Охотники на тъёрнов - Куно Ольга - Страница 76

Наше появление привело относительно спокойную до того толпу в состояние крайнего возбуждения. Люди принялись вытягивать шеи, работать локтями, пробираясь поближе к эшафоту, сверкали жадными до зрелища глазами. Среди общего невнятного шума периодически раздавались одинокие идейные выкрики, такие как «Сообщники ведьм!», «Предатели веры!» и «Еретики!». Особенно громкий и резкий возглас «Возмездие предателям!» заставил всех нас повернуть головы. Кричала невысокая, худенькая девушка, неясно каким чудом пробившаяся в первый ряд. Рядом с ней стоял светловолосый парень с висящей на плече лютней, рисковавшей серьёзно пострадать в толпе. Я на мгновение опустила веки и едва заметно склонила голову. Таким своеобразным способом Джен давала нам понять, что она здесь, и что-то затевается.

Долго заглядываться нам не дали, подвели к самому эшафоту. Донато Эстальо, нескладный, полный мужчина, нелепо смотревшийся в шикарном религиозном одеянии, встал в полный рост, дабы толкнуть соответствующую случаю речь. Сейчас начнёт говорить о вреде института Охотников для государства и веры…

Сколь ни нелепо, эшафот встретил нас приятным запахом свежей стружки. Руки начинали заметно дрожать, и я с силой сцепила пальцы. Ну же, Винсент, настала пора для твоего объявления!

Прорваться как к эшафоту, так и к трибунам толпе не позволяло специально организованное на площади оцепление. Повернув голову налево, я увидела среди гвардейцев Ирвина. Он в нашу сторону не смотрел. Сразу отвести взгляд я, однако же, не смогла. Кто знает, может, действительно в последний раз вижу? Внезапно Ирвин медленно поднял правую руку, и я поняла, что он подаёт кому-то знак. Проследить его взгляд не удалось, я смогла лишь в общих чертах определить направление. Но этого оказалось достаточно, ибо там я почти сразу же обнаружила знакомое лицо. У меня на глазах Альфред Менендес медленно поднял руку в точно таком же знаке, как это только что сделал Ирвин. Его жест предназначался человеку, стоявшему с противоположной стороны от эшафота, недалеко от трибун. Узнать последнего для меня тоже не составило труда. Диего Сторно, как будто уже полноценно поправившийся, выглядел крайне серьёзно и сосредоточенно. И его рука начала медленно извлекать из ножен меч.

Но это ни больше, ни меньше государственная измена! Вот уж чего я никак не могла ожидать. Расширив глаза, я резко потянула Винсента за рукав.

Отреагировать Воин не успел. Ибо в этот момент с трибуны послышался зычный возглас:

— ВИНСЕНТ?!

Я вскинула голову. Кричал сидевший рядом с Рамиро мужчина. Правда, теперь он не сидел, а стоял, имея самый что ни на есть шокированный вид и пожирая Винсента глазами. Сейчас я обратила внимание на внешность королевского соседа. Он был высоким, в меру полным, обладал русыми волосами и густой бородой, а его одеяние оказалось чрезвычайно богатым и, что немаловажно, включало в себя высокую шапку с огромным рубином.

— Ох, нет! — прошипел, схватившись руками за голову, Винсент.

— В чём дело? — взволнованно спросила я.

— Сейчас меня ждут крупные неприятности, — обречённо констатировал приятель.

Я почувствовала, как всё холодеет внутри. Кем бы ни был сосед Рамиро, похоже, что из-за его появления план Винсента не сработает.

— Нас всё-таки казнят? — глухо спросила я.

— Казнят? — переспросил Воин. — Никто никого не казнит, забудь!

Вид у него при этом был такой, словно в свете открывшихся обстоятельств о казни он мог бы только мечтать.

А между тем на трибуне бушевали нешуточные страсти.

— Я пошёл вам навстречу, преодолел немалое расстояние, самолично прибыл сюда, чтобы подписать мирный договор! — возмущённо восклицал бородатый аристократ. В ходе эмоциональной жестикуляции он чуть было не расквасил Рамиро нос. Король же при этом не только не злился, но и, напротив, кажется, был готов рассыпаться в извинениях. — Вы предложили мне хорошо провести время, пригласили посмотреть на работу особенно искусного палача, — продолжал бородач. — И что же я вижу? Вы собирались отрубить голову моему сыну?!

