Князь Кий - Малик Владимир Кириллович - Страница 10

Разговор Тура с Креком не дал ничего нового. Нескольких слов, которые ещё остались в памяти старейшины с молодых лет, когда ему приходилось встречаться с гуннами, явно не хватало, чтобы понять что-нибудь. К тому же Крек не проявлял ни малейшего желания понять, о чём его спрашивают. Сопел и молча посматривал из-под тяжёлых век на светлоголовых молодых русов и их седовласого отца.

Тур сплюнул в сердцах…

- Ничего от этого чучела не добьёмся… Собирайте, сыны мои милые, молодшую дружину! Пускай отроки садятся на коней и мчатся от рода к рода, от веси к веси! Пусть оповестят всех: держать наготове копья и луки, мечи и щиты - гунны близко!… А мы сейчас принесём богам требу, завтра же поедем к князю Божедару на Родень - отвезём пленника и расскажем об опасности…

- Хорошо, отче, созовём дружину, - ответил Кий и обратился к Щеку. - Иди, брат, поднимай младших. Пусть собираются к скале Световида.

Щек тряхнул кудрявым чубом и, не переспрашивая, отошёл в сторонку, заложил в рот пальцы, оглушительно засвистел. На этот сигнал отовсюду заспешили к нему отроки. Щек передал им наказ Кия, и те помчались собираться в путь.

- Сейчас будут, - сказал, возвращаясь Щек. - Хлопцы мои быстры как ветер…

Тур одобрительно кивнул головой:

- А теперь воздадим требу Световиду и всем богам, чтобы благоволили к князю Добромиру и его родовичам, чтобы защитили его от смерти, а нас всех - от кровожадных гуннов… Хорив, возьми в повети ягнёнка - принеси к требищу! А тем временем и молодшая дружина соберётся к Световидовой скале…

Хорив быстро пошёл к повети, сплетённой из лозы и хвороста, обмазанных глиной. Вскоре он вынес на плечах ягнёнка и направился к водопаду, где среди зарослей виднелись серые скалы.

Все двинулись за ним.

Световид - самый высокий деревянный идол - стоял на возвышении перед скалами, откуда открывался красивый вид на реку, на водопад и прибрежные поля и леса. Это был бог солнца - главный Полянский бог. Ему приносили в жертву быков, коров, овец, свиней, домашнюю или дикую живность, а в дни большой беды и всеобщего горя - и людей тоже. Перед идолом - тёмное от пролитой крови круглое каменное требище.

Родовичи остановились перед Световидом.

Здесь же собрались воины из молодшей дружины - подростки, которых Кий с братьями учили всему, что должны уметь настоящие мужи. Их было ещё не много, - только те, кто находился поблизости. Другие подходили. В белых полотняных штанах и рубахах, загорелые, вихрастые, в постолах, а то и босые, они как-то незаметно, бесшумно появлялись из-за деревьев и кустов, становились полукругом позади старших родовичей.

Старейшина снял с плеч Хорива ягнёнка и положил на требище. Наступив на связанное животное ногой, поднял руки и громко заговорил, благоговейно всматриваясь в жёлтый лик верховного божества:

- О всемогущий Световид! Ты даёшь всему сущему на земле свет и тепло, побеждаешь мрак ночи и зимний холод! Ты даёшь жизнь людям и деревьям, зверям и птицам, рыбам и змеям! Ты всё можешь. Будь же милосерден, боже, и защити князя Добромира от смерти, а нас - от грядущей напасти! Мы принесши тебе требу и молим, чтобы ты принял её в знак нашей любви и уважения к тебе, бог солнца и жизни!

С этими словами он вынул нож и одним взмахом перерезал ягнёнку горло. Ярко-красная кровь оросила камень требища.

Родовичи все хором вторили старейшине, простирая руки к идолу:

- Прими, Световид, требу! Защити нас от всякой напасти, лихого ока и злых духов!

Затем все опустились на колени - замерли в низком поклоне перед идолом, вершителем судеб людских и всего сущего на земле. И пребывали в таком положении пока жертвенная кровь не запеклась и не высохла - знак того, что жертва принята.

Тогда волхв Ракша, подняв к Световиду руки, закружился в молитвенном танце - всё быстрей и быстрей. Седые его волосы развевались на ветру, глаза пылали, как у человека наевшегося дурмана, а из уст звучали слова моления.

