Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Петр Великий (Том 2) - Сахаров Андрей Николаевич - Страница 31


31
Изменить размер шрифта:

Фомка пронизывающе, точно стремясь проникнуть в сокровеннейшие её думки, поглядел на Родимицу. То, что он услышал, было ужасно, вновь рушило все его верования, стремления, чаяния. Он снова, как в ту ночь, когда бежал из родного починка, стал вдруг беспомощным, одиноким.

Не проронив ни слова, сгорбившись по – стариковски, Фомка пошёл. Родимица увязалась было за ним, но, увидев, какою жестокою ненавистью исказилось его лицо, торопливо повернула назад.

Сильные отряды стрелецкие день и ночь ходили дозором по улицам и беспощадно расправлялись со всеми, покушавшимися на разбой и грабёж. Стрельцы не щадили ни своих, ни чужих.

На столбах, рядом с трупами отпетых разбойников, висели и стрельцы, уличённые в воровстве.

На Москве стало тише. Свободнее расхаживали присмиревшие, с лицами кротких агнцев дьяки, пристава и подьячие; торговые люди один за другим потянулись к наглухо заколоченным Рядам; на улицах, правда, ещё опасливо оглядываясь и вздрагивая от малейшего шума, появились иноземцы, бояре. Родичи убитых толпились у Лобного места, служили панихиды и увозили на дрогах трупы близких людей. Нарышкинцы, увидев, что их песенка спета, заперлись в Кремле, перестали посещать приказы и не вмешивались больше в дела государственности.

Фёдор Шакловитый[60], дьяк думный, нежданно-негаданно созвал круг и, изображая всем своим существом крайнюю растерянность и сиротство, плачуще объявил:

– Горе лютое! Испытание послал бог родине нашей. Порешила царевна в монастырь на послух уйти.

Круг немедля, во главе с Шакловитым, отправил челобитчиков в Кремль.

– Доподлинно ль правду горькую нам поведал Фёдор Леонтьевич? – пали на колена выборные.

– Так, – смиренно перекрестилась царевна.

Шакловитый вскочил с колен и впился пальцами в свой далеко выдавшийся кадык:

– Не будет того! Помилуй, царевна! Не покидай на сиротство землю Русийскую!

Послы долго убеждали царевну отменить решение и остаться в Кремле.

Приложив к глазам платок, царевна истово перекрестилась.

– А покину я вас, лихо ль вам от того? Аль нет в Кремле превыше меня Петра-государя?

– Нету! – рявкнули Пушкин и Цыклер, снимая шапки. – Ты превыше Петра! Ты да истинный государь наш Иоанн Алексеевич!

Софья низко поклонилась стрельцам:

– Грядите с миром. Не ослушница я воле стрелецкой. – И, помявшись, с оттенком стыдливости, потёрла руки: – Глаголы глаголами, а от них сытым не быть. Сказывали мне, жалованье-де вы не получали. Так покель, не в зачёт, примите от меня, Христа для, по десять рублёв человеку. Постельнице Федоре Семёновне накажу нынче же казну вам доставить.

Поутру в приказах, совместно с выборными от стрельцов засели новые начальники: в Разряде – думный дьяк Василий Семёнов; в Посольском – князь Василий Васильевич и Емельян Украинцев; в Стрелецком – самочинно – князь Иван Хованский и Василий Змеев[61]; в Иноземном, Рейтарском и Пушкарском – Иван Михайлович; в Поместном – князь Иван Троекуров[62] и Борис Полибин[63]; в Судном – князья Андрей Хованскй[64] с Михаилом и Василием Жирового-Засекиными[65]; в Земском – Михайло Головин[66]; в Сыскном – Василий[67] да Иван Волынские.

Софья торжествовала. Хмельная от счастья и от вина, которым её усердно потчевали Иван Михайлович и князь Василий, она неустанно колотила кулаками по столу, трясла в неудержимом смехе тучным животом и в тысячный раз повторяла:

– Отныне я, Софья, володею Русью!

Серый двадцать шестой день мая 7190 года утопал в перегуде колоколов. По улицам московским до самой ночи скакали глашатаи.

– Радуйтесь и веселитесь, православные люди! Правды свет воссиял бо над Русийской землёй!

А в церквах, в светлых ризах пасхальных, охрипшие от бесконечной службы священники молились коленопреклоненнно о здравии государей и великих князей всея Руси – Иоанна и Петра Алексеевичей.

