Незаменимый вор - Бачило Александр Геннадьевич - Страница 38

На угрюмом лице ифрита промелькнула кривая усмешка. Он развел руками.

– Нету больше Федула. Сгинул.

– Как это сгинул? – не понял Христофор.

– Загнал я его в болото, – ифрит ткнул когтем в сторону котлована, – поглотило его...

– Не может этого быть! – запальчиво возразил Гонзо. Он был по-настоящему удивлен.

– Обзовусь, – заверил его Амир. – Век воли не видать!

– Не могло Федула поглотить! – настаивал Гонзо. – Видно, плохо ты его знаешь. Федул – мужик крутой. Ему это болото – плюнуть и растереть! Захочет – лужу из него сделает, захочет – клумбу. Захочет – вообще зароет!

– Да ни хрена он не сделает! – заорал выведенный из себя ифрит. – Баклан твой Федул! Я сам думал, что он крутой, вроде меня, а он фраер оказался!

– С кем же ты полдня воевал? – ехидно спросил Христофор.

– Не знаю, – угрюмо сказал Амир. – Только это не Федул, точно. Федула я по всему заводу, как зайца гонял, и на моих глазах его поглотило... А дрались мы с кем-то другим. Тот и носу из засады не высовывал, а сколько моих положил, гад!

– Почему же он сюда не пришел?

– А черт его разберет! Он, похоже, не за полиноид бился, а сам за себя. Бросил, слякоть, и Федула, и ребят его, окопался где-то в заводоуправлении и сидит, дрожит за свою шкуру. Ну да ничего. Вот будет у меня полиноид, я с ним еще поговорю!

– М-да, – задумался Гонзо. – Что же мне с тобой делать?..

– Ничего, – сказала Ольга, появляясь в другом конце зала с метлой подмышкой, – нам придется отдать полиноид Амиру. Теперь он – главная сила в городе, а силу мы уважаем.

– Давно бы так, – оскалился ифрит, переводя взгляд с Ольги на Христофора и обратно.

– Хорошо, полиноид твой. – Ольга, оседлав метлу, взлетела к балкончику Гонзо, забрала у него ящик и поставила в трех шагах перед Амиром.

– Погоди, – сказала она заволновавшемуся ифриту, – сначала заклинание...

Повинуясь властным интонациям княжны, тот остался на месте и старался не пропустить ни одного слова из ее заклинаний.

– Слушай меня, существо из другого мира! – говорила Ольга, в упор глядя на полиноид. – К тебе обращается твой хозяин! ...

Христофор отвернулся. От Ольгиных заклинаний ему становилось не по себе. На несколько минут в генераторном зале установилась почти полная тишина. Слышалось лишь бормотание Ольги и алчное сопение ифрита. Христофор стал смотреть на вечернее небо, кусочек которого был виден в пролом. Прямо над трубой зажигались первые звезды. Они складывались в совершенно незнакомое созвездие, по форме напоминающее часовую пружину. Видимо, стремление констраквы преобразовать все вокруг по образу и подобию своего мира распространялось и на вид звездного неба.

Но Христофора сейчас волновало другое.

«Почему не пришел второй? – думал он. – Какую блестящую комбинацию загубил! Как он мог отказаться от полиноида? Или это действительно не Федул? Тогда кто? И как к нему теперь подобраться? Номер первый говорит, что он окопался в заводоуправлении. Но можно ли ему верить, членисторукому?»

Гонзо посмотрел на ифрита. Тот стоял на прежнем месте, и в облике его ничто не изменилось. Страшные клешни все также пощелкивали от нетерпения и с вожделением протягивались к ящику. Ольга выглядела утомленной. Опять у нее что-то не получается, подумал Христофор. Между тем, заклинание подходило к концу. Ольга в последний раз поводила руками над ящиком, поплевала на него и устало кивнула ифриту:

– Все, можешь забирать.

С недоверчивым хихиканьем Амир протянул лапы и осторожно коснулся ящика. Когти его заскребли по дереву. Ифрит радостно загоготал – ящик был настоящий! Стальные клешни вцепились в крышку и с треском оторвали ее вместе с замком и петлями. Но то, что обнаружилось за ней, привело ифрита в ужас. Вместо вожделенного полиноида в ящике находилась незапечатанная бутылка с золотистой этикеткой: «Cognac Napoleon».

