Прозрение крота - Романецкий Николай Михайлович - Страница 17

– Найдется, – сказал Мозли обрадованно.

– Да, – сказал Иван. – Вот так!.. А утром я уйду. Так вот.

– А как же все остальное? – спросил Рыжий.

– А с остальным, – сказал Иван, продолжая смотреть на Наташку, – мы разберемся потом. Когда я вернусь…

– А ты вернешься? – недоверчиво спросил Мозли.

Иван коротко взглянул на него, и Рыжий опустил глаза.

14. ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ

Конечно же, Приют ничуть не изменился. Все так же колобродили в узких коридорах малыши, заглушая своим писком вечный гул вентиляции. Все так же спешили к местам аварий ремонтные бригады. Все так же пялились с зеленых стен слепые глаза телекамер. Как позавчера. Как в прошлый понедельник. Как сто лет назад. Словно по-прежнему проносится над Землей всевидящий Черный Крест, грозя неосторожным мгновенной смертью в лазерном костре… Креста не было, но ведь Слепые этого пока еще не знали, и потому их можно было простить. И Иван их простил. Как нашаливших детей.

Он шел по коридорам, перешагивая через копошащихся на полу детей, неспешно спускался по лестницам, придерживаясь правой рукой за перила, а левой успокаивая мотающийся на груди лайтинг. Словно возвращался домой после долгой и тяжелой смены, прошедшей в борьбе с медленно умирающим вентилятором. И поражался, в какой тесноте живут Слепые в Приюте, который еще неделю назад казался ему таким огромным и светлым.

Ивана узнавали, кидали любопытные взгляды на лайтинг.

– Привет, – говорили Слепые.

– Хэлло, Айвэн! Ты где пропадал?

– Здорово, Иван! Что это тебя уже два дня не видно?.. Ты, случаем, не заболел?

А когда Иван спустился с третьего этажа на четвертый, из-за угла вывернулась Жанетта. Девчонка вскрикнула от неожиданности и повисла у Ивана на шее.

– Здравствуй! – сказала она. – А мы-то думали: куда ты исчез?.. Был-был – и нету!.. А ты – вот он – тут как тут… Ой, а что это у тебя? – Она схватилась за ствол лайтинга.

Иван быстро перебросил оружие за спину.

– Подумаешь! – не обиделась Жанетта и снова защебетала: – А твоя мама вчера была у нас, плакала, говорила, что ты, наверное, попался Черному Кресту. И тетя Рита плакала… Да, ты же не знаешь: Наталья пропала. – Она вдруг замолкла и пристально посмотрела Ивану прямо в глаза. – Она тебе случайно не говорила, чего собирается делать?

– Нет, – буркнул Иван. – "Чего?" – не говорила.

– Странно, правда? – сказала Жанетта. – Может, она забралась в камеру Доктора?.. Так ведь Зрячий Мэт поставил там охрану – всех гоняют… Как ты думаешь?

– Отстань! – сказал Иван и щелкнул соплячку по носу.

Девчонка передернула плечами и гордо удалилась, потряхивая жидкими рыжими косичками. Ивану вдруг совершенно расхотелось идти домой. Уж лучше было бы сходить в камеру Доктора (и надо сказать, что туда тянуло), но ведь там стояла какая-то охрана, с которой добром вряд ли поговоришь. А по-другому говорить еще рано!.. И вообще не пройдет и получаса, как об его возвращении станет известно Зрячему Мэту. Да и не к лицу ему теперь пробираться в родном доме по-воровски, остерегаясь и оглядываясь. Иван пожал плечами, повернулся и отправился прямо к старику.

Он шел по коридору, по-прежнему кивая головой встречным и отвечая на рукопожатия, и думал о том, что не так он представлял себе возвращение в Приют. Ему казалось, что встречать его будут толпы плачущих от счастья сограждан, что героя понесут на руках, а девушки будут бросать ему охапки полевых цветов, добытых на безопасных отныне лугах…

Иван сплюнул. Пожалуй!.. Сначала в лепешку расшибешься, пока докажешь им, что снаружи нет никакой угрозы, что с проклятым Крестом отныне покончено навсегда. Вот тогда, может быть, и понесут… Может быть… Ну, ничего: докажем! И начинать надо с самого Мэта. С остальными будет проще…

А что, думал Иван. Люди мы великодушные. Назначим ему пенсию, пусть доживает в тишине и спокойствии, пусть даже по привычке сидит на холме, слепо обозревая безмятежное небо. Как крот на куче… Что еще надо старику?..

Мэт был у себя дома. Камера его была ярко освещена. В дальней стене зияла открытым ртом распахнутая настежь дверь в Сердце Приюта.

