Дарт Бейн: Путь Разрушения (ЛП) - Карпишин Дрю - Страница 30

- Если ты действительно в это веришь, значит, ты глупец.

Бэйн, не зная, как реагировать, просто молчал.

Мастер клинка сделал шаг вперед и резко двинул его по уху. Удар предназначался не для того, чтобы причинить боль, а чтобы унизить его.

- Фогар был лучше тренирован, чем ты, - фыркнул он. - Он знал больше связок, больше форм. Но они не смогли спасти его.

Связки - лишь орудие. Они помогают тебе освободить твой разум, чтобы ты мог почерпнуть Силу. Вот где ты найдешь ключ к победе. Не в мускулах рук или в быстроте клинка. Ты должен воззвать к темной стороне, чтобы уничтожить врага!

Стиснув челюсть от сжигающей боли, растекшейся теперь по всей левой стороне тела, Бэйн смог только кивнуть.

- Ты сдерживаешься, - продолжал Мастер. - Не пользуешься Силой. Без нее твои движения медленны и предсказуемы.

- Я... очень стараюсь, Мастер.

- Стараешься? - Каз’им в отвращении отвернулся. - Ты потерял волю к сражению. Урок окончен.

Поняв, что его отпустили, Бэйн медленно поплелся к лестнице, ведущей с храмовой крыши. Когда он дошел до нее, Каз’им выкрикнул последний совет:

- Возвращайся, когда будешь готов принять темную сторону вместо того, чтобы отталкивать ее от себя.

Бэйн не смог даже обернуться: боль и онемение в левом боку делали это невозможным. Но пока он ковылял вниз по лестнице, слова Повелителя Каз’има отдавались в ушах звоном истины.

Это был не первый тренировочный сеанс, что он провалил. И его провалы не ограничивались Каз’имом и светомечом. Бэйн заработал как репутацию, так и престиж, победив Фогара; кое-кто из Мастеров выказал внезапную готовность дать ему индивидуальные уроки. Но, несмотря на дополнительное внимание, способности Бэйна совершенно не прогрессировали. Если точнее, он даже сделал несколько шагов назад.

Он прошел по коридорам к своей комнате, затем осторожно лег на кровать. Пока он был парализован ядом пелко, оставалось лишь отдыхать и медитировать.

Было очевидно, что что-то пошло не так, но что именно он не мог сказать с точностью. Он не чувствовал больше энергии. Не ощущал в себе жизнь. Когда он впервые обрел восприимчивость к Силе, чувства его невероятно обострились: мир стал резонансным и более реальным. Теперь же все было глухим и отдаленным. Он ходил по коридорам Академии, словно находясь в каком-то трансе.

Он плохо спал; ему продолжали сниться кошмары. Иногда ему снился отец и ночь, когда тот умер. В остальное время ему снился бой с Фогаром. Временами сны переплетались, сливаясь в одно ужасное видение: макурт избивает его в комнате на Апатросе, а отец лежит мертвый на дуэльном ринге на вершине коррибанского храма. И всякий раз Бэйн просыпался в мокром ознобе, задыхаясь от крика.

Но не только отсутствие сна вгоняло его в жуткий ступор. Страсть, которая вела его, улетучилась. Бушующий огонь внутри него погас, его сменила холодная пустота. А без своей страсти он был неспособен призвать энергию темной стороны. Повелевать Силой становилось все сложнее и сложнее.

Поначалу перемены были неуловимы, едва различимы. Но со временем незаметное стало зримым. Теперь передвижение даже мелких предметов просто опустошало его. Он был медлителен и неуклюж с тренировочным мечом. Он не мог больше предвидеть действия противника; он мог реагировать только на само движение.

Скрывать было бесполезно: он регрессировал. Ученики, которых он превзошел давным-давно, снова нагнали его. Он видел что отставал, просто наблюдая за другими студентами в ходе их занятий... что означало, что и они, вероятно, так же наблюдали за ним.

Он снова подумал о том, что сказал ему учитель-тви’лек. Ты потерял волю к сражению.

Каз’им был прав. Бэйн чувствовал, что она ускользает от него со времени первого сна об отце. К сожалению, он совершенно не представлял к себе, как возвратить гнев и пыл соперничества, которые подпитывали его эффектное восхождение в иерархии учеников-ситов.

