Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Степные рыцари - Петров-Бирюк Дмитрий Ильич - Страница 17


17
Изменить размер шрифта:

На Войсковом кругу выбрали легкую станицу в составе пяти казаков во главе со станичным атаманом Потапом Петровым, послали к царю Михаилу Федоровичу сообщить о взятии крепости Азова.

НАХОДКА

На Войсковом кругу казаки объявили Азов христианским вольным градом, освятили старую церковь Святого Иоанна Крестителя и заложили постройку новой во имя чудотворца Николая.

Все — и донские казаки и запорожцы — разместились жить в пустых домах горожан. По постановлению круга войсковою атамана Татаринова с сыновьями поселили в замке азовского паши.

Атаман запротивился было идти жить в замок, но казаки потребовали выполнить их решение. Делать нечего, подчиниться надо было. У казаков существовал такой неписаный закон: если войсковой атаман не подчиняется общему решению Войскового круга, то казаки могли лишить атамана власти и даже казнить, если находили нужным это сделать. Некоторые казаки с дозволения походного атамана перевезли в Азов своих жен и детей и зажили семейной жизнью.

Сам же атаман Татаринов свою жену из Черкасска не перевозил в Азов. В Черкасске как-никак у него было свое хозяйство. За ним нужен был всегда свой глаз.

С каждым днем в Азове становилось жить все веселей. Прослышав о том, что в нем крепко засели казаки, с Руси в город стали прибывать купцы с товарами. Привезли разные заманчивые товары и торговые люди из Кафы, Керчи и Тамани, веря заверениям казаков «не трогать чужого добра купеческого».

В городе пооткрывали кабаки и харчевни.

Еще радостнее стало в Азове, когда туда пришло известие о том, что казачий отряд перерезал путь кубанским татарам, возвращавшимся из набега с Украины с богатой добычей, и разгромил их, отняв награбленное добро, и отбил захваченных в неволю украинцев. А чуть позже другой отряд казаков разбил большую группу турок и темрокских черкесов на Кагальнике.

* * *

Атаман Татаринов отлично знал, что турки не примирятся с захватом крепости Азова казаками. Во что бы то ни стало, не считаясь ни с какими жертвами, они постараются ее вернуть. Поэтому атаман деятельно начал готовиться к обороне. Он приказал заделать пролом от взрыва в стене крепости, надежно укрепить надолбы, глубже прорыть рвы.

Сам же он за всеми работами и следил. Вставая с рассветом, ложился поздно, хмельного ничего не пил.

Он ввел строгую дисциплину в полках, чем немало вызвал нареканий со стороны казаков, привыкших к своевольству.

Чтоб неприятель не мог напасть на крепость внезапно, день и ночь далеко от Азова высылались казачьи конные разъезды, которые в случае появления вражеского войска сейчас же сообщили бы войсковому атаману.

Все было приготовлено к встрече врага, а он все не появлялся, приводя в недоумение и атамана и казаков. Когда появится враг? — этот вопрос томил всех.

Лето проходило спокойно. Теперь все уже — и донцы и черкасы — стали привыкать к уютной жизни в Азове. Некоторые до того обленились от безделья и каждодневного пьянства, что обросли жиром, потолстели.

* * *

Но не столько страшила атамана Татаринова осада крепости турками, сколько возвращение легкой станицы, посланной к царю.

Тревожно поджидал атаман вестей из Москвы. Как-то царь потерпит известие о взятии Азова?.. А как он отнесется к убийству турецкого посла Томы Кантакузена? Ой и крепко же побаивался царского гнева Михаил Татаринов…

Как-то атаману потребовался Гурейка — надо было написать грамоту мирному ногайскому мурзе. Но сколько ни искали парнишку, нигде не могли найти.

А между тем Гурейка в последнее время частенько куда-то исчезал, только никто этого не замечал.

Но куда же это паренек отлучался? Что за тайна такая? А тайна действительно была, и очень большая.

Однажды, вскоре после взятия Азова, когда атаман уже поселился с сыновьями на житье в замке паши, Гурейка из любопытства стал осматривать замок.