При виде этого зловещего сосуда ифрит жалобно вскрикнул и отпрянул было от ящика, но поздно: обе клешни его затянуло в горлышко бутылки.

– Да вы что?! – успел еще выкрикнуть Амир. – Вы на кого за... – но безжалостно смятый всасывающей силой, исчез в бутылке, оставив только слабый дымок над горлышком. Ольга взяла бутылку, небрежно дунула в горлышко, как в ствол револьвера, и заткнула пробкой.

– Ловко, – сказал Христофор, спускаясь с балкона по металлической лестнице. – А я думал, у тебя опять что-то не ладится...

– Ерунда, – махнула бутылкой княжна. – Это было гораздо проще, чем в первый раз. Я кое-что подправила в заклинаниях, потом, он сам ловил каждое слово, будто хотел выучить наизусть.

– Эй! – подал голос граф. – Уже все или как?

– Все. – сказала Ольга. – Можешь выходить.

Держа аннигилятор наготове, Джек Милдэм выбрался из своего укрытия за кожухом генератора.

– А где второй? – спросил он, бдительно озираясь по сторонам.

– Да, в самом деле, – поддержала его княжна. – Где второй? Ты обещал двух, Гонзик!

– Не напирайте, граждане! – ответил Христофор. – Вас много, я одна. Ифриты выдаются по одной штуке в одни руки.

– А если серьезно? – Ольга сурово нахмурила брови, но не выдержала и улыбнулась.

– Ладно, – сказал Христофор. – Будет вам и второй. В порядке живой очереди...

... Сколь упоителен для ничтожного раба тот миг, когда сиятельные уста властелина земли и небес отдают приказ усладить драгоценные уши преданиями легендарных времен! Слушай же без гнева, о перл творения, и какой бы невероятной ни показалась тебе судьба падишаха Хоросана, помни, что никогда еще эти древние стены не слышали более правдивого рассказа.

Лишь тайное искусство помогло Адилхану спасти свой отряд и самого себя от неминуемой смерти на острове посреди огненной реки. Семь волшебных сосудов с ифритами оставалось у падишаха, всеми силами стремился он сохранить их для решающих битв за бесценные сокровища острова Судьбы, ради этого он пожертвовал жизнями десятника Касима и шестерых солдат, но теперь приходилось расстаться с одним из сосудов, иного выхода не было. По приказу падишаха, ифрит, освобожденный из заключения в сосуде, набросился на изрыгающую пламя чудовищную рыбу. Схватка длилась недолго. Сила джинна была так велика, что неповоротливое чудовище не могло ему противостоять. Через минуту тело гигантской рыбы было разорвано в клочья, и огненный поток иссяк. Выполнив приказание Адилхана, ифрит растаял в дымных небесах – падишах был более не властен над ним.

Ступая по раскаленным еще камням, хоросанские воины поспешили перебраться через выжженное русло на противоположный берег. Многие из них предпочли бы вернуться назад в пустыню, лишь бы не углубляться дальше в эту страну, таящую опасности на каждом шагу. Но падишах был неумолим. Он только выслал вперед разведчиков, чтобы не угодить в ловушку всем отрядом, и приказал продолжать путь.

Горы были еще далеко, путь проходил по каменистой равнине, иссеченной кое-где руслами пересохших ручьев. Солдаты, так и не успевшие запастись водой на реке, снова начинали страдать от жажды. Впрочем, Адилхан был даже рад этому, так как жажда гнала людей вперед, в горы, помогая забыть страх.

Полдня отряд медленно брел по равнине, огибая широкие расщелины и преодолевая узкие. Солнце также медленно ползло по небу, но упорно забиралось все выше и сияло все жарче. Здесь, на острове, оно, к удивлению Адилхана, поднималось очень высоко, тогда как во все время путешествия через океан Мухит едва показывалось над горизонтом. Когда ленивое светило достигло зенита, к отряду прибежал один из разведчиков. Фаррух выслушал его и подошел к носилкам Адилхана.

– О, великий падишах! – сказал визирь. – Маджид прислал сказать, что он со своими людьми вышел к дороге.

– К дороге? – оживился Адилхан. – И что за дорога?

– Она идет с востока на запад.

– А как она выглядит? Да позови сюда разведчика! Я сам его расспрошу...

– Это широкая дорога, о, великий падишах! – доложил подбежавший солдат. – Широкая, пыльная дорога, и на ней – следы...