– А-а? – прошипел Мэт вместо приветствия. – Явился?

Он вскочил из кресла и, потрясая сухими кулаками, подскочил к Ивану.

– Ну и где тебя носило, паршивец? – взвизгнул он. – Уже сто раз можно было вернуться. Мать, понимаете ли, слезы проливает, а он…

– Задержался слегка, – сказал Иван. Надо же, какая отеческая забота, подумал он.

– А где мои часы?

– Дал поносить… Проверьте-ка лучше связь с базой!

Старика словно ударили. Он замер, глаза его округлились, и он стал похож на белую сову. Потом он резко повернулся и бросился в Сердце Приюта. Некоторое время оттуда доносилось щелканье, покашливанье и бормотанье. Потом Зрячий Мэт вернулся обратно и упал в кресло.

– Что? – спросил ехидно Иван. – Нет связи, да?.. И не будет!

– Какой же я осел! – сказал старик, не глядя на Ивана. – Проклятый Эллиот!.. "Амнезия, амнезия"… Вот тебе и амнезия! Надо было просто убить щенка. Тогда же!.. Одним больше, подумаешь!.. – Он закрыл лицо руками. – Но ведь не мог же я знать, что проклятый Дайер нарушит соглашение! Столько лет все шло нормально… Целый век!

Вот оно как, подумал Иван. Вот тебе и ключик к твоей странной забывчивости! Заставили забыть…

Старик бормотал что-то уж совсем неразборчивое, словно молился. Иван смотрел на него с улыбкой. Как мог этот полубеспомощный старец больше века внушать ужас стольким людям, думал он. Давно его надо было тряхнуть как следует. Чтобы все выложил… Только в голову это никому не приходило. Да и тебе бы не пришло. Еще полгода назад…

– Что улыбаешься? – сказал Мэт, подняв голову.

– Интересно, – сказал Иван. – Оказывается, вид ослепшего Зрячего может доставить удовольствие.

– Радуйся! – сказал старик с ненавистью. – Я вот посмотрю, как обрадуются жители Приюта, когда узнают, что ты, – Мэт выстрелил в Ивана указательным пальцем, – ослепил меня.

Он встал и снова пошел в Сердце Приюта. Иван отправился следом. Войдя, он остановился возле дверей. Все верно. Конечно, он был здесь. Вот и пульт, вот и столик с креслами. И лишил его памяти Мэт именно за то, что он вошел сюда, в святое святых, без разрешения. Да еще и документы изучать начал!

Мэт пощелкал на пульте тумблерами, взял в руки микрофон, откашлялся.

– Жители Приюта! – сказал он властным голосом. – Я хочу сообщить вам плохую весть, друзья мои!

Он сделал эффектную паузу. Иван знал, что все замерли сейчас в своих камерах.

– Друзья мои! Зрячий Мэт больше не зряч!.. Один из Слепых совершил величайшую за всю Эру Одиночества подлость. Он лишил меня Зрения. Теперь я слеп как дерево! С завтрашнего дня мы бессильны перед Черным Крестом!.. Друзья мои! Я плачу! И вы плачьте вместе со мной, ибо Приюту теперь конец!.. Потому что все мы либо сгорим, либо задохнемся в собственных выделениях!..

Что он мелет, подумал Иван. Что он такое мелет?

Он бросился к Мэту и, оттолкнув его от пульта, отобрал у старика микрофон.

– Не верьте Мэту! – заорал он. – Это я обращаюсь к вам, Иван Долгих, сын Петра из бригады вентиляторщиков… Не верьте Мэту, люди! Он действительно перестал быть Зрячим, но это потому, что Креста больше нет. Крест уничтожен!

Ну вот и все, подумал он. Главное сказано, и теперь слово за ними.

Серая пелена встала вдруг у него перед глазами, как будто осеннее небо опустилось на землю, спрятав и пульт, и микрофон, и все остальное. И увидел Иван, как ползет к нему сзади полураздавленный черный паук, готовя острое ядовитое жало, злобный, ненавидящий, мстительный…

Иван стремительно обернулся. Серая пелена исчезла. На полу, всхлипывая, копошился Зрячий Мэт, сжав в правой руке большой нож. Иван подскочил к старику и резко ударил ногой по его руке. Нож, кувыркнувшись в воздухе, отлетел в угол. Мэт с трудом поднялся.

– Ты лжешь, щенок! – прошипел он. – Черный Крест нельзя уничтожить. Он неуязвим! Во всех Штатах только три человека могли уничтожить его. Это были большие люди, но и им для этого надо было как минимум собраться вместе. – И он хрипло рассмеялся.