Противостояние. Книга первая (СИ) - "Сан Тери" - Страница 49

Настораживаюсь. Поведение инквизитора начинает нервировать. Слишком странно он на меня смотрит, слишком пристально. Не могу понять, чего он хочет от Рема, - возможно, потому что Лория и сам не понимает, а я всего лишь ловлю то, что выдаёт он.

Думай инквизитор о синих слонах - я увижу синих слонов. Собственно, некоторые маги вполне успешно используют такой защитный фантом, выставляя его впереди себя в качестве скана. Пока противник считывает фантом, веря, что это именно то, что ему нужно, его благополучно разделывают под орех.

Выхватываю меч, активируя когти:

- Чего уставился, кретин? Сражаться собираешься или будем в гляделки играть?

Лория понимает, что вопрос не праздный, но не двигается. Проклятые боги... То, что на мгновение вспыхивает в его энергетике, просто в голос вопит о том, что у Мишеля существует серьёзный повод для ревности к самому себе. Лорию тянет к Рему, безумно тянет - физически. Он сам в шоке от собственной реакции. Думает о Мишеле, в воспоминаниях мелькает раскаяние. Пытается наложить одну картинку на другую, но, к счастью, Мишель побеждает. Лория собирает себя в жёсткий блок. Содрать маску с Рема для него означает только одно: избавиться наконец от наваждения, от безумного пронзительного влечения к проклятому ведьмаче.

Хочется дико расхохотаться. Алиссин свято уверен, что я опять его чем-то околдовал. Проклятые боги, это действительно смешно. Так и хочется рыкнуть:

<i>"Ты кому это глазки строишь, скот?"</i>

И театральными жестами надавать инквизитору по морде.

Я, понимаешь, его дома жду, ночей не сплю, крестиком вышиваю, изображая робкого Мишеля. Проклятье, я согласился под него лечь, позволяя безвозмездно дрючить себя вдоль и поперёк, а он, подонок, понимаешь, собственный член в штаны запихать не в состоянии. Только попробуй пристань к Рему, скот. Дома устрою - мало не покажется. Отдеру так, что неделю на задницу не сядешь. Душу вытряхну!

При воспоминании о прошлой ночи меня бросает в сумасшедший жар. Алиссин не вытряхивал из меня душу, но умел вынимать её одним очень приятным способом. Понимаю, почему он так реагирует на меня. Это не он, это я на него реагирую, изучив каждый дюйм чужого тела. Вспыхиваю. Стоит ему оказаться поблизости, и моё желание, страсть, расцветающая в воздухе, накрывает Лорию волной, передаётся ему. Это не он жаждет Рема, это Рем жаждет его, сходит по любовнику с ума, а инквизитору достаётся откатом.

В наши бои определённо добавились новые ноты, эти ноты заставляют нас любиться клинками. Я бросаюсь в драку первым. Мокрая одежда неприятно липнет к телу, хочется её содрать, но бой - хороший способ согреться. Не беседы же нам светские вести?

Лория не узнал Мишеля, но инквизитор далеко не кретин. Он может понять. Опознать по голосу. Догадаться. Тем более, чужая фигура сейчас выставлена на полное обозрение - дождь постарался. В отличие от него, я не ношу кольчуги, а моё тело Лория выучил не менее досконально и основательно, чем я его. Поэтому приходится делать всё возможное и невозможное, чтобы у него не оставалось времени пялиться. А затем я просто растворяюсь в этом. Битва - экстаз, кипение собственных задыхающихся восторгом и счастьем чувств.

Я победил Алиссина!

Сам не верю. Адреналин боя не желает отступать, включать соображение. Смотрю на кровь, стекающую из порезов: самый серьёзный - на груди, но рана не опасная. Мой клинок, упирающийся в чужой кадык, - более серьёзная угроз. Выбитое оружие валяется на полу. Лёгкое нажатие, и Лория сам бросает кинжал.

Инквизитор в полной моей власти. Чистая победа - без поддавков с чьей-либо стороны. Осталось сделать одно движение, и всё завершится. Именно так должен поступить ведьмаче, встретивший орденца.

