Те, кто против нас - Руденко Борис Антонович - Страница 42

— А вы не торопитесь, — сказал Перлов. — Зачем вам сейчас адвокат? Я же не следователь и не прокурор. Сначала хотя бы выслушайте.

— В данном положении я просто вынужден это сделать, — Рыбаков обвел взглядом тюремную камеру.

— Вот именно! — Перлов внимательно проследил за направлением его взгляда и одобрительно кивнул. — Рад, что вы проявляете понимание ситуации, в которой оказались.

— Не заблуждайтесь, это очень ненадолго.

— Нет, это вы не заблуждайтесь! Уйти отсюда, используя свои замечательные способности, вы не сможете. Охрана специально подобрана из наших лучших людей. Вы не сможете заставить их открыть двери. А если даже сможете, вторая линия охранников, которой запрещено контактировать с первой, расстреляет и вас, и их с расстояния. У них такие инструкции.

— Не жалеете вы свой человеческий материал, — сказал Рыбаков.

— Этого добра кругом сколько угодно, — махнул рукой Перлов.

— Уйти отсюда я мог бы прямо сейчас, — проговорил Рыбаков. — Одна линия или две особой роли не играет. Мне просто любопытно, сколько вам удастся меня здесь удерживать и как вы потом будете выбираться из этого дерьма. Насколько я понимаю, страна вам еще не принадлежит.

— Целиком — еще нет, — засмеялся Перлов. — А частично — вполне. У вас эти дурацкие Зоны Справедливости или как вы там их называете, а у нас свои территории. И никаких особенных усилий для их создания не нужно. Только деньги. Вот мы с вами сидим вроде бы в государственном учреждении, но в данный момент оно полностью принадлежит мне. А час назад государственная спецслужба провела в вашем институте операцию в моих личных интересах, хотя, возможно, большинство из мусоров, пардон, сотрудников, об этом и не догадываются. Однако не будем отвлекаться. Хочу вам предложить честную сделку.

— Честную? — поднял брови Рыбаков. — Странно, знаете, это слово слышать из ваших уст.

— Да бросьте вы! — начал раздражаться Перлов. — Перестаньте тратить время на эту чушь! Я буду краток. Надеюсь, пример Волгограда вас убедил: ликвидация ваших Зон лишь дело некоторого времени и техники. Так вот рассматривайте этот пример в качестве демонстрации наших возможностей. Поэтому мое предложение таково: вы возвращаете нам Нестерова, а мы обязуемся больше не трогать ваши Зоны. Можете и далее сеять в них, как говорится, разумное, доброе и вечное. Лично я против них ничего не имею. Даже наоборот. Приятно думать, что где-то неподалеку есть места, где можно отдохнуть от этого беспредела.

Он легонько поежился, а Рыбаков посмотрел на него очень удивленно.

— Вы же его создали и лелеете, этот беспредел, — сказал он. — Зачем же теперь обижаться?

— Беспредел не нужен никому, — возразил Перлов. — Порядок рано или поздно все равно придется устанавливать.

— Новый порядок? — подсказал Рыбаков, но Перлов его иронии не понял.

— Вот именно, — согласился он. — Старого уже просто нет… Итак, что вы ответите на мое предложение?

— Зачем вам Нестеров? — спросил Рыбаков. — Совсем недавно его хотели убить. Разве не по вашему приказу?

— Никто не собирался его убивать, — поморщился

Перлов. — Его должны были только вынудить на побег. И тут же задержать… без привлечения официальных органов. Местные исполнители, как всегда, напортачили.

— Понимаю, — кивнул Рыбаков. — Сбежавший осужденный был бы в ваших руках прекрасно управляем. Вы мне так и не ответили: зачем вам Нестеров?

Губы Перлова медленно растянулись в холодной улыбке. Некоторое время он неподвижно смотрел на Рыбакова в упор.

— Вы сами прекрасно это знаете, — тихо сказал он.

— Нет, — возразил Рыбаков. — Не только не знаю, но и не понимаю. Интересующими вас документами он больше не располагает. Более того, насколько я понимаю, они находятся в вашем распоряжении. Зачем же тогда вам Нестеров?

Снова наступила пауза. Теперь взгляд Перлова выражал не только нетерпеливую злость, но и досаду, причиной которой был отнюдь не его собеседник.

— Вы правы, — сказал Перлов. — Документы у нас. Кстати, я забыл об одной мелочи. Вы должны отдать нам карту. Надеюсь, вы не станете притворяться, что не понимаете, о чем идет речь.

Взгляд Рыбакова сейчас выражал любопытство, с каким биолог посмотрел бы на лабораторную мышь, вдруг потребовавшую подать ей кофе и сигару.

— Что вы хотите делать с картой? — поинтересовался он. — Нет, я неправильно сформулировал вопрос. Почему она вам так понадобилась? Вы ведь никогда не сможете ее использовать. По крайней мере, без нашей помощи, которую мы вам, разумеется, никогда не окажем.

— Мы хотим предупредить серьезную ошибку с вашей стороны, — неожиданно легко ответил Перлов. — Нам известно, что среди вас немало горячих голов, способных подтолкнуть массы на безответственные поступки. Вы сами — вполне разумный человек и прекрасно понимаете, насколько нелепа эта идея Исхода. Скажу вам, что лично я вообще не верю в ее осуществление, но подобные идеи вредны даже самим фактом своего существования.

— Так, значит, вас пугает идея? — рассмеялся Рыбаков. — Думаете, для того чтобы ее уничтожить, достаточно просто сжечь несколько старых бумаг?

— Не хочу вступать с вами в дискуссии. Времени у меня на это нет. Да и место не слишком подходящее. Предлагаю на этом остановиться.

— Да нет, не идея вас пугает, — неторопливо продолжал Рыбаков, будто не услышав реплики Перлова. — Вы на самом деле боитесь, что люди уйдут. Не станет баранов, которых вы стрижете. Так, кажется, вы называете между собой свой бизнес? Некому будет на вас работать. Создавать продукт, который вы до сих пор благополучно и без особого шума отнимали. А поскольку сами вы ничему и никогда не учились, кроме грабежа, положение ваше будет незавидным. Разве что набеги на соседей делать. Но соседи-то давно к этому готовы, и успех такого предприятия выглядит весьма сомнительно. Я правильно вас понял, господин Перлов? Вы не стесняйтесь, разговор у нас пошел вполне откровенный.

— Хватит! — раздраженно выкрикнул Перлов. — Все это полная чушь, не стоящая того, чтобы ее обсуждать. Теперь я хочу выслушать ваш ответ.