Последняя ночь с принцем - Романова Галина Владимировна - Страница 20

– Не знаю. – Рита пожала плечами и послушно подняла руки кверху, когда он потянул с нее футболку. – Мне она была неприятна. Неприятен ее интерес к тебе. Откровенная неприязнь ко мне. Иногда я ее даже ненавидела. В какие-то моменты, понимаешь?..

– Угу. Понимаю… Это уже мотив, Марго… – Кораблев опрокинул ее на спину и потащил с нее шорты, все время улыбаясь и приговаривая: – Мы ведь опоздали с тобой уже, так… Что с того, если мы задержимся еще на немного?.. А ты ревновала, Марго, признавайся? Ревновала?

– Наверное. Не знаю, ревность ли то, что я чувствовала. – Рита закрыла глаза, чтобы не видеть контрастирующую с ее бледностью смуглость его кожи. – Но я определенно чего-то ждала. Определенно…

– Чего ждала, Марго? – Его губы скользнули по ее животу. – Чего ты ждала, скажи? Какой развязки?

– Эдик, отстань от меня! – вдруг разозлилась Рита. – Считаешь, сейчас время анализировать что-то?! Я не знаю! Ничего не знаю! Зачем она поперлась на улицу, не знаю! Зачем поехала с нами! Зачем, зачем, зачем вообще поселилась в квартире напротив!..

Кстати, этим вопросом Рита промучилась весь остаток дня.

Она прилетела на работу, благополучно опоздав на пару часов рабочего времени. Начальник строго глянул в ее сторону из-под сдвинутых на кончик носа очков, качнул укоризненно головой и отвернулся. Рита и тому была рада. Она проскользнула за свой рабочий стол. Включила компьютер и принялась вбивать принятые без нее платежи. Хорошо, что она успела явиться раньше того, как повалит основная масса абонентов их телефонной сети. Ближе к двенадцати дверь к ним не будет закрываться. А сейчас еще ничего. Эту задержку, тем более что она первая на ее счету, ей простят. Хуже было другое. Хуже было то, что Рита не верила в несчастный случай. Не верила, хоть убейся!..

Она не без содрогания проскочила сегодня мимо мелового контура, оставленного милиционерами на ступеньках первого этажа в их подъезде. Вырвалась на улицу и, отказавшись ехать с Кораблевым на машине, пропахала пешком три квартала.

Она шла по подсохшим за ночь тротуарам и все думала и думала.

История, которую она сочинила про Кораблева и Зину, закончилась трагично, закончилась совсем не так, неправильно.

История про Кораблева и про нее, которая должна была иметь продолжение, выходила какая-то неясная.

А вот другой истории у Риты пока не выходило.

Все размазывалось, расплывалось и никак не хотело вырисовываться в четкий контур.

Не было истории про Кораблева, хоть умри!

Слишком много возникло вопросов у Риты, невозможно много.

Почему Зина поселилась в квартире напротив Кораблева?..

Почему утверждала, будто знала Кораблева раньше, а он это отрицал?..

Почему считала, что о ее любви ему все должно быть известно?..

И вообще, как Зина оказалась в их городе и где жила раньше?

Как ни странно, на последний вопрос ей охотно ответил все тот же Валентин Михайлович.

Глава 9

Они снова встретились на ее территории.

Он позвонил ей ближе к концу дня и договорился о встрече.

Рита сильно нервничала, ожидая его появления. То и дело выскакивала на балкон, прислушивалась к звукам из соседней квартиры. Там по-прежнему никого не было, хотя время близилось к девяти вечера. Они с Эдиком особенно ни о чем не договаривались, но Кораблев мог бы и позвонить и предупредить о том, что уезжает, к примеру. Потом она летела к входной двери. Приоткрывала ее и слушала, едет ли лифт к ней на этаж. Лифт словно умер вместе с Зинаидой этим утром. Ни вверх, ни вниз. Никакого движения.

Так она и металась между балконом и входной дверью, пока этим метаниям не положил конец требовательный звонок в дверь.

– Добрый вечер, – поздоровался Валентин Михайлович, переступая порог ее квартиры и снова озираясь по сторонам. – Вы в одиночестве?

– Здрассте, – некстати проговорила Рита, шмыгнула носом и ответила: – Я одна. Проходите.

