Время «мечей» - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 32

– Приветствую, Руслан, рад тебя видеть! – во двор выбежал хозяин – лысеющий сорокапятилетний Рамиз с пышными седыми усами.

– Здесь сядешь или в зале?

Оловянный посмотрел на склоны окружающих водохранилище гор, вспомнил необычную пулю, выпущенную неизвестно откуда, но наповал убившую Абрека, и встал.

– В зале, Рамиз! Здесь очень свежо, боюсь простудиться. У тебя все чисто? Ничего подозрительного вокруг не замечал?

Под пристальным испытующим взглядом хозяин побледнел.

– Ничего, Руслан, я бы сразу сказал! Я как тебя увидел, отправил сына на кухню, буду сам тебя обслуживать! И вот, повесил, чтобы никто тебе не мешал…

Он показал табличку «Закрыто» на входной двери.

– Спасибо, брат, ты все предусмотрел, – усмехнулся Оловянный.

Рамиз понял издевку: люди Оловянного и так никого не пропустят. В окно видно, что они перегородили джипом дорогу и в небрежных позах стали рядом. Оружия не видно, но каждому ясно, зачем они надели куртки поверх спортивных костюмов…

– Где ты сядешь, Руслан!

Из шести квадратных, покрытых белыми скатертями столиков Оловянный выбрал тот, что был ближе к большому, в полстены, окну. В окно хорошо видна скамейка у обрыва, теперь на ней развалился Абрикос, но пейзаж его не интересовал: он внимательно следил за входом.

Над барной стойкой висел плоский телевизор с большим экраном. Рамиз включил DVD-плеер, и на экране появилась одна из дагестанских певичек. Звук Рамиз отрегулировал так, чтобы он не мешал разговору, в то же время создавал фон, мешающий разобрать его содержание. Оловянный откинулся на спинку стула и, лениво глядя на экран, стал ждать.

Ждать пришлось долго. Очень долго. Время тянулось медленно. Но он привык сидеть в засадах или, не дыша, сутками таиться в подвалах и замаскированных бункерах. На улице начало темнеть. Рамиз включил свет в зале. Он не понимал, что происходит, и нервничал, но виду старался не подавать. Когда диск с певичкой закончился, он поставил другой, тоже с концертом местных звёзд, но Оловянный заказал «Крестного отца» и теперь с увлечением следил за приключениями семьи Корлеоне.

Сын Рамиза жарил на улице шашлык. Запах дыма от абрикосовых дров в мангале смешивался с запахом жареной баранины и порывами свежего ветра разносился по округе. Оловянный почувствовал, что проголодался. Приказал Рамизу накормить ребят, себе заказал аварский хинкал с отварной бараниной и чесночным соусом. Чтобы успокоить хозяина, бросил на стол, не считая, несколько тысячных купюр. Рамиз застыл в нерешительности…

– Бери, бери, ты же работаешь, а из-за меня пришлось закрыться. Чем семью кормить будешь? – подбодрил его Оловянный.

– Спасибо, Руслан, – Рамиз сгрёб со стола купюры. – Абрек никогда не платил, только забирал… И уж о моей семье он точно не думал…

– И тем прогневил Аллаха, – воздел руки к небу Оловянный.

Мухаммад приехал тогда, когда его почти перестали ждать. Джин поначалу даже не понял, кто это так нагло прётся на старом чёрном «Опеле» прямо на перегородивший дорогу «Лендкрузер». Только когда с переднего пассажирского сиденья вышел улыбающийся Маомад, стало понятно, что приехал тот, кого они так долго ждали.

Эмиссар Центра запросто пожал руки охранникам, неспешно обошел здание. Оловянный встретил его на ступеньках, поприветствовал и пригласил в зал. Мухаммад был одет в пёструю рубаху навыпуск, черные брюки, чёрные туфли и выглядел как среднестатистический махачкалинец. Оружия при нем Оловянный не заметил.

– Извини, Руслан, я занимался делами, из-за которых сюда приехал, – сказал Мухаммад. – Это очень важные дела, поверь, иначе я бы не заставил тебя ждать.

Оловянный знал, что приезжий кого-то или что-то ищет, но спрашивать о его делах, конечно, не собирался.

– Что будешь кушать, Мухаммад? – любезно осведомился он.

– Спасибо, брат, я не ем после захода солнца, – ответил тот. – Только зеленый чай.

