Те, кто против нас - Руденко Борис Антонович - Страница 43

— Вы знаете, — Рыбаков не смотрел на Перлова и говорил совсем негромко, будто сам с собой, — во второй половине прошедшего века, когда размах терроризма достиг небывалого до того уровня, некоторые государства раз и навсегда определили: с террористами и бандитами нельзя вступать ни в какие сделки…

— Бросьте вы, бросьте! — возбужденно перебил его Перлов. — Здесь вам не лекционный зал! Я не хуже вас знаком с этой вашей идиотской теорией. Можете называть нас как угодно: хищниками, каннибалами и так далее. Все это полная чушь! Мы — лидеры, вот в чем суть, с которой вы не можете смириться. Мы точно знаем, чему и как следует быть в этом мире. А вот вы — просто жалкие мутанты, биологический брак, хотя и не без некоторых способностей. И что бы вы о себе ни думали, вы обречены. Так же, как и те, к сожалению, кого вам удалось увлечь своими дурацкими идеями.

— Ни в какие сделки, — повторил Рыбаков, будто и не слышал выпада собеседника. — Потому что любая сделка с ними гибельна. Переговоры — пожалуйста, сколько угодно. Но только с целью определения порядка разоружения и капитуляции. Вы меня понимаете? (Так вот мы тоже приняли такие же правила. И уже очень давно. Вот это и есть мой ответ.

Перлов откинулся на спинку стула.

— Вы пожалеете, — процедил он. — Очень сильно пожалеете. Мы нашли ваших волгоградских… коллег, нашли вас. Отыщем и других, не сомневайтесь. Вы уже не только раздражаете, вы начинаете мешать. Времена нынче изменились, и совсем не в вашу пользу. В конце концов, мы сможем обойтись и без Нестерова. Но то, что я сказал насчет ваших дурацких Зон, — это не пустая угроза. И вы скоро в этом убедитесь.

Он встал, пинком отшвырнул табурет и вышел. Железная дверь камеры с лязгом захлопнулась за ним.

Коридоры института были темны и пусты. В мире Нестерова едва начиналось утро. Но под дверью Гошиного кабинета виднелась полоска света. Нестеров осторожно приоткрыл дверь, и дремавший на диванчике Гоша тут же вскочил, протирая заспанные глаза.

— Ну что тут? — деловито спросил Гонта. — Уехали захватчики?

— Еще вчера вечером, — доложил Гоша. — Они Валерия Павловича с собой увезли.

— С чего это? На каком основании?

— В новостях сказали, что тут у нас обнаружили подпольную лабораторию по изготовлению наркотиков.

— Что за бред! — воскликнул Гонта. — У них там вообще чердаки покосились! Куда его увезли? В Бутырку? Лефортово?

— Не знаю точно. По-моему, в какой-то районный следственный изолятор.

— Впрочем, какая разница! — махнул рукой Гонта. — Все равно утром выпустят, никуда не денутся.

— На самом деле они искали вас, — сказал Гоша Нестерову. — Перевернули все от подвала до чердака, поголовно всех допросили: не было ли здесь посторонних, фотографию вашу показывали.

— Вряд ли они ушли насовсем, — предположил Гонта. — Наверняка где-то стерегут. Ну и черт с ними. Второй раз повальный шмон тут вряд ли будут устраивать. Да если и устроят, ничего не найдут. Ладно, сейчас самое главное — рукопись. Георгий, как у вас дела?

— Дела, — проворчал Гоша. — Начать и кончить. Работать надо, вот и все дела.

— Не смею мешать, — сказал Гонта. — А я пойду пока сделаю несколько звонков.

Чтобы позвонить, он использовал секретную линию, о существовании которой в институте знали лишь несколько человек: можно было не сомневаться, что прочие телефоны института тщательно прослушивались. Несмотря на ранний час, ждать ему не пришлось, трубку на том конце сняли после первого же гудка.

— Бруно, — сказал Гонта, — это я. Надеюсь, ты в курсе происшедшего. Что будем делать?

— Все, что надо, уже делается, — ответил тот. — Утром Магистра выпустят. Подключили адвокатов, организовали депутатский запрос в Генпрокуратуру и Министерство внутренних дел. Шум и так поднялся очень большой.

— Кто адвокат?

— Очень ловкий суггестор, — Бруно назвал известную фамилию. — Насколько я понимаю, в своей профессии на сегодняшний день один из лучших. Видимо, потому, что никогда не берется за дела, заранее проигрышные.

— Не понимаю, почему они на это пошли, — признался Гонта. — Эта акция изначально была обречена на неудачу. А теперь, после задержания Магистра, громкий скандал обеспечен. Зачем им это?

— Зачем? — хмыкнул Бруно. — Затем, что ставка больно высока. И еще затем, что сил они набрались немерено, ничего уже не боятся. И это меня, честно говоря, очень тревожит. Вчера я разговаривал с Комесом, он рассказал, как грамотно они организовали акцию по уничтожению волгоградского Периметра. Десять лет работы коту под хвост. Признаться, в последнее время я все чаше задумываюсь: есть ли смысл в том, что мы делаем?

— Я и сам об этом задумываюсь, — вздохнул Гонта. — Но альтернативы все равно нет.

— Альтернатива в том, чем сейчас занят Нестеров.

— Слушай, Бруно… — Гонта немного помолчал. — Ты действительно веришь, что это не легенда?

— Не столько верю, сколько надеюсь, — сказал Бруно. — Я себя недавно поймал на том, что за вашего Нестерова молиться начал…

Адвокат был у дверей следственного изолятора ровно в десять утра. Он источал праведный гнев и уверенность в собственной правоте. К этому времени поребрик вдоль здания был полностью занят автомашинами с эмблемами телевизионных каналов на бортах. Съемочные группы заняли позиции примерно с девяти часов, но если бы догадались приехать пораньше, то увидели бы немало известных людей, чьи машины были предусмотрительно отогнаны на соседнюю улицу. Едва адвокат вышел из своего черного «БМВ», к нему кинулись репортеры, размахивая черными грушами микрофонов.

— Как вы оцениваете действия правоохранительных органов?

— Вы надеетесь, что вам удастся добиться освобождения подзащитного?

— Насколько серьезны предъявленные ему обвинения?

Чуть склонив голову к плечу, адвокат снисходительно оглядел журналистскую братию.

— Никаких обвинений моему клиенту не предъявлено, потому что это задержание — чистейший абсурд и беззаконие, за которое виновные несомненно ответят. Подозревать ученого с мировым именем в организации нарколаборатории в стенах своего института, который известен не только в стране, но и во всем мире, более чем глупость. У меня нет сомнений, что все происшедшее имеет очевидные признаки провокации, и моя задача состоит скорее не в том, чтобы защитить клиента (по большому счету он совсем не нуждается в защите), а в том, чтобы добиться наказания организаторов этой провокации.