обеспокоена, — призналась она. — Но люди моего народа не сетуют на судьбу. Мы принимаем жизнь, как она есть. Хорошее и дурное. Мы знаем, что и то и другое неизбежно.

Плотоядец, покончив с едой, поднялся, потирая руками окровавленное рыло.

— Теперь я иду охотиться, — обьявил он. — Принесу свежее мясо.

— Подожди, пока мы поедим, — предложил Хортон. — И я пойду с тобой.

— Лучше не стоит, — возразил Плотоядец. — Вы распугаете дичь.

Он пошел было прочь, затем повернулся.

— Одно вы могли бы сделать, — сказал он. — Вы можете бросить старое мясо в пруд. Но зажмите при этом нос.

— Уж как-нибудь справлюсь, — сказал Хортон.

— Отменно, — заявил Плотоядец и ушел вперевалку, направляясь к востоку по тропе, ведущей к заброшенному поселению.

— Как вы с ним повстречались? — спросила Элейна. — И кто он такой, собственно?

— Он ожидал нас, когда мы приземлились, — ответил Хортон. — Кто он такой, мы не знаем. Он говорит, что попался здесь вместе с Шекспиром…

— Шекспир, судя по его черепу, человек.

— Да, но о нем нам известно немногим больше, чем о Плотоядце. Хотя возможно, мы сможем узнать побольше. У него был томик с полным собранием Шекспира и он исписал по полям всю книгу. Каждый клочок, где только оставалась чистая бумага.

— Вы что-нибудь из этого прочитали?

— Кое-что. Осталось еще много.

— Мясо готово, — сказал Никодимус. — Тарелка только одна и только один столовый набор. Вы не возражаете, Картер, если я отдам его леди?

— Отнюдь не возражаю, — ответил Хортон. — Я и руками управлюсь.

— Ну, так отлично, — сказал Никодимус. — Я отправляюсь к тоннелю.

— Как только я поем, — сказала Элейна, — я спущусь посмотреть, как ты управляешься.

— Хотел бы я, чтоб вы пришли, — заявил робот. — Я там головы от хвоста не отличу.

— Это довольно просто, — сказала Элейна. — Две панели, одна поменьше другой. Та, что меньше, управляет щитом на большой панели, панели управления.

— Там нет двух панелей, — сообщил Никодимус.

— Должны быть.

— Но там их нет. Есть только та, на которой силовой щит.

— Тогда значит, — подытожила Элейна, — что это не просто неисправность. Кто-то запер тоннель.

— Это мне приходило в голову, — сказал Хортон. — Закрытый мир. Но зачем понадобилось закрывать?

— Надеюсь, — проворчал Никодимус, — мы этого не узнаем.

— Он взял сумку с инструментами и ушел.

— Э, да зто вкусно, — воскликнула Элейна. Она стерла жир с губ.

— Мой народ не ест плоти. Хотя нам известны такие, кто ее ест, и мы презираем их за это, как признак варварства.

— Мы здесь все варвары, — коротко сказал Хортон.

— А что это был за разговор об анабиозе для Плотоядца?

— Плотоядец ненавидит эту планету. Он хочет ее покинуть. Поэтому-то он так отчаянно желает починки тоннеля. Если тоннель не откроется, он хотел бы отбыть с нами.

— Отбыть с вами? Ах, да, у вас же корабль. Или нет?

— Да. Стоит на равнине.

— Где бы это ни было.

— Всего в нескольких милях отсюда.

— Так вы отсюда отбудете? Могу я спросить, куда вы направляетесь?

— Черт меня побери, если я знаю, — сказал Хортон.

— Это под ведомством Коробля. Корабль говорит, что мы можем вернуться на Землю. По-видимому, мы отсутствовали слишком долго. Корабль говорит, что мы будем пережитком, если вернемся обратно. Что нашего возвращения не хотят, что мы привели бы их в затруднение. А из того, что вы мне сказали, я делаю вывод, что возвращение бессмысленно.

— Корабль, — повторила Элейна. — Вы говорите так, словно корабль — личность.

— Ну, в некотором роде, так оно и есть.

— Это смехотворно. Я в состоянии понять, как, за долгий промежуток времени, у вас развилось чувство привязанности к нему. Мужчины всегда персонифицируют свои машины, оружие и инструменты, но…

— Черт побери, — перебил ее Хортон. — Вы не поняли. Корабль — действительно личность. Собственно, три личности. Три человеческих мозга…

Она протянула вымазанную жиром руку и ухватила его за локоть.

— Повторите это еще раз, — попросила она. — И помедленнее.

— Три мозга, — повторил Хортон. — Три мозга трех различных людей. Присоединены к кораблю. Теоретически…

Элейна отпустила его руку.

— Черт возьми, да их было множество. Не знаю сколько.

— Я раньше говорила о легендах, — сказала Элейна. — Что невозможно отличить легенду от истории. Нельзя быть уверенным. И это была одна из легенд — корабли, которые были отчасти людьми, отчасти машинами.

— Тут нет ничего удивительного, — сказал ей Хортон.

— О да, я полагаю, это удивительно — само по себе. Но это связано с нашей технологией — смешение биологического и технологического. Это вполне лежит в царстве возможного. В технологической атмосфере наших дней это было приемлемо.

— Легенда становится жизнью, — произнесла она.

— Я себя чувствую забавно, получив ярлык легенды.

— Ну, легенда — не совсем вы сами, — возразила она, — но скорее вся история. Нам это кажется невероятным, одной из тех вещей, в которые невозможно окончательно поверить.

— Однако вы говорили, что нашлись способы получше.

— Разные способы, — подтвердила она. — Сверхсветовые корабли, основанные на новых принципах. Но раскажите мне о себе. Вы, конечно, не единственный человек на корабле. Ведь не стали бы посылать корабль всего с одним человеком на борту.

— Были еще трое, но они мертвы. Несчастный случай, как мне сказали.

— Сказали? Вы сами не знаете?

— Я же был в анабиозе, — ответил он.

— В таком случае, если мы не сможем починить тоннель, на борту есть место.

— Для вас, — подтвердил Хортон.

— Для Плотоядца, я полагаю, тоже, если мы встанем перед выбором, взять его или оставить. Однако не вижу, почему бы вам не сказать, что мы с ним чувствуем себя не в своей тарелке. Да и остается проблема с его химизмом.

— Не знаю, — сказала Элейна.

— Если больше ничего не останется, то, пожалуй, я предпочла бы отправиться с вами, нежели чем остаться сдесь навсегда. Планета выглядит не слишком очаровательной.