– Куда? – Валентин Михайлович снял ботинки, поставил их на мокрую тряпку у порога и пошел из прихожей. – Можно на кухню? Я бы выпил кофе.

– Можно и в кухню. Но кофе у меня только растворимый, – предупредила Рита. – Мне он нравится. Многие моих вкусов не разделяют и…

– Я разделяю, – даже обрадовался Валентин Михайлович. – Растворимый. В огромной кружке. Сладкий и с молоком. И еще с булкой, с огромной! Я не сильно обнаглел, нет?!

– Надо же… – Рита недоверчиво хмыкнула и полезла в шкаф за второй большой кружкой.

Чайник у нее уже давно стоял на медленном огне и уже минут двадцать недовольно похлопывал крышкой. Хлеба она купила по возвращении с работы. И даже поужинать успела салатом из помидоров и зелени. А вот кофе пить в одиночку ей сегодня совсем не хотелось. Хотелось с Кораблевым, а его все не было и не было. Ну, на безрыбье, как известно, сойдет и старший следователь убойного отдела…

Они уселись за ее стол и начали прихлебывать обжигающий растворимый кофе с молоком. Горячие булочки одна за одной исчезали из плетеной корзинки, и Рита подкладывала их снова и снова.

Валентин Михайлович если и сумел переодеться к этому часу, заявившись к ней в джинсах и клетчатой рубашке, то поужинать явно не успел. Кофе он запросил еще и выпил его весь, совершенно не стесняясь своего здорового аппетита. Потом уложил локти на ее стол, посмотрел на Риту пристально и по-доброму, и спросил:

– А что, Маргарита Николаевна, ведь вы не верите, что соседка ваша соскользнула со ступенек и сломала себе позвоночник?

Это было так внезапно, так неожиданно, что Рита, не успев подготовиться, ответила:

– Не верю.

– А почему?

Если бы она не была уверена в обратном, то могла бы утверждать, что его взгляд ласкает ее и подбадривает. Но Рита не верила. Она прекрасно понимала, что человек делает свою работу. И старается делать ее по возможности хорошо и профессионально. Потому-то он и здесь, потому и кофе ее пьет, и взглядом голубит. Хитрец…

– Обязательно сразу – почему?! – воскликнула она, вскочив и сразу начав собирать со стола. – Не верю просто, и все! Какая бы пьяная она ни была… Хотя, кто знает… Что говорят специалисты о причине ее смерти?

– Смерть наступила в результате, как я вам уже сказал, перелома шейных позвонков. Варварского перелома.

– Причина – падение? – Она принялась тщательно вымывать высокие кружки.

– Может быть, да, может быть, и нет. Синяков, ссадин, царапин или чего-то еще, указывающего на следы борьбы, нет. Но так же нет и отпечатков ее рук на перилах, стене… На что-то же она должна была опираться, спустившись по лестнице с четвертого на первый этаж.

– А может, она лифтом ехала?

– Смерть наступила приблизительно в четыре часа утра. В это время лифт в вашем подъезде не работает. Его отключают. Так ведь?

– Ну… да, вроде. Никогда не ездила в такое время и…

– Я понимаю ваше желание оградить от подозрений вашего партнера, но…

– Так вы его подозреваете?! – Рита вернулась к столу и сердито уставилась на Валентина Михайловича. – Ну, вы даете! С какой это стати ему ее убивать, раз? Как, не выходя из квартиры, он мог это сделать, два? Не нужно смотреть на меня, как на маленького больного ребенка. Я спала с краю. Выбраться с дивана, не потревожив меня, Эдик не смог бы. А я уверена твердо в том, что он не только не выходил из квартиры, но и в том, что он ни разу не встал с дивана даже в туалет! Вам нужно искать круг ее прежних знакомых. Кто она вообще? Откуда приехала? Есть ли у нее семья, и так далее, и тому подобное. Может, ее кто-то преследовал? Может, она вообще воровка со стажем? Или ее обманутый муж нашел. Да мало ли…

На Валентина Михайловича ее пламенная речь в защиту Кораблева не произвела ровным счетом никакого впечатления. Он слушал ее с ленивой необходимостью, не переставая лепить из хлебного мякиша уродливых человечков. Несколько раз глядел в ее окно на мост, почти не забитый к этому часу автомашинами. Потом снова вздыхал и трансформировал очередного уродца. Когда Рита закончила, он проговорил: