Сильвия и Бруно - Кэрролл Льюис - Страница 35

Леди Мюриел только что встала и удалилась от прочих. Не это ли оказалось причиной подавленности Артура? Теория со скрипом поднялась повыше — на уровень Рабочей Гипотезы. Фактов опять недостало.

Исследователь вновь огляделся, и тут Факты посыпались на него в таком сногсшибательном количестве, что Теория среди них совсем затерялась. Ибо сначала леди Мюриел шла навстречу незнакомому джентльмену, чья фигура едва маячила в отдалении, а теперь они вдвоём возвращались, весело беседуя и то и дело перебивая друг друга, точь-в-точь старые друзья, встретившиеся после долгой разлуки! Ещё минута — и леди Мюриел уже переходит от группы к группе, представляя нового героя дня, а он, молодой, высокий и красивый, с благородной грацией вышагивает рядом с ней, сохраняя прямую осанку и твёрдую поступь военного. Теория по всему выходит неутешительной для Артура! Наши глаза встретились, и мой друг присоединился ко мне.

— Он довольно красив, — сказал я.

— Отвратительно красив, — пробормотал Артур и усмехнулся собственным горьким словам. — Хорошо хоть, никто кроме тебя не слышит.

— Доктор Форестер, — сказала леди Мюриел, подведя к нам своего спутника, — позвольте представить вам моего кузена Эрика Линдона — капитана Линдона, следовало сказать.

Мгновенно стряхнув с себя раздражение, Артур встал и подал руку молодому военному.

— Наслышан, — сказал он. — Очень рад знакомству с кузеном леди Мюриел.

— Да уж, это единственное, чем я могу похвастаться, пока что! — ответил Эрик (как мы вскоре стали его называть) с обезоруживающей улыбкой. — Не знаю даже, — добавил он, бросив взгляд на леди Мюриел, — приравнивается ли это хотя бы к значку за прилежную службу? Но с чего-то ведь надо начинать!

— Ты должен поздороваться с моим отцом, Эрик, — напомнила леди Мюриел. — Он гуляет где-то среди развалин. — И юная пара удалилась.

К Артуру вернулось выражение подавленности, и единственно ради того, как я понял, чтобы отвлечься, он вновь занял место подле склонной к метафизике девицы, возобновив с ней прерванную беседу.

— Насчёт Герберта Спенсера, — начал он. — Вы в самом деле не видите логической неувязки во взгляде на Природу как на процесс инволюции, берущий начало в дефинитной когерентной гомогенности и завершающийся индефинитной некогерентной гетерогенностью [50]?

Позабавленный той изобретательной мешаниной, в которую Артур превратил цитаты из Спенсера, я, тем не менее, сохранял лицо серьёзным, насколько мог.

— Не вижу физической неувязки, — убеждённо ответила девица, — но Логикой я не занималась глубоко. Вы можете указать мне на эту неувязку?

— А вам — спросил Артур, — это не кажется самоочевидным? Ведь это настолько же тривиально, как, ну, скажем, что «вещи, большие, чем точно такие же, будут больше самих себя»?

— На мой взгляд, — сдержанно ответила девица, — это вполне тривиально. Я интуитивно схватываю справедливость того и другого. Но иные, пожалуй, не смогут обойтись без логического... Забыла этот технический термин.

— Чтобы провести полное логическое обоснование, — хмуро, но серьёзно начал Артур, — начнём с двух Дефиниций...

— Вот-вот, теперь вспомнила! — перебила его собеседница: — Логическое беснование! И эти Девиции приводят нас к...

— Злоключению.

— Да-а? — с сомнением протянула учёная леди. — Мне казалось, что звучало иначе. Но как называется это беснование в целом?

— Хилогизм.

— Ах, да! Вспомнила. Но мне-то, как вы понимаете, не нужен Хилогизм, чтобы убедиться в справедливости приведённой вами математической аксиомы.

Здесь я отважился перебить их и предложил девице блюдце клубники со сливками. По правде говоря, я здорово опасался, что она всё же почувствует подвох, а потому счёл долгом, незаметно для неё, укоризненно покачать головой этому псевдо-философу. Всё так же незаметно для неё Артур слегка пожал плечами да развёл руками, словно бы говоря: «А как ещё прикажете с ней разговаривать?» — и отошёл, предоставляя ей возможность поработать языком в одиночестве, только не над проблемами философии, а над инволюцией клубники [51].