При этих словах Рамиро от удивления аж отшатнулся, наступив на ногу Эстальо. Тот взвизгнул, Рамиро дёрнулся, к монарху срочно ринулась личная охрана. Однако Густав Четвёртый, король Монтарии, на эту суету не отреагировал.

— Да я немедленно прикажу своим войскам идти в наступление! — угрожающе заявил он. — И через две недели, нет, даже через неделю от этого королевства не останется камня на камне! Я этот город сравняю с землёй!

— Ваше величество! — Рамиро выставил перед собой руки в примирительном жесте. — Знаю, всё это производит неблагоприятное впечатление, но это не более чем досадное недоразумение. Я понятия не имел, что этот человек — ваш сын. Уверяю, я шокирован не меньше вашего. Сейчас мы всё исправим.

Толпа, которую отделял от трибун эшафот, слышать весь этот диалог не могла. Однако, понимая, что происходит нечто из ряда вон выходящее, люди изо всех сил подавались вперёд, норовя поймать хоть несколько звуков и даже прочитать говорящееся по губам. Теперь у стоявших в оцеплении гвардейцев появилось по-настоящему много работы.

Рамиро что-то шепнул начальнику своей личной охраны, одновременно сделав указательный жест в нашем направлении. Тот незамедлительно отдал приказ собственным подчинённым, и к нам устремилось несколько человек гвардейцев. Пара быстро сказанных слов — и конвоиры отступили. Гвардейцы же чрезвычайно вежливо предложили Винсенту проследовать за ними.

— Эти люди идут со мной, — властно сказал Винсент, будто именно он заказывал музыку на данном празднике жизни.

Впрочем, как знать, возможно, теперь так оно и было? Как-никак третий сын Густава Четвёртого, принц Монтарийский, мог себе позволить многое из того, что было недоступно Охотнику Винсенту Лоренсо.

— Как пожелаете, — услужливо кивнул гвардеец, жестом приглашая нас с Диланом присоединиться к ним.

Однако Винсента и это окончательно не удовлетворило. Повернув голову влево, он принялся искать глазами Джен. Нашёл, обменялся с ней взглядом, после чего Привратница стала пробираться к нам. Гвардеец из оцепления сперва её остановил, но, следуя кивку одного из наших новых сопровождающих, пропустил. Диего Сторно кивнул ей и улыбнулся, а вот Эмерико остался стоять с открытым ртом. Не сомневаюсь, что Джен успела бросить менестрелю пару объяснительных слов, но в целом тот явно остался не в восторге.

Подарив палачу последнюю ослепительную улыбку, я покинула место казни вместе с остальными, сильно надеясь больше сюда никогда не возвращаться.

Мы обогнули трибуны и вышли на относительно тихую улицу, где уже стояла охрана монтарийского монарха и поджидала карета. Мы не успели остановиться, а из-за угла уже выехал ещё один экипаж. Густав Четвёртый, сопровождаемый несколькими телохранителями, присоединился к нам парой минут спустя. В течение нескольких секунд пристально разглядывал Винсента с довольно-таки мрачным выражением лица. Винсент глаз не отводил, встречая взгляд отца не менее хмуро.

— Ну, здравствуй, блудный сын! — произнёс, наконец, король.

На по-прежнему каменном лице появилась едва заметная усмешка. Шагнув к Винсенту, он заключил его в медвежьи объятия. Мы с остальными Охотниками облегчённо вздохнули. К своему удовлетворению я заметила, что Винсент на объятия отца ответил.

— Разговоры потом, — заявил Густав, выпустив сына. — Сейчас быстро в карету.

— Эти люди едут со мной, — тоном, не терпящим возражений, заявил Винсент.

Мы скромно потупили глазки.

— Едут, едут, куда они денутся, — небрежно отозвался монарх. — Родольфо! — обратился он к офицеру своей охраны. — Определи их в ту карету.

Нас вежливо, но настойчиво повели ко второму экипажу. Винсент попытался пойти вместе с нами, но король быстренько его остановил, повелительно кивнув на собственную карету.

— А, может, я всё-таки с ними? — обречённо протянул Винсент.

— Нет. Ты — со мной.

Густав тоже умел говорить тоном, не терпящим возражений. Винсент тоскливо проводил нас взглядом и шагнул в отцовскую карету, с таким выражением лица, будто там располагался компактный семейный эшафот.