Неплохо для покойника! - Романова Галина Владимировна - Страница 27

– И что ты там отрыл?

– Много чего, но тебя это не касается, – заважничал Мишка. – Это дела других моих клиентов.

– Хватит выпендриваться! – ухмыльнулась я. – Так я тебе и поверила! Я себя так ругаю, что имела неосторожность связаться с такой необязательной личностью…

Мой друг обиженно засопел и на пару минут умолк. Но природная «скромность» все же взяла верх, и он вновь принялся нахваливать свое природное чутье и хватку сыщика.

– Да, я выпил! – с пафосом выдал он. – Но после праведных трудов среди засиженных мухами, клопами и еще бог знает кем бумаг я имел право на расслабон…

– Видимо, результат твоих поисков оказался сногсшибательным, раз ты так шикарно расслабился, не дотянув даже до дивана? – ехидно поинтересовалась я. – Можно полюбопытствовать – что там отыскалось, среди бумаг, засиженных насекомыми?

Мишка скромно потупил взор и, вытащив откуда-то, с самого дна коробки, измятый донельзя конверт, тихо пробормотал:

– Я нашел письмо Саши М…

Шел первый час ночи.

Я сидела над измятым, испещренным мелким почерком листом бумаги и силилась разгадать загадку, которую задал нам автор сего послания.

Письмо было написано ровным, с незначительным наклоном вправо почерком. Все знаки препинания автор расставил по своим местам. Объем письма – четыре абзаца по двадцать предложений в каждом – редакция газеты порядком сократила, сведя до минимума и изложив лишь малую часть его. Но несмотря на это, ничего нового из этого послания мною почерпнуто не было. Все изложенное заключало в себе одну главную мысль – ищите правду в прошлой жизни героев…

– Бумага «Хьюлет Паккард», – отвлек меня Мишка. – Такой в каждом магазине навалом. Авторучка с гелиевым стержнем, их сейчас тоже пруд пруди…

– А почерк?! Что ты можешь сказать о нем?!

– А ничего… – Мой друг пожал плечами. – Такое ощущение, что человек, писавший письмо, сдавал экзамен по чистописанию. Ты посмотри на наклон, каждая буква старательно выписана рядом с другой. Здесь никакой зацепки. Но есть одно «но»…

– Какое?! – подняла я на Михаила начавшие ломить от усталости и напряжения глаза.

– Конверт…

– А что – конверт? Обычный. Как ты скажешь, таких пруд пруди. Было бы письмо заказным, другое дело, а так…

– Я тоже так думал, а потом решил сходить в отделение связи, проштамповавшее сие сочинение.

– И что?

– Да ничего. Разве кто-нибудь вспомнит?.. Было это давно, и, как ты правильно заметила, письмо не заказное…

– Так какое «но» ты припас напоследок? – скрипнула я зубами, поняв, что Мишка намеренно тянет резину.

– Может быть, это совпадение, а может, и нет, но это отделение связи располагается во дворе дома, где живет, вернее, жила твоя подруга Антонина.

– А при чем тут Антонина? Она родилась и выросла в этом городе и никогда не выезжала в места, о которых пишет автор…

– Виктор… – перебил меня Мишка и, скрестив руки перед грудью, повторил: – Ты забыла о Викторе…

Я действительно совершенно забыла о нем. Дав обещание позвонить ему, как только услышу что-нибудь новое об Антонине, я не потрудилась его выполнить.

– Ты думаешь, он имеет какое-то отношение к этому? – оборвала я ход его размышлений в этом направлении.

– Не знаю… Но не кажется ли тебе странным: письмо неизвестный автор опускает во дворе его дома, вновь прибывший, мало кому известный Хлобыстов С.И. выкупает у него долю в ресторанном бизнесе, приносившем стабильный доход… Тут есть над чем задуматься. То ли он чего-то боялся, то ли почувствовал, что запахло жареным, раз спешно все продает… Да! Все верно! Если письмо написал он, то ему есть отчего застучать зубами! И думаю, что в этом псевдониме «Саша М.» скорее всего и кроется разгадка!

– Кстати, а где сейчас Виктор?

– Уехал.

– Куда?!

– Отбыл в неизвестном направлении скорее всего сбежал, почуяв неладное, – пожал плечами мой друг и выразительно посмотрел на часы. – Ты, Анюта, домой вообще-то сегодня собираешься или нет?

