Миллиард долларов наличными - Ромов Анатолий Сергеевич - Страница 88

— Юра, аптечку! И фонарь! Быстро! Он принес аптечку, зажег фонарь.

В свете фонаря картина стала ясней. Закинув голову, Глеб смотрел вверх. Его глаза были открыты, лицо покрывал крупный пот. Он дышал с трудом.

— Подержи голову, — сказала Алла. — Фонарь только не опускай.

Подсунув руку под голову Глеба, спросил:

— Чем его?

— Ножом. Подожди… — Алла разорвала намокшую от крови тенниску. Увидев рану, Седов понял: дело плохо. Рана была широкой и, что самое страшное, развороченной — ударивший Довганя знал, как бьют ножом.

Алла наложила тампон. Тут же его отбросила — он весь пропитался кровью. Взяв сразу два тампона, прижала к ране. Сказала:

— Слышишь? — Что?

— Вертолет. Послушай.

Прислушавшись, он в конце концов услышал слабый звук вертолета. Звук постепенно приближался. Сейчас, в три часа ночи, да еще над Сеадетом, это мог быть только один вертолет — тот, который послал Гущин.

Увидел: Глеб смотрит на него. Пригнулся:

— Глеб, что?

— Кулигин… жив?

Слова вырывались из его рта с трудом. Кто из двух лежащих на палубе был Кулигиным, Седов не знал. Но ответил твердо:

— Мертв. Оба мертвы. Глеб, держись. Сейчас тебя отвезут в больницу.

— Я… — Довгань попытался улыбнуться. — Юра, мне кранты…

— Перестань… Я вызвал вертолет… Слышишь? Тебя сейчас отвезут в больницу. Ты здоровый мужик, все будет в порядке.

Улыбнувшись, Довгань закрыл глаза. Открыв их, сказал:

— Алла… Юра… Послушайте меня… Самое дорогое, что было у меня в жизни, — это ты, Алла…

— Перестань! — крикнула Алла. — Перестань сейчас же! Идиот! Дурак! — Заплакала навзрыд.

— Алла, подожди… Слушайте оба… Юра, Алла… Здесь, на яхте, в форпике, лежат деньги… Большие деньги… Миллион с лишним баксов…. Они в тайнике, в салоне, за телевизором…

Вы их найдете… Я вез их на Кипр… Но… видишь… не довез… Алла, все эти деньги… возьми себе….

— Переста-ань… — крикнула Алла, жалко шмыгая носом. — Перестань сейчас же… Не нужно мне никаких денег… Замолчи… Замолчи, прошу…

— Ну вот… Ты плачешь… Хорошо, деньги не умеют плакать… Они молчат… Алла… Я хочу, чтобы у тебя были деньги… Чтобы ты жила, ни о чем не думая… Закончила консерваторию, пела… Сделай это ради меня… Пожалуйста…

— Да не умрешь ты, дурак… Ты не умрешь, слышишь…

— Хорошо, хорошо, не умру… Но ты сделаешь это для меня? Дай слово, что сделаешь…

— Глеб… Перестань…

— Ты даешь слово?

— Ладно… Даю… Только не умирай… Дурак… Идиот несчастный… Пожалуйста… Я тебя очень прошу…

Звук вертолета раздавался теперь точно над ними. Увидев наверху, совсем низко, огни, Седов, подняв фонарь, замахал им. Он махал до тех пор, пока не увидел, как вертолет с включенным прожектором медленно опускается на берег. Сказал Алле:

— Подожди, я сейчас…

Спрыгнул с яхты на усыпанный водорослями песок. Подошел к вертолету.

Это был тяжелый военно-транспортный вертолет военно-морской авиации. Его винты еще продолжали работать.

Дверь в корпусе медленно открылась, выдвинулся трап. Десантник с автоматом, ступив на верхнюю ступеньку трапа, спрыгнул на песок, Седов, которого десантник не видел, крикнул:

— Где Гущин?

— Что? — заорал десантник, пытаясь рассмотреть, кто кричит.

— Полковник Гущин с вами?

— Полковник Гущин? С нами.

— Позовите его. И скажите, нужны носилки. Что вы стоите?

— А что мне еще делать? Сами-то вы кто?

— Зовут Юра. Да зовите же скорей Гущина, черт вас возьми! Поднявшись по трапу, десантник крикнул:

— Товарищ полковник, вас зовет какой-то Юра! Он носилки просит!

Тут же отодвинулся, пропуская Гущина и двух десантников с носилками. Десантники, сделав несколько шагов, остановились, Гущин подошел к Седову.

— Кому носилки?

— Ранен шкипер яхты, Глеб Довгань. Нужно сделать все, чтобы его спасти. Ребята, вон туда!

