Добродетель эгоизма - Рэнд Айн - Страница 14

На что же в таком случае могут рассчитывать чужие люди? На общечеловеческое уважение и добрую волю, которые человек должен проявлять к любому другому человеческому существу во имя возможной ценности, которая в нем заложена.

Разумный человек никогда не забывает о том, что жизнь есть источник всех ценностей, который объединяет все живые существа на земле (в отличие от неживой материи); и о том, что любой другой человек потенциально способен обладать теми же достоинствами, что и он сам, и таким образом может быть для него высочайшей ценностью. Это не значит, что жизни других людей для него равноценны его собственной. Он осознает, что его жизнь – это источник не только всей системы его ценностей, но и самой способности определять ценность. Поэтому ценность, которую он придает окружающим – это не более чем следствие, продолжение, вторичная проекция первичной ценности – самой личности этого человека.

Так как все мы при рождении представляем собой tabula rasa, как с точки зрения познания, так и с точки зрения морали, разумный человек по умолчанию считает всех незнакомых людей невинными, пока их вина не доказана, и изначально награждает их добрым отношением во имя их человеческого потенциала. Затем он судит о них по нравственному характеру, который проявляется в их поступках. Если он обнаруживает, что человек виновен в серьезном грехе, его доброе отношение меняется на отвращение и моральное осуждение. (Если вы цените человеческую жизнь, вы не можете ценить тех, кто ее уничтожает.) Если же бывший незнакомец оказывается достойной личностью, человек придает ему персональную, индивидуальную ценность и начинает относиться к нему в соответствии с его достоинствами.

Основываясь именно на этой обобщенной доброй воле и уважении к ценности человеческой жизни, человек может броситься на помощь незнакомцу, попавшему в беду, – но исключительно попавшему в беду.

Важно видеть разницу между поведением в критической ситуации и поведением в нормальных условиях человеческого существования. Это не означает двойного стандарта морали: стандарты и основные принципы остаются неизменными, но их практическая реализация в каждом из случаев требует точных определений.

Чрезвычайная ситуация – это непреднамеренное, неожиданное зло, действующее в ограниченном промежутке времени, которое создает условия, в которых становится невозможным человеческое существование: например, наводнение, землетрясение, пожар, кораблекрушение. В чрезвычайной ситуации главная цель человека – противостояние случившейся катастрофе, спасение от опасности и возвращение к нормальным условиям (добраться до берега, потушить огонь и т. д.).

Под «нормальными» условиями я подразумеваю метафизически нормальные, нормальные с точки зрения природы вещей и приемлемые для человеческого существования. Человек может жить на суше, но не может жить в воде или в огне. Поскольку человек не всемогущ, его могут постигать непредвиденные несчастья, и в таком случае единственной задачей человека становится возвращение к условиям, в которых он может продолжать жить. По своей природе чрезвычайная ситуация временна; если она затягивается на слишком долгий срок, человек погибает.

Только в чрезвычайной ситуации человек должен добровольно оказывать помощь чужим людям, если это в его силах. Например, если вы цените человеческую жизнь и стали жертвой кораблекрушения, вы должны помогать в спасении других пассажиров (но при этом не ценой собственной жизни). Но это не значит, что после того, как все вы благополучно доберетесь до берега, вы должны будете направить свои усилия на то, чтобы спасать их от бедности, невежества, нервных расстройств и любых других проблем. Равно как это не значит и того, что после этого вы должны будете всю оставшуюся жизнь бороздить моря в поисках жертв кораблекрушений, нуждающихся в спасении.

А вот пример, более близкий к повседневной жизни каждого из нас: представьте себе, что вы узнали о том, что ваш сосед болен и разорен. Болезнь и нищета – это не метафизические опасности, это часть риска, с которым неизбежно связано наше существование; но если человек временно оказался в беспомощном состоянии, вы можете снабжать его пищей и лекарствами, если сами можете себе это позволить (в качестве жеста доброй воли, а не по обязанности), или организовать сбор финансовой помощи среди других соседей. Но это не означает, что вы теперь должны будете помогать ему до конца дней, равно как не означает, что будете до конца дней искать голодающих, чтобы их накормить.

В нормальных жизненных условиях человек должен устанавливать для себя цели, распределять действия, связанные с ними, во времени, работать над их достижением и, наконец, достигать целей своими собственными усилиями. Он не может выполнить все это, если его цели окажутся в зависимости от несчастий, случающихся с другими, и будут приноситься им в жертву. Он не может жить, постоянно руководствуясь правилами, которые пригодны только для таких условий, в которых человеческое существование невозможно.

Понятие чрезвычайной ситуации не может быть распространено на все человеческие страдания, принцип оказания помощи людям в аварийных условиях не может действовать на постоянной основе, неприятности отдельных людей не могут превращаться в обязательство первостепенной важности для всех остальных.

Бедность, невежество, болезни – это не те ситуации, которые можно считать метафизически чрезвычайными. В соответствии с метафизической природой человека и его существования, он должен обеспечивать себе возможность жить собственными усилиями; ценности, которые ему необходимы, – такие как, например, богатство или знания, – не даются ему автоматически, как дар природы, а должны быть распознаны и достигнуты через его собственное мышление и деятельность. В этом смысле единственная обязанность человека перед другими людьми – поддерживать такой общественный строй, который позволял бы человеку свободно достигать, зарабатывать и сохранять его личные ценности.

Любой этический кодекс основан на метафизике и берет начало из нее, то есть из фундаментальных теорий устройства вселенной, в которой человек живет и действует. Этика альтруизма основана на метафизике «враждебной вселенной», на теории, согласно которой человек по самой природе своей беспомощен и обречен, успех, счастье и достижения для него невозможны, катастрофы, бедствия и другие чрезвычайные обстоятельства – это норма его жизни, а его главная цель – бороться с ними.

В качестве самого простого эмпирического опровержения подобной метафизики – в качестве доказательства того, что материальная вселенная не враждебна человеку и что выживание в катастрофах является для него не нормой жизни, а исключительными обстоятельствами, – вспомните, сколько зарабатывают страховые компании.

Вспомните также о том, что защитники альтруизма неспособны строить свою этику на каких-либо фактах, свойственных нормальному человеческому существованию, и в качестве примеров, из которых выводятся правила нравственного поведения, предлагают исключительно «спасательно-шлюпочные» ситуации. («Что вы будете делать, если окажетесь вдвоем в спасательной шлюпке, которая рассчитана только на одного человека?» и т. п.)

Но ведь люди обычно не живут в спасательных шлюпках, и спасательная шлюпка никак не подходит для закладки метафизического фундамента, что бы вы ни собирались на нем строить.

Нравственная цель жизни человека – достижение личного счастья. Это не значит, что на всех остальных людей ему наплевать, что человеческая жизнь, кроме его собственной, не имеет для него никакой ценности, и что он не станет помогать другим в чрезвычайной ситуации. Однако это означает, что он не должен посвящать свою жизнь обеспечению чужого благополучия и жертвовать собой ради других; что облегчение их страданий не является его первостепенной заботой; что предложить свою помощь он может лишь в виде исключения, а не правила, и эта помощь будет жестом великодушия, а не моральной обязанностью; что она столь же редка и непрогнозируема, как редки и непрогнозируемы катастрофы; и что не чрезвычайные обстоятельства, а ценности являются целью, главной заботой и движущей силой в жизни человека.