Крылатый шлем - Саберхаген Фред - Страница 4

Остальная команда сознавала, какой груз ответственности неожиданно свалился на него. Вот уже несколько часов после нападения чудовища они безоговорочно выполняли все его приказания. Уже садилось солнце, а Харл все заставлял грести. Он хотел, чтобы они плыли без остановок до самого Квинсленда даже ночью. Это могло отвлечь людей от печальных мыслей, которые непременно овладели бы их умами, останься они без дела.

Они гребли как слепые, как больные или даже как мертвые. Их лица были бледны от пережитого потрясения. Они не знали и не думали о том, куда плывет корабль. Часто их весла работали не в такт, сталкиваясь друг с другом или неловко шлепаясь на воду. Никто не бранился из-за этого, никто, казалось, даже этого не замечал.

Торла греб со стонами и проклятиями в адрес врага.

В пурпурной палатке стоял сундук с драгоценностями Айя. Когда улягутся печаль и скорбь, он станет еще одной проблемой для Харла. На крышке сундука, на почетном месте, лежал крылатый шлем. Это было все, что осталось от Айя.

Десять лет назад Ай был настоящим принцем, а его отец — королем. В то время, когда у Айя только начинала пробиваться борода, Харл попал к нему в услужение, став вскоре правой рукой принца. И приблизительно тогда же среди братьев, дядей и кузенов Айя стала, как чума, распространяться страшная болезнь — зависть и вероломство. Эта чума унесла жизнь отца Айя и разорила его дом. Королевство же растащили по кускам чужеземцы.

Наследство Айя сократилось до одного-единственного боевого корабля. Харл оставался искренне преданным своему господину. Он был также и терпелив. Он никогда не выражал недовольства по поводу книг и пристрастия принца к чтению. Он не был против молитв Богу, проповедующему любовь и милосердие, от которых сам же и пострадал.

Неожиданно какая-то сила пронеслась в воздухе, наклонив, повернув и раскачав корабль. Первой мыслью Харла было предположение, что вернулся дракон, задев дно корабля своим туловищем. Очевидно, люди подумали то же самое. Бросив весла, они схватились за оружие.

Но дракона не было видно. Почти со сверхъестественной скоростью туман стал окутывать корабль. Красный свет заката рассеялся в белой мгле. Выхватив свой боевой топор, Харл огляделся по сторонам. Ему показалось, что изменился даже ритм накатывающихся волн, даже запах моря. Воздух стал теплее. В этом странном мягком свете люди смотрели друг на друга, пытаясь понять, что происходит вокруг. Они держали в руках мечи, готовые к бою, и шептали что-то о колдовстве.

— Медленно гребите вперед! — приказал Харл, засовывая бесполезный топор за ремень.

Он пытался заставить свой голос звучать так, как будто у него был план действий. На самом же деле, он полностью потерял ориентир. Он передал руль Торле, а сам занял наблюдательную позицию. Затем он остановил гребцов, которые не успели сделать и пятидесяти ударов. Вода забулькала вокруг опущенных весел. Не дальше, чем на расстоянии выстрела из лука в тумане стал вырисовываться отлогий песчаный берег. Что за земля лежала здесь, совсем рядом?

Когда люди увидели берег, их голоса стали громче. Только одно они знали наверняка — всего несколько минут назад в их поле зрения не было видно никакой земли.

— Смотрите, впереди твердый берег!

— Он только кажется твердым. Не удивлюсь, если он растает, как дым.

— Колдовство!

Без сомнения, колдовство. Никто не спорил с этим. Здесь действовали какие-то сверхъестественные силы, добрые или злые. Но как вести себя в подобной обстановке? Харл перестал притворяться, что знает это, и собрал совет. После некоторых споров они решили грести прочь от берега, чтобы выяснить, удастся ли им выйти из-под власти колдовского видения.

Солнце давно зашло, но тусклый свет, просачивающийся сквозь туман, не исчезал. Наоборот, он даже усиливался по мере того, как таял туман, и чем дальше от земли, тем сильнее.