Наконец, он опустился в изнеможении на колени рядом с родовичами и долго стоял так, что-то беззвучно шепча сухими, с синими прожилками губами.

У милостив бесстрастно взирающего вдаль идола, старейшина велел всем возвращаться назад, к своим хижинам, а сам с сыновьями и молодшей дружиной отошёл к краю скалы к обрыву, где клокотала вода.

Они стали кружком.

- Почто позвали нас сюда? - спросил стройный седовласый отрок. - Только собрался ставить мерёжу, вдруг слышу - свист… Я бросил всё и бегом сюда… Что случилось?

- Имей малость терпения, Ясень, - коротко ответил старейшина. - Сейчас узнаешь…

Ясень тряхнул выцветшими на солнце льняными волосами, подстриженными под горшок, и посмотрел на Кия доверчивым, как у ребёнка взглядом.

Кий улыбнулся и взъерошил хлопцу волосы. Любил отрока. Тот был одногодком с Хоривом, дружил с ним и, как всем было известно, не сводил глаз с Лыбеди… Даром что с виду хрупкий. Молод ещё?! Ничего - возмужает. Зато быстрый, сметливый и ко всему способный. Никто из отроков не стреляет так метко из лука, не разведёт так ловко костёр в мокром осеннем лесу, не испечёт так вкусно попавшего в силок тетерева, как он… А пробежать без отдыха от веси к веси, взять невидимый след и не сбиться с него - ив этом Ясеню нет равных.

- Гунны близко, други! Погромили уличей, смерти предали многих… - сказал Кий. - Потому и собрали вас сюда… Не мешкая садитесь на коней, мчитесь от рода к роду - оповещайте росян об опасности! Пускай воины готовят оружие и ждут условного знака… Часть из вас пойдут в степь нести сторожу…

- Когда выходить?

- Сразу же! Медлить нельзя!

Кий обвёл взглядом отроков. Хотя молоды ещё, но сильные, быстрые, выносливые. Загорелые лица, мускулистые руки, округлые мощные плечи, густые чубы… Его дружина. Други. Уже настоящие воины! Самому младшему - четырнадцать лет, старшим - Щеку, Хориву, Ясеню и всегда молчаливому суровому Коню - семнадцать, восемнадцать и девятнадцать… Он научил их метко стрелять из лука, разить копьём, обороняться щитом, рубить и колоть мечом, ездить верхом, выслеживать врага и дичь, разводить летом и зимой, в дождь и ветер костёр, чтобы испечь лепёшки, зажарить мясо или просушить мокрую одежду, ходить пешком от зари до зари без отдыха, а ночью - находить путь по звёздам. И ещё - собираться по первому зову, переплывать реки, заговаривать кровь и перевязывать раны…

Даром что молодые - каждый уже стоит взрослого опытного воина. А главное - преданы ему, как братья. Старейшине и князю не добиться того, что его дружина сделает по его велению.

Все поделены на десятки, над каждой - старшим являлся десятский. А Щек, Хорив, Ясень и Конь - мужи велии - старшие над сотнями, сотские…

Поначалу это была игра. Тур даже посмеивался над этой затеей. Но когда увидел, как отроки искусно, метко стреляют, как бьют копьями в цель или, набросив на себя овчину спят и в дождь и в снег в безлюдной степи, скоро убедился, что это далеко не игра, что все стали настоящими воинами, на которых можно положиться и в самую трудную пору.

Все они сейчас пристально и преданно смотрели на Кия, ожидая приказа. И он коротко сказал:

- Конь с тремя десятками - сторожите степь. Остальные - скачите от рода к роду с вестью о гуннах. На Росаву, на Красную, на Роську, на Стугну - до самого Ирпеня! Идите!

РОДЕНЬ.

Через три дня в полдень Тур с сыновьями и пленённым гунном появились на берегу Днепра, где впадает в него светловодая Рось. Они поднялись на высокую гору по названию Родень. Вокруг неё издревле живёт княжеский род - родь.

С двух сторон гора словно срезала - крутые, почти отвесные стены обрывов окаймляют её. Над Днепром также поднимается ввысь каменная твердь. В самом узком месте перешейка, соединяющего гору с материком, - частокол и крепкие деревянные ворота. За ними - княжеское селище. А вдали - необозримые просторы левого берега, по которому на многие поприща[14] тоже живут роды полян.