Высшая лига убийц - Романовский Александр Георгиевич - Страница 26

— Ладно, скажу. Блэйз Троуп по прозвищу Громобой.

— Боже!.. — Собеседник побледнел и судорожно огляделся (вероятно, решив, что охотник прибыл персонально за ним). — Я о нем слышал. Что ему понадобилось в наших краях?

— Понятия не имею. Он так настаивал, что мы не смогли отказать.

— Погодите-ка, — опомнился юнец. — У нас тут преступников нет. Только злостные неплательщики.

— Вот именно. Значит, бояться нечего.

— Минутку. — На этой ноте связь прервалась. Троуп потянулся. Эта история нравилась ему все больше и больше. Он сам себя недооценивал. Энджел Доусон — просто сопливый щенок, о котором слыхали лишь преданные фэны.

Красавица ИскИн не произносила ни слова. Ее улыбка, впрочем, говорила лучше всяких слов.

Вновь вспыхнул красный диод.

На экране появился не кто иной, как Чугунный Билл. Собственной персоной.

— Эй, кто меня спрашивал? Громобой?

— Я здесь, Билл, — ответил Блэйз, выходя на связь. — Не могу признаться, что рад тебя видеть — наше знакомство было весьма специфическим. Однако это приятная встреча.

— Что тебе нужно?

— Информация. Мы поговорим, и я без промедлений улечу.

— Легавые, хитрые крысы!.. — Билл мрачно оскалился. — Отчаялись взять меня голыми руками и решили подослать убийцу! К твоему сведению, я не числюсь в Межпланетном Розыске.

— Ты третий, кто мне сегодня это сообщает. Кроме того, я не убийца. Заурядный слуга Закона.

— А я — Санта-Клаус!.. — рассмеялся судостроитель (натянуто, без намека на веселье). — Знаем, как ты ему служишь. В твоем исполнении сухие строки становятся кровавым полотном.

— Такова жизнь. Хотя я бы сказал, что добавляю в Закон своего рода изюминку. Вино также красного цвета, — заметил Троуп. — Историю вершат самые обыкновенные люди.

— Довольно патетики, — поморщился Билл. — Ради каких таких данных ты преодолел парсеки?

— Не упускай из виду, что мы общаемся на открытом канале. В любом случае, я не доверю сколь-либо ценную информацию радиоволнам. Нас слушает каждый легавый.

— Сволочи! — оскалился хозяин верфей. — Ценю твою щепетильность. Однако ты беспокоился напрасно. Мне сейчас не до посетителей. Вдруг на борту у тебя группа захвата?

— Даю слово, что это не так, — сказал Громобой. — К тому же именно СЕЙЧАС ты должен принимать визитеров. Не исключено, именно я помогу тебе выпутаться из данной ситуации.

— Каким образом? — нахмурился Чугунный Билл.

— Там будет видно. Бояться тебе нечего. Моя репутация говорит сама за себя. Пока Уголовный Розыск не заинтересовался твоей особой, для любого охотника ты неприкасаем. Мне безразличны потуги копов и налоговиков. Более того, в обязанности мне вменяется пресекать все неправомерные действия должностных лиц. От меня угрозы ждать не приходится. Следовательно, я могу только помочь. Оказать посильное содействие.

— Славно пишешь. Но что-то не верится. Блэйз выдержал паузу.

— Ну, если так... У меня не остается других способов воздействия. Неужели ты хочешь, чтобы публика узнала, при каких обстоятельствах имело место наше знакомство?! Уверен, копы чрезвычайно заинтересуются этими данными, и проблем у тебя прибавится.

Мгновение судостроитель сверлил стрелка взглядом. Черные глазки таращились с экрана. Затем Билл обмяк, словно машинка, работающая в его голове, приняла решение.

— Хорошо. Мы тебя впустим. Но если попытаешься выкинуть фокус — пеняй на себя.

— Согласен.

Лишь отключив передатчик, Троуп позволил себе улыбнуться. Пока все идет по намеченному плану. Возможно, дальнейшее общение пройдет не так гладко, однако..

— Отправляемся?.. — спросила Кэт. — Прямиком ко льву в пасть?

— Ты напутала. Это лев приближается, разинув пасть.

— Ну да, разумеется. — Красотка сделала небрежную гримасу. — Надеюсь, ты понимаешь всю серьезность ситуации. Гангстеру нечего терять. Рано или поздно его сцапают.

— Он не дурак, все отлично знает. Поэтому ему следует хвататься за любую соломинку.

— Видимо, ты в это поверил.

— Что я слышу?.. — поразился Громобой. — Не ты ли говорила, что нам без разницы, куда лететь, что нужно попробовать и попытка не пытка?! А сейчас — упрекаешь в доверчивости?

— Я всего-навсего ИскИн этой посудины, — парировала Кэтрпи. — Что, в сущности, я могу знать?.. Мои функции — выведывать и анализировать. Решения — в твоей компетенции.

Блэйз открыл было рот, но, не сказав ни слова, закрыл. Что на ЭТО можно ответить?..

Одним словом — женщина.

Отвернувшись, охотник поглядел в иллюминатор. Затем — на мониторы, предоставлявшие более широкий обзор. «ИскИн этой посудины» успела включить двигатели, и «Versus» плавно двигался к верфям. Торпедный катер неотступно следовал по пятам — некоторое время, — затем, поравнявшись с каким-то ориентиром, застопорил ход.

Черный корабль продолжил путь в одиночестве. Троуп гадал, не включить ли отражающий слой, но решил в конечном итоге, что смена тактики выглядела бы дурным тоном. Флот провожал крохотное судно. Иллюминаторы и бортовые огни казались сотнями глаз, глядящими с недоверием и любопытством. Несмотря на полученное «добро». Громобой чувствовал себя весьма неуютно. Каждую секунду ждал орудийного залпа.

По мере удаления (и соответственно приближения станции) перспектива менялась. Залпа все не было, и Блэйз закономерно начал опасаться сухих доков. Если налоговики в большей или меньшей степени ограничивали себя Законом, то от Билла можно ожидать любого коварства. Поэтому Кэт не спешила, придерживаясь малого хода, чтобы успеть в случае необходимости совершить уклоняющий маневр. Троуп же, выпучив глаза, разглядывал верфи. На лбу выступила испарина. И немудрено.

Расстояние играло с восприятием нехорошие шутки. Только теперь стрелок понял, что впутался в скверную историю (но обратного хода, к сожалению — либо к счастью, — дать невозможно). Сокращаясь, километр за километром, дистанция выявляла всю безмолвную жуть ситуации. Орбитальная станция была колоссальных, циклопических размеров. Тяжелое вооружение, в изобилии рассыпанное по блестящей броне, производило неизгладимое впечатление. Орудия превращали сухие доки в гигантского ежа, ощетинившегося вместо игл толстыми стволами орудий. Торпедные же люки делали верфи похожими на эдакий улей, таящий в себе многие тысячи смертей.