Спящий дракон - Мазин Александр Владимирович - Страница 28

Маленький воин был явно не тем, кого они ожидали увидеть.

– О! – сказал один из стражников.

Второй ничего не успел сказать: кулак вагара на четверть локтя погрузился ему под ребра. Зато первый успел за это время вскочить и даже вытащить из-за пояса крисс.

– Молодец! – похвалил его вагар, ударяя сначала ногой в голень, а когда стражник с воплем присел – головой в подбородок. Впрочем, лежавшие теперь без чувств стражники выполнили свой долг: шум у двери привлек внимание двух десятков солдат, находившихся в караулке. Когда они, бряцая оружием и свирепо сопя, ввалились в комнату, вагару пришлось отступить.

Часть воинов тут же отрезала Биорка от открытой двери, остальные обступили его полукругом, угрожая остриями мечей. Они были осторожны, помня предупреждение, полученное ими утром. Кроме того, тела товарищей говорили сами за себя. И все же они никогда раньше не видели вагаров.

А когда двадцать здоровенных вооруженных вояк стоят против одного безоружного человечка, чей рост не больше, чем у их сыновей, они чувствуют себя глуповато. Тонкие руки вагара не казались страшными. Правда, на поясе его висел нож…

– Брось нож! – гаркнул начальник стражников, рыжий конгай с покатыми плечами борца. Кольчужная рубашка из плоских чешуй закрывала его почти до колен. На голове красовался круглый шлем, сдвинутый на затылок. Десятник даже не потрудился застегнуть подбородочный ремень.

Вагар снял с пояса нож и бросил его на каменный пол.

– Дурачок! – сказал начальник и ударил его плашмя мечом по голове.

Биорк упал на колено. «Язык змеи», выхваченный из набедренной повязки, прыгнул к лицу начальника стражи и пробил череп на полпальца выше переносицы.

Никто из солдат ничего не понял. Только что они видели широченную спину своего командира, а теперь он валяется на полу, а на лбу его вспучивается кровавый пузырь.

«Язык змеи» покачивался в правой руке вагара. Пальцы левой руки перебирали тонкую цепь. Те, кто никогда не сталкивался с этим оружием, с трудом могут представить, что это такое. Маленькая заостренная гирька из упругой стали на прочной тонкой металлической цепочке в восемь локтей длиной в руках тренированного бойца опасней, чем меч. Соперничая в точности и скорости с арбалетной стрелой, она способна поразить цель и вернуться в руку мастера быстрей, чем противник успеет мигнуть. Сила же удара такова, что «язык» пробивает не слишком толстую кирасу. Конечно, хуридскую, а не конгскую. Особенно же опасен «язык змеи», когда нападающих много и атакуют они с разных сторон. То есть именно в той ситуации, в которой оказался Биорк.

Чем-чем, а трусостью конгаи никогда не отличались. Едва они оправились от удивления, вызванного видом поверженного начальника, как двадцать обнаженных клинков взлетели над головой вагара. Если бы стражники не были охвачены гневом, если бы они питали большее почтение к маленькому воину, вагару пришлось бы несладко. В соседней комнате было довольно арбалетов, чтобы нашпиговать стрелами полдюжины вагаров. Но воин с мечом, особенно если он умеет им пользоваться, не побежит за арбалетом, чтобы подстрелить одного-единственного противника с маленькой железкой, к тому же ростом до плеча. Когда же двадцать солдат без всякого плана бросаются на одного-единственного бывшего туринга…

Первым пострадал солдат с самой быстрой реакцией. Когда он, опередив остальных, напал на вагара, меч соседа распорол ему бедро. Вместо того, чтобы, как ожидали конгаи, отступить к стене и этим прикрыть спину, вагар прыгнул вперед. «Язык змеи» вылетел трижды, и три стражника рухнули под ноги товарищей. Еще один меч воткнулся не туда – гневный вопль пострадавшего смешался с хрипом другого солдата, которому гирька раздробила грудину над самым краем кирасы. Биорк нырнул прямо в образовавшуюся свалку и без ущерба вынырнул с другой стороны. Прежде, чем кто-либо из стражников сообразил, что дичь ускользнула, маленький воин захлопнул стальную дверь и задвинул широкий засов. Еще раньше кто-то из стражников из осторожности захлопнул наружную дверь, замок ее защелкнулся, и отпереть его теперь можно было только снаружи… Лязг рукоятей, которыми стражники забарабанили в дверь, был оглушительным, но бесполезным. Два десятка воинов оказались в ловушке.