Оловянный сделал движение рукой, и Рамиз мгновенно принес чай, а сам удалился на кухню.

Кроме Ханджара и Оловянного, в большом зале никого не было. Их, сидящих напротив друг друга, было хорошо видно в окно, но, кроме сидевших на скамейке Абрикоса и Маомада, этим никто не мог воспользоваться.

– Мухаммад – замечательный человек, – с восторгом рассказывал Маомад. – Очень образованный, прекрасно знает Коран, на каждый случай у него есть мудрое высказывание. И простой, доступный, хотя занимает очень высокое положение, куда выше, чем Абу-Хаджи… А ведь к тому обычный селянин не мог подойти и на сто метров, а на рядовых бойцов он не обращал внимания и никогда не здоровался!

– Руслан тоже простой и доступный, – немного обиженно произнес Абрикос. Восторги по отношению к недавно прибывшему чужаку казались ему неуместными.

– Да, похоже, они нашли общий язык, – кивнул Маомад.

Оба охранника преданно рассматривали наклонившиеся друг к другу профили руководителей, время от времени обходя площадку и заглядывая в обрыв. Несмотря на то что полная луна достаточно ярко освещала местность, они пользовались фонариками и заглядывали в труднодоступные углы. Бойцы не за страх, а за совесть обеспечивали безопасность своих командиров.

Правда, склоны гор, окружающих отражающую луну и звезды черную гладь искусственного озера, Абрикос и Маомад не контролировали, но до них было больше двух километров. Далеко даже для снайпера-«тысячника», хотя, по некоторым данным, два-три человека в мире могли бы поразить цели и на таком расстоянии. Но таковых в обозримом пространстве не было.

А внутри кафе шел свой разговор.

– Что тут у вас происходит? – спросил Мухаммад. – Одна смерть за другой! Не успел я переговорить с Абу-Хаджи, как его тоже убили. Что это значит?

– Все знает только Аллах, – Оловянный снова обратил ладони к небу.

– А ты что думаешь?

– Абу-Хаджи хотел держать всех амиров на короткой веревке.

– Зря. Короткую веревку узлом не завяжешь…

– Это у него и не получалось. А потом случилось то, что случилось…

– Сам Абу-Хаджи объяснял это немного по-другому…

– Пока он был жив, говорил его язык. А теперь говорят факты.

– Ладно. Я встретился не для того, чтобы это выяснять. Все знают: если муджахед поднял руку на своих братьев-муджахедов, Аллах сам его покарает. Скажи: устранены ли свидетели в Грузии?

Оловянный сдержал ухмылку. Конечно, местные разборки эмиссара Центра не трогают. Да и сам он интересен Мухаммаду лишь потому, что с уходом Абу-Хаджи ему, находящемуся в чужом краю, нужен авторитетный человек, на которого можно опереться.

– Я отправил людей, но они пропали…

– Но, надеюсь, успели выполнить задание?

Оловянному стало стыдно, но врать он не стал:

– Не знаю. Никаких известий я не получал…

– Плохо! – Мухаммад нахмурился. – А тот пограничник, который тебя информировал… Он жив?

– Конечно! Решили же, что он может пригодиться…

– Я должен с ним встретиться!

– Когда?

– Чем скорее, тем лучше!

Оловянный с минуту смотрел на собеседника, затем рукой подал знак «ко мне». Он не видел сидящего на скамейке Абрикоса – на улице было темно, а стекло, как зеркало, отражало освещенный зал. Но он знал, что телохранитель наверняка там и следит за каждым его движением, как, впрочем, и за каждым движением чужака. И не ошибся: возле столика мгновенно возник Абрикос.

– Аваз! – обратился к нему Оловянный. – Можешь организовать нашему гостю встречу с Вахидом?

– Когда?

– Сейчас!

Абрикос достал из кармана аппарат и набрал номер Вахида… Гудки вызова шли, но трубку никто не брал.

– Да! – наконец раздался резкий ответ.

– Узнал? – спросил Абрикос.

– Д-да, – голос сразу потерял свою резкость.

– Нужно срочно встретиться! На нижней дороге, где в прошлый раз… Сколько тебе надо, чтобы туда добраться?

Он не спрашивал, а распоряжался, как командир, который знает, что вызываемый обязательно приедет.

– Ну… Через час-полтора, – ответил Вахид после минутного раздумья.