Незаменимый вор - Бачило Александр Геннадьевич - Страница 22

– В чем дело, граф? – спросил он. – Что-то стряслось?

– Отец Феоктист велел благодарить за яйца! – радостно сообщил Джек, поглядывая на Ольгу. – И просил при случае пожаловать к обеду... А что, уже переодеваемся, да?

– Не все, – сказал Христофор. – Вы пока остаетесь кучером. Кстати, как там лошади?

– Задал овса, не распрягая, как сказали...

– Прекрасно! Можете подавать к крыльцу, мы сейчас выходим.

Граф-кучер удалился, но едва Христофор хотел продолжить начатый разговор, как в комнату, пыхтя, протиснулся хозяин. Он притащил восьмиугольный столик, неизвестную запчасть с красной лампочкой и бронзовый напольный канделябр – на всякий случай.

– Вот, – сказал он, сложив все на полу. – Полный боекомплект. У другого какого-нибудь резидента в хозяйстве вечно не доищешься того, что требуется. Взять хотя бы моего предшественника...

– Надо будет, возьмем и предшественника, – прервал его Христофор. – Вы можете не беспокоиться, ваша помощь следствию не останется без внимания.

– Всегда готов! – вытянулся Собакин. – А ещё я послал за землемером...

– За кем? – не понял Гонзо.

– За землемером Акимушкиным, который ходит тут к одной вдове... Он, сукин сын, у меня вот где! Так что свадьба завтра же. А там и похороны организуем. Оживим обстановку, товарищ следователь! Так и передайте руководству: Собакин отрапортует в ударном порядке!

– Не надо шумихи, – возразил Гонзо. – Я сам отрапортую. Помните: наше оружие – бдительность... Несите вещи в коляску и проследите, чтобы перед домом никого не было. Мы уезжаем.

Через минуту все вещи, за исключением напольного канделябра, были погружены в коляску, и оперативная группа выехала на задание, оставив резидента Собакина оживлять обстановку в городе.

– Это займет его на какое-то время, – сказал Христофор. – Удачно я, однако, припугнул его свадьбами! Откровенно говоря, ляпнул совершенно наобум, первое, что в голову взбрело, а он и рад стараться! Приятно иметь дело с аппаратными работниками! Никаких сомнений, никаких вопросов, для чего да почему... Однако, куда это мы едем, граф?

– Как это – куда? – удивился кучер. – Вы же сами сказали – к Куратову!

– Да-да! Все в порядке! – кивнул Гонзо. – Просто мне показалось, что мы не ехали этой дорогой.

Джек пожал плечами.

– Здесь другой нет.

– А, ну хорошо. Лишь бы не плутать зря по проселкам, а то мы и так задержались. Смотрите, уже темнеет!

Действительно, небо на закате мрачнело, и вместе с тучами быстро надвигалась ночная тьма.

Граф хлестнул по лошадям.

– Стану я плутать! – пробурчал он. – Я в Поясе Астероидов не плутал!

– Да никто и не спорит, – миролюбиво сказал Гонзо. – Я и сам вижу теперь, что это та самая дорога.

– Я в Море Спокойствия без навигатора ходил... – не унимался граф, – и весь Гарлем с закрытыми глазами, как свои пять... Стоп, а это что такое?

Из-за поворота дороги вдруг углом выступил темный массив леса.

– Вот леса точно не было! – сказал Христофор.

– Сам знаю! – огрызнулся Джек Милдэм, натягивая поводья.

Коляска остановилась. Ветер прошумел в вершинах черных елей.

– Что за чертовщина? – тихо ругался кучер. – Где мы свернуть-то могли?

– Просто ума не приложу... где _вы_ могли свернуть, – произнес Христофор голосом следователя Богоушека. – Оля, ты случайно не знаешь, куда это мы заехали... с графом?

– Знаю, – просто сказала Ольга. – Это Легостаевский лес...

– Как Легостаевский лес? – удивился Джек. – Ах, Легостаевский! Ну, значит, я просто левее взял... Тогда едем дальше, а там вырулим!

– Да, – согласилась Ольга, – поезжай. Теперь уже все равно...

Коляска снова тронулась в путь. Черные ели пошептались над ней, качаясь на ветру, и отступили. Дорога снова пошла полями. Уже, кажется, замелькали по сторонам знакомые места, но наступивший сумрак мешал их как следует рассмотреть. Наконец, впереди показались выстроившиеся двумя рядами огоньки – освещенные окна большого дома.

– Да вон же усадьба! – обрадовался Джек. – Не такой уж и крюк получился.

– Ну, слава Богу! – Христофор облегченно вздохнул. – А то я уж боялся, что заедем к черту на кулички...

– Вот именно, – тихо сказала Ольга.

– Что ты говоришь, Оленька?

– Я говорю, это именно то, что нам нужно...

– Да! Вот только не пойму, с какой это стороны мы подъезжаем... – граф, привстав на козлах, огляделся вокруг, – ворота-то где?

– Вон там, напротив столба, – сказала Ольга.

– Какого еще столба?

– Того самого: «Владение помещика, отставного коллежского секретаря...» и так далее.

– Оля, ты на что намекаешь? – встревожился Христофор.

– Какие уж тут намеки! Смотри сам.

Большое двухэтажное строение, постепенно приближаясь, казалось все более знакомым, но все меньше походило на дом Куратова.

– Значит, мы все-таки заблудилсь... – произнес Христофор.

– Нет, – отозвалась княжна, – не заблудились...

– Но ведь это дом Бочарова!

– Правильно. А вон и хозяин...

Плотная приземистая фигура показалась в воротах. Петр Силыч широко расставил руки, словно хотел обнять сразу всех гостей вместе с тройкой коней.

– Наконец-то! – закричал он еще издали. А уж мы ждем-пождем, все очи проглядели! Думаем, не сбился бы кучер с дороги, темень-то какая! На-ка, вот, тебе, братец, на водку!

Бочаров вскочил на подножку, сунул растерявшемуся графу какую-то мелочь в руку и повернулся к Ольге.

– Сударыня! – произнес он, сняв картуз и приложив его к сердцу, – Я счастлив принимать в своем, так сказать, скромном жилище особу столь знатную и столь, так сказать, sharmant... Доктор, что же вы? Представьте меня!

Христофор, несколько опешивший от такого напора, прокашлялся и сказал:

– Рекомендую, мадам... Петр Силыч Бочаров, богатейший здешний помещик...

– Готов служить! – Бочаров поцеловал Ольге руку и заговорщицки подмигнул Христофору. – Вы уж простите старика, что слегка покривил вам дорогу и заманил, так сказать, не спросясь... Просто мечтал оказать гостеприимство!

– Позвольте, но ведь Куратов.. – начал было Христофор.

– И Куратов здесь! Все здесь!

– Да как же он согласился?!

– Упрям, что и говорить! Весь в матушку! Да, впрочем, и Турицын хорош. Так что я их и спрашивать не стал. Перенес к себе всю компанию – и дело с концом! Только прошу вас, ничего им не говорите. Пусть думают себе, что хотят... Вон они, высыпали!

На крыльце показались Савелий Лукич Куратов с матушкой, Григорий Александрович Турицын и осовело хлопающий глазами урядник, видимо, только что разбуженный.

Когда коляска подъехала ближе, Куратов выступил вперед и, прижав руку к сердцу, с чувством произнес:

– Сударыня! Я счастлив принимать в своем, так сказать, скромном жилище особу столь знатную и столь, так сказать, sharmant...

Ольга покивала ему шляпой и, выходя из коляски, подала руку.

– Он думает, что это его дом! – прошептал Христофор.

– Нормально, да? – отозвался граф.

Бочаров, стоявший тут же, только хихикнул. Обман его блестяще удался, однако все присутствующие чувствовали себя немного не в своей тарелке. Турицын и Аграфена Кондратьевна испуганно косились по сторонам, урядник хмурился, протирая заспанные глаза, да и сам Куратов, пригласив гостей в дом, то и дело спотыкался о пороги и, казалось, не знал, как пройти в гостиную.

Петр Силыч вызвался помочь ему в распоряжениях по дому, сам слетал на кухню и в столовую, тотчас вернулся и объявил, что стол накрыт к ужину.

Ольга оставила шляпу и дорожный плащ в отведенной ей комнате, после чего вышла к столу, поразив присутствующих странной, нездешней красотой и почти демонической остротой черт лица. Умело наложенные краски грима и тушь сделали ее взгляд пронзительным, придали бровям надменный излом, а губам – властное и неулыбчивое выражение.

Это сразу настроило всех сидевших за столом на серьезный лад. К тому же еще выяснилось, что мадам Борщаговская плохо говорит по-русски, из помещиков же только Турицын кое-как мог объясниться по-французски. Так что ужин почти весь прошел в чинном молчании. Впрочем, доктор Михельсон успел рассказать, что спиритическое искусство родилось в Америке, в Европу же быстро перекочевало оттого, что именно здесь еще, над полями былых сражений витает самый славный из духов – дух императора Наполеона.