Руководствуясь врожденным чутьем вагара, Биорк углубился в подземелье и двинулся к намеченной цели. Любой лабиринт может быть пройден, если у идущего есть интуиция. А у любого вагара, родившегося во тьме каменных пещер-лабиринтов, чувство направления безукоризненно.

Десять минут спустя Биорк увидел широкое низкое помещение, больше всего напоминающее пещеру, – с закопченным потолком и без единого светильника. Лишь свет горящего в открытом очаге пламени озарял грубую кирпичную кладку стен.

Трое находились в этом жутком помещении. Одной из троих была девушка. Руки ее были прикованы к загнанным между кирпичами стальным костылям. Волосы распущены. Никакой одежды. Блаженная улыбка на лице девушки подсказала вагару, что она одурманена и не сознает реальности. Но двое мужчин, составивших ей компанию, были более чем реальны.

Один из них, угрюмый чиновник с отекшим бледным лицом, сидел за грязным столом и сосредоточенно грыз кончик кисточки. Второй, более похожий на магхара, чем на человека, раскладывал на плоском камне у очага металлические предметы, вид которых мог бы привести в трепет самого стойкого воина.

Тот, что стоял у очага, повернулся, и вагар смог рассмотреть его подробнее. Толстогубый, с коротким, свернутым в сторону носом и темно-коричневой нездоровой кожей. Туловище его походило на раздувшийся мешок, поставленный на тонкие ноги. В довершение всего волосы урода были выкрашены в ярко-красный цвет.

– Умх! – сказал чиновник за столом. – Как думаешь, сколько нам еще ждать?

– Ждать? – тонким голосом переспросил палач. – Зачем ждать?

– Ну, пока дурь из девки выйдет?

– Выйдет! – сказал палач, перебирая свои инструменты.

Вагар разглядел на его лице реденькую бородку.

«Он не конгай, – решил Биорк. – Омбамту?[15]»

Палач взял тонкую длинную иглу на деревянной ручке и сунул острие в огонь. Когда, по его мнению, игла достаточно раскалилась, он подошел к девушке, смотревшей на него с бессмысленной улыбкой, схватил ее за руку и принялся медленно ввинчивать раскаленную иглу ей в локоть.

Девушка перестала улыбаться. Какое-то время лицо ее было неподвижно. Потом огромные глаза наполнились слезами.

– Не надо, – проговорила она. – Мне больно.

– Брось ты ее! – сказал чиновник. – Не видишь, она еще не очухалась.

Палач подошел к очагу и плюнул в огонь.

– Я не буду ждать! – сказал он. – Опять до утра провозимся!

Девушка с ужасом смотрела на свой локоть, из которого торчала игла. Вагар скрипнул зубами: он ничего не мог сделать – между ним и комнатой была стальная решетка. Толстые прутья, заделанные в камень.

Палач подошел к девушке и пошевелил иглу. Она вскрикнула.

– Слышишь? – спросил палач. – Погоди немного – и она так завизжит, что ты оглохнешь.

– А она – ничего, – сказал чиновник и сглотнул слюну.

– Не люблю баб! – сказал палач и снова сплюнул. – Любуйся пока. Тем, что останется, даже магхар побрезгует.

– Ну ты говоришь! – сказал чиновник. – Вдруг она сразу все выболтает?

– Ну и что? – возразил палач. – Откуда мне знать, что она не врет? Нет! Моя работа мне известна. А твоя работа – кистью мазать. Кончим – пойдешь купишь бабу и трахнешь.

– После твоей работы только блевать хочется, – вздохнул чиновник. – Какие там бабы!

– Привыкай, привыкай! – покровительственно сказал палач. – В помощники возьму. Видал, как хозяин меня жалует?

– Лучше сдохнуть! – сказал чиновник.

На парковой лужайке, звеня мечами, вертелись четверо всадников. Трое были личными стражниками Шинона. Четвертый – Эрд. Прекрасный пард под светлорожденным был весь покрыт бурой засохшей кровью.