История любовных похождений одинокой женщины - Сайкаку Ихара - Страница 15

— Я не звал.

— Ах, значит, я ослышалась!

Но я и не подумала уйти, притворившись простушкой, не знающей приличий. Закрыла его ноги одеялом, подложила под голову подушку…

— Нет ли здесь людей? — спросил он.

— Сейчас как раз ни души, — и не успел он взять меня за руку, как я забрала его в свои руки.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

СОДЕРЖАНИЕ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ

Свадьбы не по средствам

В наше время играют пышные свадьбы даже горожане и простые крестьяне. Насмотревшись и наслышавшись, с каким великолепием празднуют их в знатных домах, они наперебой соперничают друг с другом в роскоши, не считаясь со своим состоянием. Дают в приданое множество красивых вещей: и наряды, и домашнюю утварь. Вот каков нынешний обычай! Никто и знать не хочет, по средствам ли такое мотовство!

Часто — от недалекого ума — мать не в меру гордится дочкой самой дюжинной наружности. Только дочке исполнится лет одиннадцать-двенадцать, как мать уже не знает, как ее нарядить, стараясь выставить напоказ все ее достоинства: нежную кожу лица, природную грацию…

Молоденькие дочери и невестки принимают за чистую монету необычайные любовные истории в последних театральных пьесах; это порождает в них легкомыслие, а легкомыслие приводит к порче нравов.

Щеголихи из кожи лезут вон, перенимая все актерские повадки, даже пояс повязывают в одно дзё два сяку длиной.

В старину носили пояса в два раза короче, но за последнее время прихоти моды требуют, чтобы пояс был неслыханной длины. Узоры на косодэ тоже должны быть нового фасона: в моде вышивать круги розового цвета. Со стороны кажется, что рисунки набиты краской, а на самом деле они вышиты тончайшими нитями ста разных оттенков. Вышить одно платье стоит пять рё. И все на свете так идет. Незаметные траты чудовищно растут… Таковы безумные прихоти нашего века!

Когда недавно на улице Ситадэра-мати читали историю воздвижения статуи «Великий Будда» в храме Нан-Тодайдзи [99], то и благородные дамы, и простолюдинки слушали рядом, касаясь друг друга рукавами.

Стояла в толпе одна женщина, уже миновавшая лучшую пору своей жизни, не было у нее, как говорится, ни цветов, ни аромата, да к тому же лицо лошадиное, вытянутое вперед. Если разобрать ее по косточкам, так только уши как у людей, а все остальное — просто никуда, но она была из богатого дома и разряжена по последней моде. Нижнее платье из белого атласа риндзу, на нем второе — из двойного шелка с фиолетовыми кругами, а поверх еще одно — из тонкого шелка хатидзё цвета ириса на пурпурной подкладке. К этому широкий пояс с рисунком в виде продольных полос и столько разных украшений и безделушек, что свободного места не оставалось.

Молодые приказчики из лавки тканей, опытные в своем деле, судачили между собой:

— Подсчитать, что на ней навешано, так наберется на один кан триста семьдесят моммэ, не меньше.

В толпе возмутились:

— Поглядите только, до чего же доходит мотовство! На эти деньги можно было купить большой хороший дом на южной стороне улицы, а она их на ветер выбросила, щеголиха этакая!

Я оставила службу у своих господ в начале летнего полугодия [100] и, не пожелав более поступить на постоянное место, стала прислуживать на свадьбах в Нанивадзу или Екобори [101].

В Осаке люди легкомысленней, чем можно было бы ожидать: любят играть пышные свадьбы, не заботясь о том, сведут ли после концы с концами.

Родители невесты ищут жениха богаче, чем они сами, а родители жениха сватают невесту из дома, конек на кровле которого много выше, чем их собственный.

Сразу после свадьбы молодые, неизвестно зачем, хотят удивить весь свет. Зять начинает заново отделывать дом, а невестка шьет себе наряды без числа.

Женщины в семье держат советы между собой, и непредвиденные расходы все растут… Тратят всё наличные. Из капитала в сто канов серебра дают в приданое за дочерью десять, расходы на свадьбу — пятнадцать. И разве на этом дело кончается? А приемы гостей после свадьбы, а обмен подарками по случаю годовых праздников? На Новый год дарят самых лучших бонитов из Танго, на праздник Урабон — связку первосортных соленых макрелей из Ното. Только приведись случай, сорят деньгами без удержу. Когда наступает время выдать замуж младшую сестру, то приготовленных заранее нарядов всегда оказывается мало. Надо же не отстать от людей! Только с этим делом покончено, как уже пора женить младшего брата.

А там, смотришь, раздался крик первого внучка: «Уа-уа!» Значит, надо поднести новорожденному кинжал и нарядные платья. Родным, знакомым, туда, сюда — золото и серебро так и плывут. Не успеешь оглянуться — кошелек пуст. Да, много людей промотало все состояние на свадьбы своих дочерей!

И матери женихов туда же, корчат из себя богачек! Обычно они трясутся над каждой мелочью, а тут перестают кричать о бережливости. Вместо масляных светильников зажигают свечи, даже котацу [102] уже не застилают дешевым бумажным одеялом.

К чему же это ведет? Господин зять начинает относиться к своей законной супруге, спутнице всей жизни, как к какой-нибудь случайной любовнице из продажных женщин. Он таит от нее то, что не должен был бы скрывать; все у него на стороне: и добро, и порок. Он красуется перед собственной женой и старается поразить ее своим богатством. Вот до чего доходит глупость!

Я прислуживала на нескольких свадьбах, и уж чего только не насмотрелась!