Когда корабль окончательно вышел из тумана, и у Харла появилась надежда на освобождение от колдовских чар, прямо из моря, перегородив путь судну, встала черная стена. Не было видно ее краев, ни боковых, ни верхнего. Ее слегка вогнутая, гладкая поверхность отрезала все пространство, находившееся перед людьми. Запрокинув вверх головы, они увидели, что стена имеет форму гигантской опрокинутой чаши, нависшей над их маленьким кораблем. Высоко над ними, ярко, как солнце, горели огни. Они отбрасывали свет на белый туман и черную воду.

Люди стали громко молиться, призывая всех известных им богов и демонов. Они пронзительно кричали, что наступил конец света. Все думали, что попали на небо. Они чуть не сломали весла, когда с силой налегли на них, поворачивая корабль назад, к загадочной суше.

Харл был так же потрясен, как и все остальные, но он поклялся, что умрет, но не покажет людям своей растерянности. Один из них повалился на палубу, закрыл руками и стал выть:» Колдовство! Колдовство! Колдовство!» Он снова и снова повторял это слово. Харл пнул его ногой, а потом с трудом поставил на ноги. У него родилась идея.

— Да, колдовство! И только! — закричал он. — Это не настоящее небо и звезды, это мираж. Но если где-то здесь находятся волшебники, которые хотят нам зла, мы сумеем разделаться с ними. Ведь у них тоже есть кровь, и они смертны, а мы и сами еще не забыли два-три фокуса, правда?

— От этих слов люди немного приободрились. Там, позади, в тумане, еще оставался реальный мир, на который можно было смотреть, не теряя разума.

Почти ровным голосом Харл приказал плыть назад, в направлении берега. Люди охотно повиновались. Человек, которого страх свалил на палубу, поворачивал голову то вправо, то влево, глядя на своих товарищей и ожидая от них насмешек. Но никто в эти минуты не собирался шутить.

Они быстро добрались до пологого берегового склона. Он оказался настоящим, твердым. Когда корабль пристал к берегу, Харл, держа в руке меч, первым выпрыгнул на мелководье. Вода была теплее, чем он ожидал, и когда брызги попали ему на губы, ему показалось, что она пресная. Но к тому времени Харл уже перестал удивляться таким пустякам.

Один из учителей Матта, опередив Деррона на шаг, слегка постучал в дверь палаты, а потом немного сдвинул ее в сторону. Просунув в образовавшуюся щель свою голову, учитель сказал медленно и отчетливо:

— Матт, к вам пришел один человек. Он хочет поговорить. Его зовут Деррон Одегард, он сражался вместе с вами, в вашей эпохе.

Учитель повернулся, чтобы пропустить Деррона. Когда тот вошел в комнату, человек, сидевший до этого в кресле перед телевизором, встал. Он был прямой и высокий.

В этом мужчине, одетом в костюм и тапочки, которые обычно выдавали в больницах, Деррон не мог обнаружить никакого сходства с тем умирающим первобытным человеком, которого несколько дней назад он помог принести в больницу. Тогда его голова была обрита, и только теперь стал появляться ежик русых волос. Лицо Матта ниже глаз было покрыто пленкой, которая служила кожей до того момента, когда будет принято решение о его внешности.

На прикроватном столике, наполовину занятом учебниками для средней школы, лежало несколько набросков и разных фотографий, которые выглядели вариантами одного и того же лица молодого мужчины. У Деррона в кармане была фотография другого лица — лица Айя. Она была сделана специальным роботом-птицей, которого послали на задание как раз в тот роковой день, когда молодой будущий король отправлялся в свое роковое плавание в Квинсленд. Это была последняя фотография перед убийством. Обычно пространственно-временные витки не пропускали посланников других веков два раза в одно и то же место.

— Я рад вас видеть, Деррон.

Матт вкладывал истинное значение в слова этой расхожей фразы. Его голос был довольно низким, но если он будет звучать немного повыше, то его вряд ли отличишь от голоса Айя. Запись голоса принца была сделана одновременно с фотографией. Матт, так же, как и его учитель, разговаривал медленно, произнося слова подчеркнуто отчетливо.

— Я рад, что вы выздоравливаете, — сказал Деррон, а также, что вы так быстро привыкаете к новому миру.