Тринадцать способов умереть - Рощин Валерий Георгиевич - Страница 31

Решительно подведя ее ближе, она представила их друг другу:

– Моя сестра – Александра. А это – Максим Скопцов. Настоятельно рекомендую, наконец, познакомиться.

– Очень приятно, – кивнул пилот, но, испытывая неловкость, не знал, что же делать дальше.

– Ты ведь сегодня не торопишься? – лукаво спросила Настя у смущенной девушки, помогая давнему приятелю выйти из затруднительного положения.

– Нет, – ответила та, пряча взгляд и покрываясь румянцем.

– Ну и славно! Пойдемте в зал…

Они вошли в клуб и смешались с толпой веселящихся людей…

– Я буду дожидаться мужа, а вы потанцуйте, – подзадорила Анастасия и, неожиданно соединив их руки, шепнула: – доверяю тебе Сашеньку на весь вечер.

Младшая сестра бросила на нее последний, умаляющий, растерянный взгляд и осторожно высвободила ладонь. Некоторое время парочка стояла в молчаливой растерянности, но при первых же аккордах медленной музыки, словно из-под земли вырос, черноусый капитан Максудов.

Восторженно пялясь на красавицу, начальник автопарка с еле уловимым восточным акцентом обратился к Скопцову:

– Разрешите пригласить вашу даму?

«А не крутануть ли нам рулетку?» – подумал летчик и, пожав плечами, возражать не стал:

– Пожалуйста, если дама не возражает.

Обворожительная барышня, даже не взглянув на подошедшего претендента, встала еще ближе – почти прижалась и сама нашла руку Максима. Столь своеобразно выраженное желание остаться с ним весьма поразило молодого человека. Он внимательно посмотрел на нее и решил в дальнейшем воздержаться от жестоких игр в фатализм, тем более что перед застенчивой спутницей еще предстояло загладить вину.

– А мне ты не откажешь?

Вместо ответа Александра опустила руки на плечи кавалера…

Обнимая девушку, он ощущал трепетное дыхание, чувствовал щекой прикосновение ее дивно пахнущих волос. Чуть склонив голову набок, она молчала, и все же что-то выдавало легкое беспокойство.

Чтобы немного разрядить обстановку, Скопцов тихо прошептал партнерше на ухо:

– Я должен перед тобой извиниться…

– Нет-нет! – тут же отозвалась она. – Это вы простите меня за тот поступок.

– Ты поступила вполне объяснимо, – не сдержал он улыбку и почти серьезно добавил: – только одного я сейчас не понимаю…

Та вопросительно и с тревогой заглянула ему в глаза.

– …Почему ты называешь меня на «вы»? – закончил пилот и уловил ее облегченный вздох.

– Сиди здесь, – озабоченно бросил пилоту подполковник, и оба спецназовца моментально растворились в темноте.

Внизу – метрах в двадцати, послышалась возня, чей-то короткий вскрик. Сомнения и страхи мучили Скопцова до тех пор, пока не появились знакомые фигуры, волокущие под руки какого-то нескладного человека.

– За нами увязался, идиот, – прошипел Терентьев.

Перед майором появилось лицо насмерть перепуганного Рябого.

– Ты, какого черта сюда приперся? – не сдерживая раздражения, вполголоса возмущался Всеволод.

– Вы што же затеяли-то, мужики? – слабо защищался тощий мужик. – За енто дело тута беспощадно расстреливают!

– А то без тебя не знаем!

– Мы, положим, домой собираемся – закончилась горящая путевочка в ваш «пионерский» лагерь. А вот из-за тебя, мля, все может рухнуть!..

– Вы ж пропадете тута без меня…

– Мы с твоей самодеятельностью пропадем! – тряхнул его за рваную одежку Барклай.

– Ладно, парни, чего теперь выяснять? – сжалился над приятелем Максим. – С нами побежишь или здесь гнить останешься?

– Што ж мне выпадает при таком раскладе?.. – вздохнул тот. – Ентоть они вас поутру хватятся, а злобу-то на мне и выместят – спросят: почему молчал? Придется таперича с вами мыкаться.

– Хорошо, – поморщился Всеволод. – Но запомни: еще одна подобная выходка, и я сам обучу тебя хорошим манерам.