Лория не выказывает страха. Рыцари умирают достойно, героически, с парочкой подвигов напоследок. Подвига не получилось - разве что броситься на мой меч, но Алиссин не бросается.

- Ну? - спрашивает насмешливо. Я знаю, что он боится, просто не показывает этого. - Чего ждёшь?

Я смотрю на него, рассматриваю. Волосы подсохли, начинают пушиться, ресницы - тоже. Бледное лицо посерело. Инквизитор напряжён, как натянутая струна, только губы двигаются.

Умопомрачительное блаженство его поцелуев я и при желании никогда не смогу забыть. Терпкий вкус губ, наполненных особым, неповторимым привкусом другого человека. Я пьянел от него без вина.

Убираю меч в ножны, предварительно пинком отбросив оружие подальше от Лории, лишая возможности его схватить и броситься в бой.

- Обидно закончить всё так быстро. Убью в следующий раз.

- Ты... спятил, что ли?

Лория посмотрел с таким брезгливым удивлением, что желание врезать ему тут же вернулось и просто зашкалило. Захотелось пнуть сапогом по рёбрам - особенно по тому, которое болит. Вежливость и инквизиторы друг с другом не знакомы. Вот сделай людям доброе дело - непременно всё обгадят, поэтому добрые дела лучше совершать незаметно, чтобы у окружающих не было возможности поблагодарить и убить веру в прекрасное.

В понимании Лории я действительно совершал нечто безумное. В прошлый раз исход боя представлялся неясным, моё глупое падение не стало ответом - только испортило впечатление от дуэли. Но право мастера и мужчины - выяснить всё наверняка. Лория попытался это сделать, и ответ он получил. Я выиграл схватку в честном бою. Зубоскалить по этому поводу и молиться своим богам - всё, что ему осталось. Лория не зубоскалил; возможно, я больной на всю голову ублюдок в его понимании, но глупо упускать собственный шанс выжить.

Он затыкается, предпочитая не нарываться. Всё, что мне остаётся, - развести руками, сообщив Лории, что его жизнь принадлежит мне, раз он так тупо попался. Так что это моё право решать, что с ней делать. Но он прав. В одном он, несомненно, прав. Ведьмаче никогда и никого не отпускают без платы.

В глазах Алиссина паскудное выражение. Конечно, иного он и не ожидал от меня. Смотрит презрительно, гадая, что я такого смогу от него потребовать, чтобы он мог героически отказаться, плюнуть мне в рожу и умереть красиво, в лучших традициях эпоса инквизиции.

- Ценой за твою жизнь станет моё лицо.

В глазах Алиссина недоумение. Он не понимает, чего я от него хочу. Дождь снаружи барабанит по стенам, шумит далёкий океан, маяк качается и скрипит, сотрясаемый рёвом ветра. Но ему не послышалось.

- Лицо?

- Ни при жизни, ни после смерти, ты не снимешь с меня маски, Алиссин. Если однажды мне будет суждено умереть от твоей руки - похорони, как встретил, и не позволяй уродовать труп. Не хочу, чтобы вы, твари, осквернили моё тело. Мне не всё равно, как предстать перед моими богами.

Лория озадачен... скорее, слегка потрясён. По глазам вижу, что с ним творится - они превращаются в огромную бездонную ночь. Он никогда не задумывался об этом с такой стороны. У ведьмаче нет души, а сейчас перед ним стоял неправильный ведьмаче. Странный, что и говорить.

Убираю клинок. Знаю, что эта просьба будет выполнена в любом случае. Я мог бы и не озвучивать. Не все враги заслуживают участи собаки. В понимании Лории я был достоин уважения, но инквизитор мог не удержаться, пойти на поводу у своего любопытства. Теперь не пойдёт. Он не давал мне слова, однако подобное нерушимо для рыцаря света. В обмен на этот обет я сохранил ему жизнь. Над таким теперь даже шутить нельзя, но он высказывает своё мнение: