Незаменимый вор - Бачило Александр Геннадьевич - Страница 37

Взрывы за окном слышались все сильнее и ближе. В небо взлетали светящиеся ракеты, а навстречу им прямо из пустоты сыпались снаряды и бомбы, вспарывая воздух тошнотворным свистом.

– Надеюсь, до ядерных зарядов они не дойдут? – спросила Ольга.

– Сюда, по крайней мере, не будут стрелять! – прокричал Гонзо, перекрывая гул разрывов. – Побоятся испортить полиноид.

– Глядите-ка, вот они! – крикнул граф.

Из леса на краю котлована появились, один за одним, четыре человека с автоматами. Часто припадая к земле, они отстреливались от кого-то, кто преследовал их в березняке. Оттуда неслась ответная стрельба, и охотникам за ифритами пришлось присесть пониже, так как некоторые пули стали ударяться в стену ТЭЦ. Четверо выбежавших из леса решили, по-видимому, закрепиться на краю котлована, тем более, что отступать дальше им было некуда. Но едва один из них ступил на глинистый откос, как земля под его ногами качнулась и раздалась широкой расщелиной. Констраква выпустила очередную змеистую трещину прямо вглубь леса. Деревья и люди посыпались на дно, вспыхнувшее на мгновение золотым блеском. Но почву, превратившуюся в металл, тут же покрыли растения. Березовые стволы корчились, соприкасаясь с констраквой, трескались по всей длине и выпускали пучки красно-синей листвы. Люди, попавшие в расщелину, еще пытались карабкаться вверх по склонам, но их тела уже распухли от бесформенных наростов, одежда лопалась на спине, из под нее показывались толстые шипы. Развернулись чешуйчатые хвосты, и четыре аспидно-черных монстра с воем скрылись в зарослях кипящей растительности.

– Господи, спаси и помилуй! – пробормотал граф. – А мы над этой гадостью на метле летали! И топтались там, на краю...

– Вот почему люди боятся даже приближаться к территории завода, – сказала Ольга.

– Слушайте! – насторожился вдруг Христофор. – Что это?

Ольга замерла на полуслове.

– Ничего не слышу, – сказал граф.

– Вот именно! – подтвердил Христофор. – Ничего. Стрельба кончилась!

И действительно, наблюдая за судьбой несчастных, попавших в констракву, экипаж межмирника не заметил, как, мало-помалу, утихли разрывы, прекратились выстрелы, и только рваные полотнища дыма в небе еще напоминали о прошедшем сражении.

– Что бы это значило? – спросила Ольга.

– Перебили всех, что ж еще? – уверенно сказал граф.

– Ну, сейчас пожалуют! – прошептал Христофор.

В подтверждении его слов послышался отдаленный треск. Верхушки деревьев, растущих на краю котлована, дрогнули, густые зеленые кроны легко валились в разные стороны, словно там, по бывшей заводской аллее, прокладывал себе путь танк или бульдозер. Стволы, стоявшие у него на дороге, разлетались в щепки. Подлесок хрустел, как чипсы в зубах проголодавшегося школьника.

– Ну-ну, – произнес Джек Милдэм, поудобнее перехватывая аннигилятор, – напугать хочешь? Давай, напугай...

Волна лесоповала докатилась, наконец, до края котлована. Одно из деревьев рухнуло прямо в констракву, другое упало поперек только что образовавшейся трещины. Широкая полоса мелкого березняка была безжалостно смята, и на опушке показался... человек.

Он был один. Ни впереди, ни позади него не следовал никакой механизм. Он был безоружен. И все же с первого взгляда было ясно, что все произведенное в лесу опустошение – дело его рук.

– Так вот ты какой, цветочек аленький! – Ольга произнесла это нежно, но Христофору, глянувшему на нее краем глаза, вдруг почудился ястребиный изгиб в аккуратном милом носике княжны.

– Тьфу, сгинь, нечистая сила! – пробормотал он.

– Нет, зачем же? – княжна поняла его слова по-своему. – Милости просим! Только почему же он один? Где второй?

– Должен быть где-то недалеко...

На всякий случай Христофор открыл дверь в генераторный зал и сквозь пролом в крыше поглядел на трубу ТЭЦ. На самом острие неровного скола трубы одиноко маячил ящик с надписью «Осторожно, полиноид».

Ифрит, задержавшийся на краю котлована, тоже смотрел на ящик. Если бы Ольга, граф и Гонзо могли видеть его злые, раскосые глаза, они прочли бы в них алчность. Ифрит знал свои силы, но близость непонятной констраквы останавливала его. Некоторое время он принюхивался, глухо ворча и вращая глазами, а потом вдруг решительно шагнул вперед.

Словно резиновая, его нога вдруг вытянулась в неимоверно длинное, тонкое щупальце и, перешагнув через озеро констраквы, ступила на остров. Сейчас же все тело ифрита перелилось по этому жгутику через котлован и собралось в прежнем виде у самого подножия ТЭЦ. После этого ифрит просто зашагал вверх по стене. В три прыжка он достиг вершины трубы. Вожделенный ящик с полиноидом был перед ним. Осталось только протянуть руку... Огромные скрюченные пальцы ифрита, увенчанные для цепкости стальными когтями, сомкнулись на полиноиде... и прошли сквозь него! Ифрит схватил пустоту. Оглушительный рев обиды и разочарования прокатился над констраквой. Он был громче, чем все взрывы прошедшего сражения. Словно газовый факел вспыхнул над трубой – это разгневанный ифрит выпустил в небо струю пламени. Сбросив таким образом излишки ярости, он огляделся по сторонам. Он искал того, кто позволил себе так дерзко разыграть его. Но врага поблизости не оказалось, зато внимание ифрита привлек пролом в крыше здания ТЭЦ, возникший, вероятно, при падении трубы. Там, в проломе, среди искореженных металлических конструкций и кусков бетона, лежал ящик с черной надписью на крышке. Будто нарочно, он находился в самом центре пятна света, проникающего сквозь пролом, и такому зоркому наблюдателю, каким был ифрит, ничего не стоило прочитать: "Осторожно, Полиноид! Не бросать! Боится сырости! ".

Прямая, как луч, огненная полоса под реактивный грохот пролегла от вершины трубы к пролому – ифрит ворвался в генераторный зал ТЭЦ со скоростью артиллерийского снаряда. Он спикировал прямо на ящик и сейчас же разразился новым яростным воплем: огромные клешни, заменяющие ему руку, хватали воздух, камни, обломки металла, во множестве разбросанные вокруг – все, что угодно, но только не полиноид! Ящика не было – вернее, существовало лишь его изображение, неизвестно как оказавшееся в развалинах ТЭЦ заброшенного завода. В отчаянии ифрит щелкнул когтями и срезал торчащую из стены стальную балку. Упав, она прокатилась сквозь ящик, но тот даже не дрогнул.

– Не получается? – участливо спросил голос откуда-то сверху.

Ифрит вскинул голову. На металлическом балкончике под потолком зала он увидел человека, восседающего на ящике с черной надписью "Осторожно, полиноид! ". На вполне реальном, отнюдь не призрачном ящике, судя по тому, что человек не проваливался сквозь него, а сидел, болтая ногами. Правда, он сам мог оказаться таким же призраком...

– Осторожно! – сказал Христофор, заметив движение ифрита. – Тебе лучше постоять внизу, а то опять все испортишь и останешься без полиноида... Да-да! – прибавил он, – ты не ослышался. Я могу подарить тебе полиноид. Если будешь хорошо себя вести. Только имей в виду: без меня тебе все равно его не взять.

– Почему он не дается? – пророкотал ифрит, но с места не двинулся и клешни, потянувшиеся было к Христофору, убрал.

– Почему! – передразнил его Гонзо, подбрасывая в руке серебристый баллончик. – Понимать надо! Полиноид – штука запространственная, не каждому он по зубам. Сначала заклинание нужно прочитать! А потом уж пользоваться...

– Ты знаешь заклинание? – спросил ифрит.

– Заклинание-то я знаю... – Христофор с сомнением почесал затылок, – я тебя не знаю. Ты, вообще, кто?

Ифрит самодовольно усмехнулся.

– Я – Амир! Может, слышал? – у него вдруг выросла целая сотня рук, в каждой было зажато какое-нибудь оружие, от вульгарного топора, до реактивного «стингера».

– Как же, как же, – покивал Гонзо с полным равнодушием. – Так вот, Амир. Я отдам тебе полиноид. И заклинание прочитаю. При одном условии: ты доставишь мне Федула. Знаешь такого? Ну вот. Прямая тебе выгода: избавляешься от конкурента и получаешь полиноид. Идет?