Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Витязь в тигровой шкуре (иллюстрации Кобуладзе Серго) - Руставели Шота - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

Сказание седьмое. О том, как Тариэл убил хорезмийского царевича

День настал — жених приехал,
Окружённый пышной свитой.
Вместе с ним отряд придворных
Прибыл, в битвах знаменитый.
Мы встречали хорезмийцев
С драгоценными дарами.
Войско выстроилось в поле
Бесконечными рядами.
Чтобы отдыху предаться
Мог царевич благородный,
Мы на площади воздвигли
Для него шатёр походный.
Был из красного атласа
Тот шатёр, где всё свершилось…
Гость вошёл в него, и войско
Вкруг шатра расположилось.
В полночь улицей безлюдной
Ехал я домой устало.
Вдруг слуга письмо мне подал.
«Торопись! — Асмат писала. —
Та, которая подобна
Драгоценному алоэ,
Ждёт тебя...» И я помчался
И вошёл в её покои.
Я предстал перед царевной.
Вижу — сумрачная ликом,
На меня царевна смотрит
В нетерпении великом.
«Что ты ждёшь? — она сказала. —
Час сраженья наступил.
Или лгать ты мне задумал?
Или вновь меня забыл? »
Уязвлённый прямо в сердце,
Отвернулся я, тоскуя:
Неужели, связан клятвой,
Позабыть её могу я?
Разве воинская доблесть
Изменила нынче мне,
Чтобы деве приходилось
Понуждать меня к войне?
Тут я бросился к отрядам
И сказал: «Готовьтесь к бою!»
Оседлав коней, на площадь
Полетели мы стрелою.
Хорезмийцы крепко спали.
Я прокрался мимо них
И разрезал ткань палатки,
Где покоился жених.
Я схватил его за ноги
И о столб шатра с размаха
Головой его ударил.
Стражи вскрикнули от страха,
Поднялась вокруг тревога.
Но вскочил я на коня,
Поскакал я, и погоня
Не смогла догнать меня.
В некий замок укреплённый
От погони я укрылся.
Ночь прошла, и на рассвете
От царя посол явился.
Царь писал мне: «Бог свидетель,
Я взрастил тебя, как сына.
Ныне я в тоске и горе —
Ты один тому причина.
Ах, зачем мой дом, безумец,
Запятнал ты этой кровью!
Если дочь мою желал ты,
Если к ней пылал любовью,
Почему ты не открылся
Мне, родителю невесты,
Но дошёл до преступленья
И, свершив его, исчез ты?»
«Царь, — ответил я владыке, —
Я выносливей металла:
Не сгорел в огне стыда я,
Огорчив тебя немало.
Но, чтоб суд твой справедливо
Совершился надо мной,
Знай: не думал добиваться
Я царевны молодой.
В нашей Индии немало
Городов, дворцов и тронов.
Ныне ты их повелитель
И хранитель их законов.
От семи царей умерших
Ты наследовал державу,
От тебя я сан владыки
Унаследую по праву.
Царь, ты сына не имеешь,
У тебя одна царевна.
Я — законный твой наследник,
Но судьба моя плачевна:
Если только хорезмийца
Ты поставишь нам царём,
Что взамен себе добуду
Я, владеющий мечом?
Нет, не нужно мне царевны,
Только Индия нужна мне.
Если спорить будешь, камня
Не оставлю я на камне,
Всех строптивых уничтожу,
Мертвецов оставлю груду,
Но — клянусь тебе, владыка! —
Я престол себе добуду».

Сказание восьмое. О том, как была похищена Нестан-Дареджан

Взяв письмо, гонец уехал.
На вершине старой башни
Я стоял в глубокой думе,
Вспоминая день вчерашний.
Тщетно вдаль вперял я очи —
Бесприютны и убоги,
Только два скитальца бедных
По пустынной шли дороге.
Как моё забилось сердце,
Рассказать я не умею:
То была Асмат, рабыня,
И слуга спешил за нею.
Дева шла, рыдая горько.
Я воскликнул: «Что случилось?» —
«Горе нам! — Асмат сказала. —
Наше солнце закатилось».
Обезумевший от страха,
Я спустился к ней навстречу.
«Витязь, — дева продолжала, —
Слушай, я тебе отвечу.
Не обрадую тебя я,
Но и ты меня не радуй,
Умертви меня на месте,
Смерть да будет мне наградой.
Слушай, витязь. Рано утром
Весть о смерти хорезмийца
До ушей достигла царских.
Услыхав, что ты — убийца, 
Царь сражён был прямо в сердце,
Плакал, гневался немало,
За тобой послал погоню,
Но погоня запоздала.
«О, — воскликнул царь, — понятен
Мне поступок Тариэла:
Он любил мою царевну,
За неё он дрался смело.
Полюбив, на смертном ложе
Умирал он от недуга.
Ах, они видались тайно
И смотрели друг на друга!
Но клянусь я головою,
Что разделаюсь с сестрою.
Бог свидетель мне — злодейку
Не оставлю я живою.
Не она ль мою царевну,
Деву, лучшую на свете,
Нерадивая старуха,
Ввергла в дьявольские сети!»
Редко царь страны индийской
Головой своею клялся.
Но, поклявшись, он от клятвы
Никогда не отрекался.
Поняла Давар-колдунья,
Что близка её могила,
И свою слепую злобу
На царевну обратила.
«Ты, негодница, в убийстве
Чужеземца виновата!
Ты виной, что я погибну
От руки родного брата!
Так запомни же: отныне,
Как бы ты ни захотела,
Никогда не встретишь больше
Полководца Тариэла».
И Давар с великой бранью
На царевну напустилась,
С криком волосы рвала ей,
Колотила и глумилась.
Беззащитная царевна,
Трепеща, упала на пол.
Мы не смели заступиться.
Только молча каждый плакал.
И тогда вошли с ковчегом
Два раба из рода каджи[7].
Лица были их ужасны
И тела чернее сажи.
Повлекли они царевну,
Посадили в глубь ковчега,
И была царевна наша
В этот миг белее снега.
вернуться

7

Кaджи — человекоподобные существа, олицетворение злой силы.