К этому времени экипажи, которым предстояло развести пирующих по домам, начали собираться у ограды замкового парка, и тут выяснилось — вспомните, ведь к нашей компании присоединился кузен леди Мюриел, — что нужно как-то решить проблему доставки в Эльфстон пяти человек в экипаже, вмещающем только четверых.

Достопочтенный Эрик Линдон, который теперь прохаживался взад-вперёд по склону в компании леди Мюриел, смог бы, несомненно, решить эту проблему, если бы объявил о намерении вернуться пешком. Но на то, что такое решение воспоследует с его стороны, не было ни малейшей надежды.

Другое достойное решение я увидел в том, чтобы отправляться пешком самому. В этом смысле я и высказался.

— Вы уверены, что вам всё равно? — спросил граф. — Боюсь, экипаж не выдержит нас всех, но я не хочу и думать, что Эрику придётся так скоро покинуть свою кузину.

— Не только всё равно, — ответил я, — но так для меня даже лучше. У меня будет время сделать пару набросков с этих живописных древних развалин.

— Я составлю тебе компанию, — неожиданно сказал Артур. И тут же добавил, понизив голос, в ответ, как я понял, на появившееся у меня в лице изумление: — Я действительно этого хочу. В экипаже я буду скорее лишним.

— Тогда я тоже пройдусь, — сказал граф. — Придётся тебе удовольствоваться Эриком в качестве эскорта, — добавил он, обращаясь к леди Мюриел, которая в эту минуту приблизилась к нам.

— Тогда тебе придётся развлекать меня, словно ты Цербер — «три человека, уложенных в одного», — сказала леди Мюриел, обращаясь к своему спутнику. — Это будет подвиг почище, чем на войне!

— Вроде Безнадёжного Дела? — смиренно предположил капитан.

— Хороши же твои комплименты! — засмеялась его прелестная кузина. — Счастливо вам добираться, трое джентльменов — а вернее сказать, трое дезертиров! — Тут молодая парочка взобралась в экипаж и отправилась своей дорогой.

— Сколько времени займут у тебя твои наброски? — спросил Артур.

— Как тебе сказать. Я бы потратил часок. Вряд ли вам стоит меня дожидаться. Я приеду поездом. Кажется, ближайший подойдёт через час.

— Вероятно, так нам и следует поступить, — сказал граф. — Станция неподалёку.

Словом, я оказался предоставленным самому себе и вскоре отыскал удобное местечко у подножия большого дерева, где уселся и смог отлично обозревать развалины.

— Сонный сегодня день, — сказал я себе, лениво разбирая этюдник в поисках чистого листа. — Э, братцы! Я думал, что вы уже не меньше мили прошагали! — Ибо, к моему изумлению, двое пешеходов опять были тут как тут.

— Я вернулся, чтобы напомнить тебе, — проговорил Артур, — что поезда ходят каждые десять минут.

— Чепуха! — отозвался я. — Это не столичное направление.

— Это именно столичное направление, — подтвердил граф. — Кенсингтонский участок.

— И хватит разговаривать с закрытыми глазами, — добавил Артур. — Просыпайся!

— Это, наверно, от жары меня так разморило, — ответил я, надеясь, хоть без особой уверенности, что говорю достаточно членораздельно. — Теперь я проснулся?

— Не думаю, — тоном судьи произнёс граф. — А вы как считаете, доктор? Пока он открыл только один глаз.

— И храпит по-прежнему, — воскликнул Бруно. — Ну проснись же, приятель! — И вдвоём с Сильвией они принялись за работу, поворачивая тяжеленную голову вправо-влево, словно забыли, что она хоть как-то да крепится к плечам.

Наконец Профессор открыл глаза и сел прямо, уставившись на нас с видом безмерного удивления.

— Не будете ли вы так любезны напомнить мне, — промолвил он, адресуясь ко мне со своей неизменной старомодной учтивостью, — где мы сейчас находимся, и кто есть кто, начиная с меня?

Я счёл, что начать всё-таки следует с детишек.

— Это Сильвия, сударь, а это — Бруно.

— Ах да! Я с ними давно знаком! — пробормотал старик. — Больше меня волнует вопрос, кто же я-то такой? Вы, вероятно, не сочтёте за труд объяснить, как я здесь оказался?