Уйти, не оставив следов - Серова Марина Сергеевна - Страница 26

– За что? Женечка, за что так?! Почему? Он ведь слова грубого никому не сказал, за всю жизнь никого не обидел! Вот, а я теперь на похороны собираюсь и все плачу, успокоиться не могу.

– Похороны? – удивилась я. – А когда?

– Завтра с утра.

– Странно, обычно, если человека убили, тело не хоронят, пока идет расследование.

– Женя, так они дело закрывают! – Женщина слегка подпрыгнула на стуле, так, что едва не расплескала напиток в своей чашке. – Ой, горячий, – поставила на стол и торопливо заговорила: – Своих-то деток Павлу Петровичу бог не дал, значит, наследником является племянник его внучатый. Эти полицейские дозвонились до него вчера. Уже и прикатывал, на наследство посмотреть.

– Он и сейчас в квартире?

– Нет, разминулись вы. А при жизни Павлуши даже не проведал его ни разу, так, созванивались изредка.

– А что полиция про убийство говорит?

– Сказали, следов нет. Закрывать нужно дело, не найдут никого. Говорят, Павлушу ограбить пытались, а он сопротивлялся. А потом грабителя спугнул кто-то.

– Глупости какие! – не сдержалась я. – Человека в квартиру он сам впустил, значит, знал его.

– Точно! Пашка ни в жизнь чужому не откроет!

– И убили его неожиданно, Павел Петрович не только не сопротивлялся, с кресла привстать не успел.

– Согласна с вами, Женя, глупо звучит. Впустил преступника в дом, провел в кабинет, в кресло сел, пожалуйста, грабьте, режьте. – Женщина сделала широкий жест рукой. – А тот убил и сбежал. Нелепо! Но наследничек этот согласился, написал, что претензий к расследованию не имеет, сама слыхала.

Значит, помогать он мне не станет, но поговорить все равно надо, подумала я и спросила:

– А как племянника зовут?

– Сашка, фамилию не помню, но телефон дать могу.

– Если можно, пожалуйста.

Женщина продиктовала мне номер.

– Скажите, Клавдия Антоновна, а вы сами в тот день ничего особенного не замечали?

– Особенного?

– Ну да, может, необычное что-то?

– Накануне Павлуша вас с подругой ждал в гости, готовился, переживал. На следующий день утром я забежала к нему, блинчиков занесла с творогом. Павлуша сказал, что завтра вас опять пригласил, а сейчас будет занят до самого вечера.

– А чем, не говорил? – уточнила я, прекрасно понимая, что Морозов собирал сведения о броши.

– Я не лезла в его дела. Сказал, нужно поработать, сделать несколько звонков.

– Значит, из дому в тот день Павел Петрович не выходил?

– Нет, но в обед примерно приходил к нему молодой мужчина в джинсовом костюме. Я услышала голоса, Павлуша его, прежде чем впустить, расспрашивал через дверь.

– В обед, говорите? – насторожилась я. Судя по трупному окоченению, убит старик был ориентировочно в это время. – А как мужчина покидал квартиру, вы не видели?

– Пашка всегда своих гостей провожает. Мне слышно все, коридоры рядом. А в этот раз просто дверь хлопнула, я бегом к глазку, но увидеть успела только шрам на щеке да джинсы. Даже цвет волос не рассмотрела.

– А какой был шрам?

– Большой, сантиметра три-четыре. И яркий, может, от ожога или от пореза, но свежий совсем. Я еще подумала: так неудачно, почти на всю щеку. Вот, а Паша в тот вечер так и не зашел, я ждала, а потом уснула. На следующий день мы его и нашли с вами. Женечка, вы меня простите, это я, глупая, сболтнула полицейским, что вы детектив. У меня от горя в голове помутилось, и доктор со «Скорой» какой-то укол сделала, чего говорила, прям все подряд.

– А про мужчину со шрамом говорили?

– Не помню, – задумалась соседка, – сказала, что приходил кто-то накануне, но они отмахнулись и больше не расспрашивали. Это теперь, после разговора с вами, я поняла, что, хоть и мельком, видела молодого человека.

