Добродетель эгоизма - Рэнд Айн - Страница 13

Большинство людей не принимают и не применяют на практике ни одну из ветвей этой отвратительной фальшивой дихотомии альтруизма, но из-за нее мы имеем полнейший интеллектуальный хаос в вопросе о том, какими должны быть отношения между людьми. Сегодня очень многие благонамеренные разумные люди не знают, как идентифицировать те моральные принципы, что управляют их любовью, привязанностями или доброй волей, и не могут найти никакого руководства в этической сфере, которая переполнена лишь набившими оскомину банальностями альтруизма.

Если вы хотите лучше разобраться в том, почему человек – не жертвенное животное, и почему помощь другим людям не является его моральной обязанностью, я отсылаю вас к книге «Атлант расправил плечи». Наша же настоящая дискуссия посвящена принципам, по которым человек может определить и оценить случаи, относящиеся к примерам нежертвенной помощи окружающим.

«Жертва» – это отказ от чего-то очень ценного ради чего-то менее ценного или вовсе не представляющего ценности. Таким образом, альтруизм судит о добродетели человека по тому, насколько он готов отречься, забыть или принести в жертву то, что было для него действительно ценным (учитывая, что помощь чужому человеку или врагу считается поступком более добродетельным, менее «эгоистичным», чем помощь тому, кого человек любит). Рациональный принцип деятельности прямо противоположен этому: согласно ему, вы всегда должны руководствоваться в принятии решений и действиях собственной иерархической системой ценностей и никогда не жертвовать большим ради меньшего.

Это относится ко всем случаям выбора, в том числе и к выбору действий по отношению к другим людям. Для этого необходимо, чтобы у человека была установленная иерархическая система рациональных ценностей (таких, которые выбраны и оценены по стандартам разума). Без такой иерархии ни рациональное поведение, ни осмысленные ценностные критерии, ни моральный выбор невозможны.

Любовь и дружба – это крайне личные, эгоистические ценности: любовь – это выражение и подтверждение самооценки, отражение ценностей одного человека в другом. Человек получает от самого существования того, кого он любит, крайне личную и эгоистическую радость. Это личное, эгоистическое счастье, которое человек ищет, которого добивается и находит в любви.

«Самоотверженная», «незаинтересованная» любовь – это терминологическое противоречие: это подразумевает, что человеку безразлично то, что для него ценно.

Беспокойство о благополучии тех, кого человек любит, – рациональная часть его личных интересов. Если мужчина, страстно любящий свою жену, тратит состояние на то, чтобы вылечить ее от опасного заболевания, абсурдно утверждать, что он делает это, принося «жертву» ради нее, а не ради себя самого, и что для него лично нет никакой разницы, умрет она или останется жива.

Любое действие, которое человек предпринимает ради пользы тех, кого он любит, нельзя считать жертвой, если с его помощью он достигает цели, имеющей для него большое личное (при этом разумное) значение. В вышеприведенном примере жизнь жены для мужа ценнее, чем все, что можно купить за деньги, она имеет важнейшее значение для его собственного счастья, и, следовательно, его действия нельзя считать жертвой.

Но представим себе, что он позволил ей умереть, а деньги свои потратил на спасение жизней других десяти женщин, ни одна из которых ничего не значит для него лично, – как того требовала бы этика альтруизма. Вот это – жертва. Здесь разница между альтруизмом и объективизмом видна наиболее четко: если жертва – это нравственный принцип действия, тогда муж должен пожертвовать жизнью жены ради спасения десяти других женщин. Чем его жена отличается от этих десяти? Ничем, кроме своей ценности для мужа, который должен сделать выбор; ничем, кроме того, что от ее спасения зависит его счастье.

Вот что говорит ему этика объективизма: твоя высшая нравственная цель – это достижение твоего собственного счастья, эти деньги принадлежат тебе, воспользуйся ими, чтобы спасти жизнь жены, это – твое моральное право и твой рациональный, моральный выбор.

Можете вообразить себе, что за душа должна быть у сторонника альтруистической морали, который посоветует любящему мужу обратное? (И спросите себя, действительно ли альтруизм движется благими намерениями?)

Чтобы верно определить, стоит ли помогать другому человеку и в каких случаях, нужно опираться на собственную рациональную заинтересованность и собственную иерархию ценностей: время, деньги или усилия, которые необходимо потратить, риск, на который необходимо пойти, должны быть пропорциональны ценности, которую представляет для вас другой человек.

Покажем это на любимом примере альтруистов: вопросе о спасении тонущего. Если человек, которого требуется спасать, – незнакомец, то с моральной точки зрения спасать его стоит лишь в том случае, если опасность для вашей жизни минимальна; если риск велик, пытаться спасти его будет аморально: только неадекватно низкая самооценка может позволить человеку ставить свою жизнь не выше жизни любого случайного незнакомца. (И, с другой стороны, если человек тонет, то он не должен ожидать от незнакомца, чтобы тот рисковал ради него своей жизнью, памятуя о том, что ничья жизнь не может быть более ценна, чем своя собственная.)

Если же человек, нуждающийся в спасении, не чужой для вас, то риск, на который вы можете пойти ради его спасения, пропорционален важности этого человека для вас. Если это ваш любимый или любимая, вы можете быть готовы отдать собственную жизнь ради его или ее спасения, – из эгоистического соображения, что жизнь без любимого человека будет для вас невыносима.

С другой стороны, если мужчина умеет плавать и должен спасти свою тонущую жену, но вместо этого впадает в панику, поддается необоснованному, иррациональному страху и дает ей утонуть, а затем живет в одиночестве и страдании, – его нельзя назвать «эгоистом»; его должно морально порицать за предательство по отношению к самому себе и к своим ценностям, то есть за проявленную им неспособность преследовать цель, имеющую для его счастья важнейшее значение. Не забывайте о том, что ценности – это то, что человек стремится обрести и/или сохранить, и о том, что человек должен добиваться счастья своими собственными силами. Раз личное счастье человека является моральным смыслом его жизни, то тот, кто оказывается не в состоянии достичь его из-за собственной слабости, из-за неспособности бороться за него, должен считаться морально виновным.

Добродетель, требующаяся для спасения тех, кого вы любите, – это не «самоотверженность» и не «жертва», а цельность личности. Цельность личности – это верность собственным убеждениям и ценностям; это соотношение всех действий с системой ценностей, выражение, защита и перенос этой системы в практическую реальность. Если мужчина заявляет, что любит женщину, но при этом ведет себя по отношению к ней безразлично, недружелюбно или откровенно враждебно, безнравственным его делает именно отсутствие цельности.

Тот же самый принцип применим и в отношениях между друзьями. Если один из друзей оказывается в беде, другой должен стремиться помочь ему, предпринимая необходимые и соответствующие ситуации нежертвенные действия. К примеру, если ваш друг голодает, то дать ему денег на еду вместо того, чтобы купить себе на них какую-нибудь безделушку, – это не жертва, потому что его благополучие занимает важное место в системе ваших личных ценностей. Если же безделушка для вас важнее, чем страдания друга, то не стоит притворяться друзьями.

На практике дружба, привязанность и любовь осуществляются путем включения благополучия (разумного благополучия) тех людей, с кем вас связывают близкие отношения, в свою иерархию ценностей, и соответствующих действий в дальнейшем. Но это награда, которую люди должны заслужить своими достоинствами, и которая недоступна случайным знакомым или вовсе незнакомым.