Глава 19

ДЕЛА ЖИТЕЙСКИЕ

После объяснения в церкви Фомка куда-то бесследно исчез. Чтобы хоть немного забыться, Родимица старалась до глубокой ночи быть занятой. Но работа не спорилась. Едва забрезжил рассвет, постельница с лихорадочной торопливостью отправлялась в церковь и там проникновенно молилась «o соединении её с рабом Божиим Фомою». Потом начинался тягостный день смутных надежд, сомнений, упадка духа, ожиданий. Позабыв о деле, она часто расхаживала по окраинам, вступала в долгие беседы с нищими-странниками и гулящими для того лишь, чтобы как-нибудь невзначай спросить, не встречался ли им пропавший стрелец. Но никто толком не отвечал ей. «Мало ли на Руси юных синеглазых стрельцов! Поди разбери, кой из них Фома, а кой Ерёма». Не простившись, злая, бежала дальше Федора, без смысла и цели. А вечером нужно было идти с докладом к царевне. Родимица плела Софье всякие небылицы и, отделавшись, шла понуро к последнему убежищу – в церковь – выплакивать перед иконою Богородицы «Утоли моя печали» утешения и свидания с Фомкой.

За короткое время она до того похудела, что Софья запретила ей выходить из Кремля и приставила к ней немца-лекаря. Но это ещё более угнетало Федору, лишало последних возможностей напасть на след точно в воду канувшего стрельца.

– Здрава я, царевна моя. Мало ль что не приключится с бабьей душой… а телом я невредима, – прозрачно намекнула однажды она Софье и неожиданно для себя заплакала.

Слово за словом царевна выпытала у постельницы её тайну.

– Всего-то? – ободряюще улыбнулась она. – Так вот тебе обетованье моё: мигнуть не успеешь, как идол твой сызнова на Москве объявится – И хлопнула в ладоши: – Кликнуть Хованского либо Федора Шакловитого!

Сложив на груди руки и низко кланяясь, в терем бочком втиснулся Шакловитый. Его широкое лицо с как бы срезанным подбородком, пятью пауками-бородавками на правой щеке и приплюснутом багровом носу выражало самоотверженную преданность и собачью покорность.

– Пошли, господи, здравия правительнице нашей, царевне Софье Алексеевне. – упиваясь каждым слогом помолился он на образ и незаметно скосил зелёные кошачьи глаза на Софью.

– Садись, Леонтьевич, – милостиво показала царевна головою на лавку.

Дьяк сдавил двумя пальцами кадык и, точно в страшном испуге, отпрянул к порогу.

– Избави, царевна, меня, недостойного смерда. Дозволь стоять, склоняся перед светлым ликом твоим.

– Садись! – уже приказала Софья.

Фёдор так шлёпнулся на лавку, как будто кто-то ударил его изо всех сил по темени, и сладенько закатил глаза.

– Сколь же неисповедимы пути твои, Господи! Давненько ли хаживал я в мужиках, а вот ныне удостоился чести сидеть перед надёжей нашей, царевной. – И оттопырил заячью губу, обнажая нечастый ряд широких зубов, утыкавших белёсые дряблые дёсны.

Польщённая Софья присела рядом с дьяком.

– Не слыхивал ли ты, Леонтьевич, про стрельца Фому Памфильева?

Сморщив лоб, Шакловитый сосредоточенно уставился в пол.

– Фому? – процедил он и хотел уже отрицательно мотнуть головой, но, бросив почти неуловимый взгляд на женщин, радостно осклабился. – Как же! Как же! Отменный стрелец!

Царевна поднялась с лавки и отошла к окну. За ней, точно нечаянно размотавшаяся пружина, взметнулся дьяк и. пристукнув каблуками, врос в половицу

– Жалую я того стрельца, – пробасила Софья, – за верные службы – пятидесятым.

Упав на колени, Шакловитый трижды стукнулся об пол лбом и отполз к порогу.

– Немедля приказ отпишу.

вернуться

60

Шакловитый Фёдор Леонтьевич (163? – 1689) – думный дьяк с 1682 г ., начальник Стрелецкого приказа.

вернуться

61

Змеев Василий Семёнович (1656 – после 1716) – комнатный стольник царя Федора Алексеевича, думный дворянин.

вернуться

62

Троекуров Иван Борисович (165? – 1753) – боярин c 1678 г .

вернуться

63

Вероятно, имеется в виду Полибин Богдан Фёдорович (162? – 1698) – окольничий и воевода.

вернуться

64

Хованский Андрей Иванович (? – 1682) – боярин, князь, казнён вместе с отцом, Иваном Андреевичем, уже упомянутым.

вернуться

65

Имеются в виду братья Жирово-Засекины: Михаил Фёдорович (162? – после 1681) – московский дворянин, и Василий Фёдорович (даты жизни неизвестны) – окольничий, управляющий Приказом холопьего суда, с 1688 г . – симбирский воевода.

вернуться

66

Головин Михаил Петрович (? – 1689) – боярин с начала 1680-х гг.

вернуться

67

Волынский Василий Семёнович (даты жизни неизвестны) – русский посол в Швеции в 1660-е гг., при Фёдоре Алексеевиче боярин, начальник Посольского приказа, после бунта 1682 г удалился в своё подмосковное имение.