Я попрощалась с Клавдией Антоновной, предупредив ее, чтобы соблюдала осторожность, чужим не открывала. И про человека в джинсовом костюме никому не рассказывала. По опыту знаю, что полицейские дело закроют, раз собрались. А если до убийцы – а это, по-видимому, он – дойдет, что соседка видела его лицо, женщина – не жилец на этом свете. Уж больно легко парень пускает в ход острые предметы. Ну за что было убивать старика? Просто потому, что он начал копаться в той давней истории?

В гостиницу я добралась без приключений. Этот отель Генка выбрал из-за удобного расположения и простоты поселения. Войдя в наш номер, я застала Олю и Генку за горячим обсуждением истории, связанной с брошкой.

– Ты пойми, – вещал приятель, – твой предок был купец, историю знаешь со слов бабушки, значит, тут может быть масса вариантов и версий.

– Интересно, каких это?

– Ну, например. Дмитрий, сын купеческий, что числится без вести пропавшим в Гражданскую, мог не умереть. Выжил, женился, сменил фамилию и потерялся для всех. Вот теперь его детки или, вернее, внуки претендуют на наследство предков и беспокоят тебя.

– У них должен быть свой ключ, так бабуля говорила, зачем нашу семью преследовать?

– Потеряли или в голодные годы сменяли на хлеб-масло. Но выйти на них при наших раскладах невозможно. И Женькин хакер ничего не найдет, раз ты даже фамилии купца не знаешь.

– А еще может быть, – начала я, устало входя в комнату и падая в кресло, – что была у предка-купца любовница. Он ее от жены скрывал, разумеется, значит, и бабуля твоя знать ничего не знала. У любовницы родились дети, в революцию они не погибли, у них уже есть внуки, и все это время лелеют родственнички мечту добраться до денежек предка. И вполне возможно, что люди они не бедные, раз имеют возможность организовать и оплатить эту катавасию со слежкой и агентами.

– Да ну вас! Все шутки шутите!

– Нет, просто тебе нужно осознать многогранность возможных вариантов. А мы можем до конца так и не выяснить, как же события развивались на самом деле.

– Значит, мы на этих предполагаемых родственников не сможем выйти?

– За агентами кто-то стоит. Но вряд ли это организация. Скорее всего, человек, который знает тайну твоей семьи и располагает ресурсами организации в силу, например, своего служебного положения. Мы его просчитаем!

– Женька, почему ты так думаешь?

– Помнишь, что сказал Морозов про брошку? «Похожа на вещицу из дореволюционной коллекции богатого купца». Как только он стал это уточнять, был убит, значит, был прав.

– А ты вообще как, подруга? Как визит к тетке прошел? – уточнил приятель.

– Плодотворно. Вспомнила соседка про визит к Морозову человека одного… Вот скажите мне, – прервала я сама себя, – можно трудиться топтуном, если шрам у тебя в поллица?

– Нет.

– Да.

Сказали синхронно друзья.

– Скорее с Генкой соглашусь, – выдержала я паузу. – Очень даже можно, если шрам накладной. Удобно решен вопрос маскировки: свидетели в случае чего помнят только шрам. А как только агент со шрамом примелькался, он удаляет грим. И на него уже никто не обращает внимания. Кстати, возле нашего нового пристанища как раз пасется подобный субъект. И еще парочка обычных, неприметных товарищей.

– Женя, мы знаем. Утром, когда ты двоих увела, мы выехали из номера, и еще двое следом увязались. Надолго уйти от них не получалось. Тогда Генка придумал забросить вещи на квартиру приятеля, здесь снять номер, для отвода глаз. Дождаться тебя и отрываться по одному. Потом встретимся на квартире.

– Хороший план. А что за приятель?

– Давно дружим, со времени операции в одной африканской стране. Серега сейчас в отъезде, но запасные ключи от его берлоги у меня есть. И друг не стал бы возражать. Квартира на Вознесенском проспекте, недалеко от Исаакиевской площади. Отсюда, из гостиницы, уходить можно в разные стороны. Хотите, можно встретиться у канала Грибоедова?

– Нет, это может быть неудобно, ведь возвращаться будем в разное время. Лучше на квартире. Говори адрес.

Оля уходила первой. Мы с Генкой переждали немного, приятель аккуратно посматривал в окно.