Гущин, сделав знак десантникам, тут же побежавшим к яхте с носилками, спросил:

— Петраков здесь?

— Да.

— Кто его арестовал? Ты?

— Нет, Довгань.

— Довгань?

— Да. Довгань поднялся на крейсер и привел Петракова на яхту.

Тронув волосы, Гущин сказал:

— Ладно. Что-то я не очень понимаю, но потом все объяснишь.

— Виктор Александрович… Спецназовцы во главе с Кули-гиным, воспользовавшись аквалангами, пытались отбить у нас Петракова. Пришлось применить гранаты. Кроме того, два спецназовца напали на нас на палубе яхты. Во время схватки оба были мною и Довганем убиты. Сейчас убитые находятся на яхте. Думаю, нам с вами надо подняться туда.

— Обязательно. — Повернувшись, крикнул: — Савельев, Паламарчук! Ко мне!

Два десантника с автоматами остановились рядом.

— Пройдете с нами.

— Есть, товарищ полковник.

Они двинулись к яхте, но остановились, уступая дорогу носилкам, рядом с которыми шла Алла. Поймав взгляд Седова, Гущин сказал:

— Я подожду.

Подойдя к носилкам, Седов хотел попрощаться с Глебом. Но понял, что лучше ничего не говорить — Глеб, тяжело дыша, лежал с закрытыми глазами. Подождал, пока носилки поднимут в вертолет. Посмотрел на Аллу:

— Как он?

Ничего не ответив, Алла отошла к берегу. Он вернулся к Гущину. Тот тихо сказал:

— Вот что, Юра, на яхте я сейчас с тобой разыграю небольшой скетч. На Петракова. Понял меня?

— Понял, Виктор Александрович.

Поднявшись на яхту, Гущин, присев, сдернул маску с человека, лежащего на корме, того, который напал на Седова. В убитом Седов узнал спецназовца, с которым не был знаком, но которого, как он помнил, звали Костя. Пощупав пульс и подняв веко убитого, Гущин посмотрел на лежащий рядом с ним нож. Кивнул десантникам:

— Сделайте снимки, снимите отпечатки пальцев. Возьмите вешдоки.

— Есть, товарищ полковник.

Один из десантников, достав фотоаппарат, начал делать снимки. Второй, обернув руку платком, положил в пластиковый пакет нож.

Гущин, перебравшись вместе с Седовым на бак, сдернул маску со второго спецназовца. Им оказался Кулигин; он был прошит наискось очередью из «узи». Было ясно, что застрелил его Глеб. Автомат «узи» лежал на палубе рядом. Нож, которым был ранен Глеб, Кулигин до сих пор сжимал в руке.

— Где тот, о ком вы говорили? — спросил Гущин.

— В каюте, — ответил Седов. — Но я о нем не говорил. Вы сами спросили.

— Идем туда. Я сказал, задержанный, идемте.

Войдя в каюту вместе с Седовым, Гущин посмотрел на Петракова. Тот, раздетый, сидел на койке со связанными руками.

— Капитан первого ранга Петраков? — спросил Гущин. — Бывший командир крейсера «Хаджибей»?

— Да, — сказал Петраков. — Правда, пока еще не бывший.

— Уже бывший. Я — полковник Главного разведуправле-ния российской армии Гущин. Согласно собранным ГРУ данным, вы подозреваетесь в серьезном государственном преступлении.

— Каком?

— Попытке продать частным образом военное имущество, являющееся собственностью Российского Военно-Морского Флота. Я уполномочен задержать вас до выяснения обстоятельств.

— У вас есть ордер на задержание?

— Есть. Я предъявлю его вам после того, как доставлю вас сейчас на крейсер «Хаджибей».

— На «Хаджибей»?

— Да. Где ваша форма?

— Вот, — Петраков кивнул на сложенную форму.

— Оденьтесь, и прошу пройти со мной.

— Сначала развяжите мне руки.

— Сейчас, — Гущин развязал веревки. Пока Петраков одевался, спросил у Седова: — Вы знаете этого человека?

— Да, это командир крейсера «Хаджибей» Петраков.

— Как он оказался на яхте?

— Пришел вместе со шкипером яхты Глебом Довганем.

— Ваши имя, фамилия?

— Седов Юрий.

— Что делаете на яхте?

— Я шкотовый.

— Юрий Седов, мне придется вас задержать.

— За что?

— Для выяснения обстоятельств происшествия. С вами на яхте останутся мои люди.

— Но я ничего не знаю… На нас кто-то напал… Вон они лежат на палубе…

— Вот это мы и выясним, почему они лежат на палубе. Па-ламарчук, за этого задержанного отвечаете головой. Выведите его пока на берег.