История любовных похождений одинокой женщины - Сайкаку Ихара - Страница 23

«Что всегда скверно пахнет? Это дыханье Коё-си, по прозвищу Пасть Крокодила, да улица Нагамати [142] на Западной стороне».

«На Западной стороне» — так поют они.

Но на восточной, северной и южной окраинах города тоже столько «листьев лотоса», что и сосчитать трудно. Когда эти женщины стареют, они исчезают — никто не скажет куда, и гибнут неизвестно где. Так снимают с ног и выбрасывают изношенные сандалии.

Прогнанная из лавки вееров в Киото, я тоже поневоле вступила на этот путь. За то, что я хорошо умела жечь сердца гостей, дали мне прозвище Рури — Погребальный костер.

Сначала я очень радела о пользе хозяев. Подавая вино, ни капли не проливала. Но постепенно я привыкла к общей распущенности и не стала обращать внимания, даже когда горящая свеча падала на ночное платье, щелкала орехи на лакированном полу токонома, отрывала куски бумаги от раздвижных перегородок и окон и скручивала из них веревки, вытирала пролитую воду пологом от москитов и выбрасывала хозяйское добро почем зря, нисколько не опасаясь нанести убыток хозяину. Вот почему оптовые лавочники, которые содержат у себя на службе таких женщин, как «листья лотоса», делают с их помощью хорошие дела, но все же предприятие у них ненадежное, и потому молодые люди неохотно идут к ним в зятья, если есть малейшая возможность выбора.

Я прослужила года два у тех же хозяев. За это время я приметила одного состоятельного гостя с севера, из Акиты, день и ночь за ним ухаживала, стараясь предупредить все его желания, и он не раз поощрял меня, даря и платья, и постельные принадлежности.

Однажды, когда, захмелев от вина, гость перестал себя помнить, я достала бумагу из ящика с письменным прибором, растерла тушь и подговорила его написать мне клятвенное обещание, что он всю жизнь меня не покинет. С тех пор я до того запугала этого деревенского простофилю, что не давала ему ни пикнуть, ни хмыкнуть, а когда он собрался к себе домой, я решительно заявила ему, что последую за ним и всю жизнь проживу с ним на его родном севере. Гость, помертвевший от испуга при одной мысли, каково ему будет показаться вместе со мной на родине, не знал, как от меня отговориться, но я не слушала никаких доводов.

Я сказала ему, что жду от него ребенка, хотя и признаков этого не было.

— Я чувствую, что непременно родится мальчик. Так как тебя зовут Синдзаэмон, то я возьму первый иероглиф от твоего имени и дам ребенку имя Синтаро. Когда же в пятом месяце наступит праздник мальчиков танго [143], я, по обычаю, опояшу сынка игрушечным мечом.

Гость, все больше и больше приходя в отчаяние, обратился потихоньку за помощью к главному приказчику, который слыл умной головой, и по его совету дал мне два кана серебра из денег, предназначенных для торговых сделок, и тем откупился.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

СОДЕРЖАНИЕ ШЕСТОЙ ЧАСТИ

На Верхней улице сады прекрасных глициний,

а рядом дома, где таятся «женщины тьмы».

Они принимают любое обличье, какое может понравиться гостю.

Так как жалованье, какое платят стряпухам, не вписывают даже в книгу

для мелких расходов, они округляют его, заигрывая с проезжающим.

Размахивая разрезными рукавами, словно юные девушки, старые потаскухи заманивают путников.

Погонщики кричат на них: «Прочь с дороги! Прочь с дороги!» -

а они в ответ: «Заезжайте к нам будущей весной!»

Уличная женщина не ходит крадучись, как воровка, но на нее все же злобно лают псы,

Спутник защищает ее от собак расщепленной бамбуковой палкой.

Голос во мраке поет «Ночное платье милого».

Согласится ли погонщик Ситидзо?

Вернувшись в столицу после своих скитаний, старуха молится о райском блаженстве.

Лица умерших возлюбленных, как живые, у нее перед глазами.

Утирая рукавом слезы, она повествует о печальном конце своих любовных приключений.

«Женщина тьмы» в полдень кажется привидением

Do время осеннего равноденствия хорошо подняться на Верхнюю улицу и оттуда с высоты глядеть вниз, как тонет солнце в морской пучине и волны рдеют пурпуром. Цветы глициний, еще недавно такие прекрасные, уже увяли, повсюду в природе разлита осенняя грусть, а звон вечернего колокола невольно будит в душе мысли о бренности всего земного. Слышны молитвы под мерный стук барабана. В надежде заслужить вечное блаженство в райских селениях на западе, еще скрытых за плотной завесой облаков, несметные толпы народа слушают, как стучат барабаны и как звонят колокола, призывая к вечерней молитве.

А в это время из своих лачуг, затерянных в глубине тесных переулков, появляются женщины, любопытствуя поглядеть на зрелище. Трудно представить себе более неприглядные существа! Правда, стараясь не оскорблять людских глаз, они покрывают лицо слоем белой пудры, подводят брови тушью и густо перевивают свои волосы широким шнуром, смазывая их душистым маслом «Цветок сливы», носят гребни из слоновой кости — словом, убирают голову самым тщательным образом, но тем более убогими кажутся их платья. Так у иных детских кукол красивая головка насажена па простую деревянную чурку.

Кто же они? — спросят иные. Их прозвали в народе «женщинами тьмы».

Хотя дрожь меня пробирала при одном этом имени, но когда я вновь лишилась приюта, то пришлось мне, к стыду моему, торговать любовью в тайном доме свиданий. Женщины принимают в нем гостей, вместо того чтобы водить их к себе, и отдают половину своего заработка хозяевам дома.

Гости, договорившиеся ходить помесячно, платят каждый раз одну «пилюлю», иначе сказать, всего один бу, а случайные гости — по договоренности. Все делается по собственному произволу и в полной тайне. Если такую «женщину тьмы» позовут в другой дом свиданий, то платят ей за мимолетную встречу два моммэ серебра. Недурная собой, одетая в красивое платье женщина может получить даже один рё серебра.

Посещают такие злачные места, под предлогом паломничества в храм, старики, уже передавшие свое дело наследникам, или усыновленные в семье зятья [144], не смеющие шагу ступить по своей воле, а люди, которым нечего бояться чужого мнения, никогда туда не придут. Но все же, что ни говори, удивительно, что находятся такие люди в Осаке, где большой выбор красавиц! Скорее всего, они поступают так просто из скаредности.