Возвращайся, когда будешь готов принять темную сторону вместо того, чтобы отталкивать ее от себя.

Что-то сдерживало его. Что-то внутри него испытывало ужас от того, в кого он превратился. Он медитировал по несколько часов в день, концентрируя разум на поиске кружащейся водоворотом, пульсирующей ярости темной стороны, запертой внутри себя. Но поиски были тщетны. Холодная завеса опустилась на само его естество, и как он ни старался, он не мог разорвать ее, чтобы завладеть силой, лежащей за ней.

И он истощал свой запас времени. До сих пор никто не смел бросить ему вызов на дуэльном ринге - только не после смерти Фогара. Ужасная кончина макурта все еще внушала достаточно страха в других студентов, чтобы они держались от него подальше.

Но Бэйн знал, что еще немного, и они перестанут хранить дистанцию. Его уверенность и возможности шли на убыль, а неудачи становились публичными. Вскоре они будут так же очевидны для студентов, как и для него.

В первые дни после смерти Фогара его единственно реальным соперником был Зирак. Теперь же каждый ученик на Коррибане представлял собой потенциальную угрозу. Его просто убивала безнадежность ситуации. Из-за этого ему хотелось орать и в бессильном гневе скрести ногтями по каменным стенам. И все же, несмотря на все свое разочарование, он не способен был вызвать страсть, питавшую темную сторону.

Вскоре на ринг ступит претендент, горящий желанием одолеть его. И он не мог ничего сделать, чтобы отсрочить приближение этого момента.

Повелитель Каан беспокойно мерил шагами мостик флагмана «Сумерки», в то время как тот проплывал по орбите над индустриальным миром Брентаал IV. Флот ситов оккупировал сектор Бормеа, регион космоса, где пересекались Перлемианский торговый и Хайдианский пути. Братство Тьмы контролировало теперь два главных гиперпространственных маршрута, обслуживающих Миры Ядра; сопротивление Республики неуклонно наступающему флоту ситов было подавлено.

И все же, невзирая на самую последнюю победу, Каан чувствовал, что что-то не так. Завоевание сектора Бормеа прошло слишком уж гладко. Такие миры, как Корулаг, Чандрила и Брентаал - все пали с неожиданной быстротой, а их защитники проявили только видимость сопротивления, прежде чем отступить перед нахлынувшей ордой.

Он ощутил лишь горстку джедаев среди противостоявших им республиканских сил. Это было не в первый раз, когда джедаи практически отсутствовали в ключевых битвах: в ходе сражений у Беспина, Саллуста и Таанаба, Каан ожидал столкновения с флотом, ведомым Мастером джедаем Хотом, единственным республиканским командиром, кто был способен одерживать победу в бою против ситов. Но генерал Хот - несмотря на репутацию, которую заработал на ранних этапах войны - так и не появился.

Первое время Каан подозревал, что это была западня, некий план, детально разработанный и подготовленный коварным Хотом, чтобы заманить в ловушку и уничтожить своего заклятого врага. Но если это и был капкан, то он никак не срабатывал. Ситы наступали по всем фронтам; они почти уже осадили подступы к самому Корусанту. А джедаи почитай пропали, по-видимому, бросив Республику во времена величайшей необходимости.

Ему полагалось пребывать в экстазе. Без джедаев война была все равно, что окончена. Республика падет в ближайшие месяцы, и ситы придут к власти. Но куда пропали джедаи? Каану это не нравилось. Странное сообщение, которое Копеж прислал всего несколько часов назад, только добавило ему беспокойства. Тви’лек направлялся на «Сумерки» со срочными новостями о Руусане, новостями, которые он не стал передавать по официальным каналам связи. Новостями столь важными, что он решил доставить их лично.

- Перехватчик только что сел на посадочной палубе «Сумерек», Повелитель Каан, - доложили с мостика.

Несмотря на страстое желание услышать вести Копежа, Каан устоял против искушения спуститься в ангар, чтобы лично встретить его. Он чувствовал, что случилось что-то очень, очень плохое, но необходимо было сохранять видимость спокойной уверенности перед лицом своих солдат. Но терпение все же не было присуще многим Повелителям ситов, и он не мог заставить себя прекратить расхаживать взад-вперед, ожидая, когда тви’лек доберется до мостика и доставит свои тревожные известия.