Гаяна - Аматуни Петроний Гай - Страница 31

- Но для этого «Санус» должен многое знать?

- Совершенно верно. В идеале он обязан знать все, что уже известно человечеству в области микробиологии, биохимии и некоторых смежных наук. Но наш «Санус» еще молод, и мы не успели вложить в его запоминающее устройство все имеющиеся знания. Ведь он не добывает новых знаний, а только хранит их и путем многократного сравнения различных данных помогает нам решать подчас сложные задачи. Пройдет некоторое время, и «Санус» будет почти совсем точным.

- А сегодня он не ошибется?

- Посмотрим. Мы вырастили «Белую розу», а потом передали в запоминающее устройство «Сануса» точный химический состав водоросли…

- Николай Александрович, - прервала их разговор ассистентка, - «Санус» считает, что препарат из «Белой розы» можно улучшить.

Рязанов посмотрел на лаборантку и перевел взгляд на электронную машину. «Санус» считает… советует… - вертелось у него в голове.

- А что он предлагает? - спросил Дарсушев.

- Добавить к составу «Белой розы» всего один элемент… - с этими словами ассистентка передала профессору узкую бумажную ленту с мелкими буквами и цифрами.

- Ну что ж, дайте команду действовать. Я согласен с ним.

- Однако кролик вот-вот умрет… А надо еще приготовить исцеляющий препарат… - вмешалась Нина.

В эту секунду на пульте электронной машины вспыхнула зеленая лампочка.

- Препарат готов, - сказал Дарсушев. - В «Санусе» имеется и автоматическая аптека. Простите, остальное придется делать мне самому.

Профессор опять подошел к рычагам манипулятора, и вскоре Рязанов увидел, как узкий металлический шприц приблизился к кролику и под кожу был введен исцеляющий препарат.

Тело зверька все еще казалось трупом, но в лаборатории уже послышались мерные удары: сердце кролика вновь подавало признаки жизни. Постепенно восстановилось дыхание. Стрелка на шкале электронного устройства отодвинулась влево; количество микробов стало уменьшаться - в организме кролика началась ожесточенная война.

Нина наклонилась к тетради и, погруженная в свои размышления, что-то торопливо записала.

- До выздоровления - несколько дней, может быть, неделя-две, - сказал Дарсушев, - но я с уверенностью могу заявить: и этот возбудитель уже нам не опасен - мы знаем верное средство спасения от него. Но более страшной болезни я еще не видел! Конечно, у кролика реакция происходит быстрее и сильнее. Но и человеку несдобровать, если…

- Что вы посоветуете на будущее, профессор?

- Мне еще не ясно происхождение возбудителя. Странно, как до сих пор ему удалось «оставаться в неизвестности». Очень серьезная для меня загадка! Надо посоветоваться с коллегами.

- А до тех пор?

- Я вас понимаю, товарищ Рязанов. Возбудитель нам пока нужен, и его уничтожать нельзя.

- Вам же известно, что за ним охотились и… могут повторить попытку…

- В «Санусе» есть и надежная «кладовая»: даже если произойдет землетрясение, особые лучи убьют все микробы мгновенно. Не бойтесь, мы предусматриваем все!

- Хорошо, профессор.

Алексей крепко пожал всем руки и ушел.

Полтора часа спустя первым попутным самолетом Рязанов вылетел из Ростова-на-Дону в Москву для доклада полковнику Козлову.

- Ваш приезд очень кстати, - сказал полковник, выслушав Рязанова. - О том, что на Пито-Као готовится одно из самых опасных преступлений против человечества, есть еще один документ. В Тихом океане, примерно в тысяче километров от Пито-Као, недавно находился наш экспедиционный корабль «Армения»… Вот сообщение капитана. Рязанов взял протянутую ему бумагу и прочел:

- Пито-Као! Дорт! - воскликнул Рязанов.

- У меня в столе уже выросло целое генеалогическое древо этих Дортов, - сказал Козлов. - «Деревце» в общем неплохое, да вот последний плод гнилой - с гитлеровской начинкой. «Ваш» Эмиль Дорт был действительно одним из лучших в Германии укратителей и охотников (немцы мастера в этих делах). А его единственный сын Густав стал преступником.

Козлов рассказал Рязанову о личности Густава Дорта, его карьере, судимости и «помиловании».

- После тюрьмы следы Дорта-микробиолога затерялись, но мы уже знаем, где он; знаем также, что именно Дорт послал Сардова, хотя тот и скрыл от нас имя своего хозяина.

- Все остальное мне понятно, товарищ полковник.

- Теперь, имея перехваченную радиограмму, мы сможем скорее привлечь внимание мировой общественности к «рыбной компании» и начать борьбу, - сказал Козлов. - Но почему все-таки… эта страшная болезнь оказалась только на Пито-Као?..

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

«Космонавты в Тихом океане!»

1

За два года Дорт хорошо изучил своего компаньона, знал его слабости и отдавал должное его таланту крупного дельца. Но сам оставался для Бергоффа неразгаданным. Радиограмма, случайно перехваченная Хентом, раскрыла глаза Бергоффу: он понял, что Дорт скрывает от него нечто очень значительное, лишь прикрывается вывеской фирмы «Бергофф и K°», заботится только о своих барышах в будущем.

Отношения между компаньонами испортились. Страх обуял Бергоффа: если радиограмма принята на материке и попадет в газеты - доброе имя фирмы пропало, прибыли, как по мановению волшебной палочки, превратятся в убытки!

Неделю Бергофф прослушивал чуть ли не все радиостанции мира и просматривал газеты. «Слава богу! - мысленно восклицал он. - Все тихо… Надо сказать Хоутону, чтобы он ничего больше не посылал в свою газету. Молчание о Пито-Као сейчас дороже золота…»

Но именно в этот день, когда Бергофф облегченно вздохнул, ему принесли корреспонденцию Хоутона. Секретарь вошел в кабинет Бергоффа в такой растерянности, что осмелился обратиться первым:

- Сэр…

- Я вас не звал, - буркнул Бергофф.

- Это очень прискорбно, сэр, но я… Если вы позволите… Прошу прощения, сэр…

- Что у вас в руках?

- О сэр! Необычайно! Соблаговолите прочесть, сэр, и вы сами…

- Да расскажите толком, черт бы вас побрал!

- Я не уверен, что вы поверите мне, сэр.

- Можно подумать, - проворчал Бергофф, - будто я когда-либо верил газетам… Ну, давайте, что вы там такое принесли?

Приняв пачку газет, Бергофф пробежал взглядом первую из них и уже не мог оторваться от пестро сверстанной полосы с броским, ярким заголовком:

Чело магната покрылось испариной.