Фирма - Рыбин Алексей Викторович Рыба - Страница 51

О Московском проспекте Андрей думал постоянно — удаленность от центра и обилие мелких «мажоров», не сплоченных в организованные группы, делали «Мир» и «Розу» очень заманчивыми. Но в то же время Буров знал, что «Пулю» контролировала мощная, известная всему городу, легендарная группировка Феоктистова, а связываться с Фекой девятнадцатилетнему оперотрядовцу было не по зубам. Андрей прекрасно представлял себе, что это за фигура, и, в отличие от своих довольно наивных товарищей по дружине, знал: стоит перейти ребятам Феки дорогу — убьют и не поморщатся. Причем убьют, скорее всего, не сами — просто наймут каких-нибудь гопников. В том, что эта команда мало чем уступает западной мафии, о которой в Советском Союзе знали пока только понаслышке, Буров не сомневался ни минуты.

В центре, конечно, имелись свои сложности: тот же Фека сотоварищи сиживал и в «Севере», и в «Европе», — но здесь было проще. Милиция хорошо знала университетских ребят, и в случае чего Андрею было куда бежать за подмогой, да и в среде «бомбил-мажоров» имелись определенные связи.

Уже тогда Буров взял на вооружение простой прием, который впоследствии стал общеупотребительным как среди бандитов, так и среди простых граждан. Андрей хорошо знал, что с любым человеком можно договориться. А наручники, отделение милиции, сапогами по почкам — это только в самом крайнем случае либо же демонстрации ради, для остраст-ки, чтобы поучить особенно тупых и нерадивых. Тех, кто еще не научился договариваться.

За полгода активной работы Андрей Буров крепчайшими узами коррупции повязал всех своих подчиненных — бойцов оперотряда. В паутине, которую Андрей раскинул по городу, помимо студентов-энтузиастов оказалось немало профессионалов — несколько оперуполномоченных, десяток постовых милиционеров, два-три участковых и даже начальник одного из отделений милиции Куйбышевского района.

Суть операций Бурова была примитивна, но действенна. Он просто обкладывал данью наиболее «надежных» знакомых ему фарцовщиков. Мелких и безопасных обирал сам или отдавал на расправу своим же оперотрядовцам, а крупных дельцов сдавал милиции, пользуясь информацией, которую поставляли ему знакомые «бомбилы». Он наводил оперативников на квартиры, в которых хранилось большое количество импортной радиоаппаратуры, тюки с джинсами и прочими дефицитными тряпками, часы, жевательная резинка, пластинки, да и все остальное, на чем делали свой маленький бизнес первые советские ласточки свободной торговли.

Благодаря действиям удалого вожака комсомольской дружины среди ленинградских фарцовщиков на некоторое время заметно убавилось количество «кидков», обманов и задержек с выплатами долгов.

Нельзя сказать, что Буров старался угодить и вашим и нашим. Просто он не хотел портить отношения с основной массой фарцовщиков и, как правило, закладывал тех, кто нарушал неписаные, но очень жесткие правила подпольной торговли и незаконных валютных операций.

Получив координаты и краткое описание проступка того или иного барыги, фарцовщика или чистого валютчика, Андрей по своему усмотрению назначал ему наказание. Например, провинившегося Андрей мог просто схватить на улице — с пятью-шестью друзьями-комсомольцами и двумя милиционерами в форме сделать это было совсем несложно, — а мог сообщить милиции адрес подпольного склада дефицита; или же мог оставить склад в целости и сохранности, но подловить на товарообмене с иностранцами, — шкала карательных действий была довольно большой.

Таким образом, Буров отлично выполнял свою работу, получал неизменные благодарности от начальства, как милицейского, так и университетского, и в тоже время укреплял свой авторитет среди фарцовщиков, большинство которых считали Андрея чуть ли не своим и легко платили привычную дань, не подозревая, что через два десятка лет неупотребляемое еще на «Галере» словечко «рэкет» войдет в повседневный обиход жителей бывшего СССР.

Шли годы. Андрей блестяще сдавал сессии, ездил в стройотряды. Учеба подходила к концу. Перейдя на пятый курс, Буров понял, что возможности его «оперативной» работы все-таки весьма ограничены. Он дошел до предела, за которым начинались уже большие дела и находились большие люди. Такие, которые не потели при виде комсомольцев с красными повязками и на просьбу участкового предъявить документы отвечали легкой улыбкой. Впрочем, такие просьбы возникали крайне редко. Люди эти занимали совсем другое положение, и угрожать им было не просто опасно, а смертельно опасно.

Однажды поздним вечером, когда Буров, погруженный в мысли о развитии своего бизнеса, возвращался домой, рядом с ним тихо притормозила серая «Волга».

Андрей даже не заметил, как из остановившейся машины вышли двое мужчин и мгновенно оказались рядом.

— Буров? Андрей Петрович?

— Да, — растерянно ответил он.

— Прошу в машину, — сказал тот, что стоял слева, слегка придерживая Андрея под локоть.

У Бурова даже мысли не возникло попросить их представиться, предъявить документы, как-то объяснить происходящее. Он послушно сделал несколько шагов и следом за одним из конвоиров влез на заднее сиденье машины. Второго мужчину Андрей смог разглядеть получше — лет сорока, с густыми усами, короткой стрижкой и пристальным взглядом странно блестящих черных глаз.

Машина тронулась одновременно с хлопком дверцы.

— Ну что? — раздался голос с переднего сиденья. Андрей поднял глаза и увидел, что рядом с шофером сидит еще один незнакомец — широкоплечий, осанистый, постарше тех, что стискивали его справа и слева. — Как прикажете с вами поступать, гражданин Буров?

— А что? — нелепо спросил Андрей. — Я…

— Ты понимаешь, с кем разговариваешь?

— Да…

«Гэбэшники, — подумал он. — Что им надо? Что они знают?…»

— Мы все про тебя знаем, — сказал тот, что сидел впереди, судя по всему, телепат. Он не поворачивался, говорил тихо, но Буров слышал каждое его слово. — Все. Так что советую не тратить наше и свое время.

— А что я…

— Вот сейчас и расскажешь, что да как.

Мужчина на переднем сиденье замолчал, а Буров начал коситься по сторонам, пытаясь понять, куда его везут.