– Мужики, нас ведь все одно догонят, – жалостно запричитал Рябой. – Чай, не мы первые! И раньше бедовым ухарям удавалось удрать с территории, да што с ентого толку – далеко до утра не уйдем! С собаками-то они нас живо по следу настигнут! Нихто еще отсюдова не уходил живым, понимаете – нихто!!

– Не каркай. Знаешь, как у нас в спецназе говорят? – негромко осадил его подполковник. – Делай, что должен, и будь что будет!

Работяга шмыгнул носом и умолк. Деваться было некуда – вернуться в лагере означало подвергнуть себя смертельному риску.

Толик отправился на разведку. Старший группы, между тем, обратился к пилоту:

– Действуем следующим образом: мы с Толиком прикрываем, а вы с Рябым шарите по самолетам – выбираете исправный.

– Сева, прежде всего, нужны аккумуляторы, – вытирая лицо от налипшего снега, устало пояснил майор. – Зимой их на борту не оставляют, значит, надо искать где-то в теплом помещении. Не исключаю, что их хранят и подзаряжают от какого-нибудь автогенератора поблизости от охраны.

– Ну, вот наконец-то слышу конструктивную речь. Так бы сразу и сказал. Тогда мы с Терентьевым аккуратно наведаемся к их жилищу, а ты все равно займись самолетами – проверь все ли крылья на месте, колеса… – улыбнулся Барклай, стараясь подбодрить вертолетчика.

– Во-первых, не колеса, а шасси. Во-вторых, эти «дельтапланы» зимой в лыжи «переобувают». А в-третьих…

Но озвучить третью умную мысль Скопцову не удалось – откуда-то из снежной карусели вынырнул капитан.

– Никого. Следы хоть и быстро заметает снегопадом, но, похоже, грузины в такую погоду вообще не выходят на улицу, – вполголоса доложил он о своих наблюдениях.

– Так я и думал – надеются на лагерную охрану, – довольно кивнул старший. – Все парни, начинаем работать по утвержденному плану: мы за аккумуляторами, вы – к самолетам.

– А-а, как же охранники и обслуга? Разве они нам не помешают взлетать?

– Естественно помешают – изрешетят и самолет, и нас за семь секунд, как только услышат звук работающего мотора. Но ты не загружай, Макс, голову нашими проблемами. Твое дело – рулить штурвалом. Вперед!..

– Ну и хлам!.. – проворчал Скопцов, различив впереди выстроенные в ряд три Ан-2, – Должно быть, эти «комбайны» все еще летают в самых «развитых» странах мира. Китайцы их нарекли «Юнь-2», корейцы, кажется – «Ань-2»… Интересно, как их называют в Грузии?

– Нам нужно поторапливаться – скоро начнет светать, – поеживаясь от пронизывающего ветра, напомнил Рябой. – В лагере через час-другой объявят подъем и нас хватятся – они знают, что мы далеко не ушли. С собаками-то быстро найдут…

Слова пожилого приятеля заставили пошевеливаться.

– Совсем ты, видать, не дружишь с животными, – попытался он пошутить на ходу.

Но тот нервно повел плечами и вполне серьезно отвечал:

– Не люблю я собак – боюсь. С детства почему-то боюсь.

– В этом вопросе я с тобой солидарен – и мне больше ухоженные, ласковые кошечки нравятся.

– Домашние, што ль?..

– Нет, скорее дикие. Длинноногие, с роскошными волосами и гладкой кожей.

– Енто что ж за порода такая?! Иностранная?..

– Почему же – их в каждой стране пруд пруди! Интернациональная, в общем, порода.

– Не слыхивал о такой.

– Экий же ты непонятливый! Ну… это которые ласково мурлыкают, когда их трахаешь.

– А-а-а… – протянул Рябой. На лице, наконец, мелькнула улыбка.

Оказавшись возле первого в короткой линейке «кукурузника», молодой человек быстро обошел его со всех сторон и подергал ручку овальной дверцы. Заперто…

– Так… так… – стал быстро соображать он. – Пока я вскрываю этот гроб, пройди в ту сторону, – указал он рукой направление, откуда дул ветер, – и посчитай, какая в нашем распоряжении дистанция для взлета.

– А-а… как ее посчитать?

– Это гораздо проще, чем выращивать коноплю – считай шаги до ближайшего препятствия. До деревьев, вагончиков или… что там еще может быть? Одним словом, до края пригодной для взлета площадки. Усек?