– Собираюсь, – печально вздохнула я. – Топчемся на одном месте, а результата никакого…

Мишка принялся меня утешать, упомянув о деятельности работников правоохранительных органов, добросовестно выполнивших свою миссию, но так ничего и не сумевших раскопать. Попутно он вешал мне сумочку на плечо, вкладывал в руки злополучный конверт и, как всегда, незаметно теснил к двери.

– Что это такое?! – попыталась я возмутиться, едва не споткнувшись на шатких ступеньках крыльца. – Где твоя вежливость?

– Анюта, дорогая моя, – облобызал мне Мишка правую руку. – Я устал. Мало того, что я неплохо потрудился и имею право на отдых, однако общение с тобой, согласись, не всегда бывает легким.

Этот стервец намекал на мою недавнюю получасовую лекцию о вреде алкоголизма и образа жизни, который он вел. Все время, пока я излагала основную мысль, Мишка сидел, смиренно опустив голову, и время от времени кивал в знак согласия. Сейчас же, окончательно придя в себя, он не преминул ощетиниться.

– Ну что ж, – фыркнула я, – легкий в общении парень! Посмотрим, как ты завтра выполнишь поставленную перед тобой задачу!

– Не переживай, – осклабился Мишка, блеснув в темноте белозубой улыбкой. – Все будет в норме.

Я уселась за руль и поехала домой, мечтая побыстрее добраться до постели и рухнуть гудевшей от усталости головой на подушку. Но с последним возникли проблемы, и возникли совсем не по моей вине…

Едва только я свернула с проспекта на улицу Фомичева, которая разветвлялась на множество переулков, так мотор моей «Таврии» принялся чихать, фыркать, а вскоре и совсем умолк.

– Черт! – в сердцах выругалась я и ударила ладонями по баранке руля. – Это надо же такому случиться! И осталось-то всего метров двести!

Я вылезла из машины и огляделась. Кругом царило полное безмолвие. Ни единой души в образе гуляющей молодежи или подзапозднившегося бродяги поблизости не наблюдалось. Да и кто согласится ломать каблуки и ноги на наших колдобинах? В дождливую пору здесь невозможно было выбраться из-за грязи, прилипающей к обуви. В сухую погоду одолевала другая беда – пыль и многочисленные рытвины все из той же подсохшей грязи. Позаботиться о том, чтобы выскрести и вывезти все это, никто не удосужился. Как не были обеспокоены чиновничьи головы такими проблемами, как освещение нашего все еще густозаселенного райончика.

Зябко поежившись от ночной свежести, а скорее от того, что предстоит преодолеть эти двести метров в полнейшем одиночестве и кромешной темноте, я заперла машину и осторожно двинулась по направлению к Спортивному переулку.

Первую часть пути я преодолела относительно спокойно. Не беря в расчет то, что пару раз больно ударилась большим пальцем правой ноги обо что-то, торчащее из земли, я изо всех сил старалась сохранять хладнокровие и благоразумие. В конце концов, кому я была нужна именно в этот час и именно на этой улице?

Подбадривая себя подобным образом, я свернула в переулок и едва не расплакалась. Если там, где я только что шла, дорога еще угадывалась в свете, идущем от освещенных окон, то здесь нужно было идти буквально на ощупь. Весь Спортивный переулок, насчитывающий четыре дома справа и два слева, тонул в непроглядном мраке.

Другого пути к моему дому не существовало, если не считать дырки в заборе со стороны сараев, но туда меня сейчас и за солидное вознаграждение невозможно было затащить. Повздыхав и изрядно поругав нашу районную администрацию, не удосужившуюся хотя бы немного облегчить условия жизни трудящихся, я медленно, шаг за шагом, продвигалась вперед.

Пока все шло нормально. С каждым шагом я становилась все смелее и, как мне казалось, начала уже различать какие-то оттенки в этой черной бездне. Обстановка, в целом, благоприятствовала тому, что на душу мою наконец снизошло успокоение: никаких черных котов из-под ног с диким ревом не выскакивало, никаких летучих мышей, цепляющихся за волосы, не пролетало. Я расправила плечи, подняла подбородок и уверенно зашагала по направлению к своему дому, благо до него оставалось уже метров двадцать. Но не успела я проделать и половины оставшегося пути, как налетела на какую-то преграду. Вытянув вперед руки, я сделала шаг влево и затем вперед – пути не было…