В этом громадном здании было комнат пятнадцать, из них атаман с сыновьями жил только в двух. Остальные пустовали. Гурейка расхаживал по звонким комнатам, любовался. Всюду были развешаны персидские ковры, какие-то восточные картины, стояли шкафы с дорогой посудой.

— Вот, дьяволы, жили так жили! — завистливо сказал он. — Не то что мы — тряпье трясем да вечно в грязи живем.

Войдя в большую комнату, уставленную зеркалами, Гурейка уселся на мягкую табуретку и стал задумчиво рассматривать картину, висевшую на стене, с изображением какого-то эпизода из жизни пророка Магомета, основателя ислама.

Так в молчании он сидел минут пять.

Вдруг в комнате рядом скрипнула половица. Гурейка насторожился. Ему показалось, что там кто-то ходит, но так тихо, едва уловимо. Паренек подкрался к двери и заглянул.

Кто-то в белом, как призрак, скользнул в угол. Гурейка был суеверен. Разных там привидений и духов он страшно боялся. Перекрестившись, он рявкнул:

— С нами бог! Да расточатся врази его.

Какое-то маленькое существо, сжавшись в углу, тоненьким голоском зарыдало.

Гурейка ободрился. Он подумал, что нечистая сила не будет плакать.

Вытащив из ножен саблю, он храбро двинулся к углу, где копошилось и так жалобно плакало это непонятное, загадочное существо.

— Кто ты? — по-русски спросил Гурейка, на всякий случай подняв саблю.

В ответ существо зарыдало еще громче, еще жалобнее.

— Говори ж, кто ты? — грозно повторил он по-турецки. — А то так вот саблей и полосну.

— Я Фатима, — ответил сквозь слезы тоненький, нежный голосок.

— Что это за Фатима? Откуда ты?

— Я дочь паши… Не убивай меня, казак. Не убивай!

Гурейка сорвал с ее головы кисейный шарф. Девочка закрыла лицо руками:

— Коран запрещает открывать лицо женщинам.

— Нас никто не видит тут, — сказал Гурейка. — Опусти руки.

Маленькая, хрупкая девочка, как показалось вначале Гурейке, упала перед ним на колени и умоляюще протянула руку.

— Аллахом заклинаю тебя, не убивай!.. Я никому зла не сделала…

Она была очень красивая девочка. Особенно хороши у нее большие голубые выразительные глаза, обрамленные густыми длинными черными ресницами.

— Ты совсем маленькая, — сказал Гурейка, — Не бойся меня, я тебя не трону. Встань, — потянул он ее за руку. — Садись вот на стул.

Она перестала плакать и села.

— Расскажи, что ты тут делаешь?

Девочка снова заплакала и рассказала Гурейке свою печальную историю. Она дочь паши. Жила в этом замке. Когда казаки ворвались в крепость, паша с солдатами заперся а замке и оборонялся. А потом… Фатима при воспоминании от ужаса закрыла глаза маленькими руками.

— Потом казаки ворвались в наш дворец, — продолжала рассказ девочка дрожащим голосом. — Они саблями порубили всех янычар… Убили и отца, а мать, сестра и брат не знаю, куда девались.

— А ты как уцелела?

— Я убежала на чердак… Там я спряталась в хламе… Туда приходили казаки, искали, но не нашли меня.

— Бедная Фатима… — вырвалось у Гурейки. — А чего ж ты ела?

— Я иногда спускалась вниз, — призналась девочка, — когда во дворце никого не было. Я воровала хлеб и мясо…

— А сейчас хочешь есть?

— Очень.

— Я тебе сейчас принесу.

— О, я боюсь!

— Не бойся меня, Фатима, — сказал Гурейка. — Я тебе зла не сделаю. Ты мне покажешь, где ты запряталась, я тебе буду туда приносить еду и воду… А постель у тебя есть?

— Есть. Я себе принесла.

Гурейка задумался.

— Вот что я тебе скажу, Фатима, пока я с тобой, ты никого не бойся. Я тебя буду защищать. А потом я придумаю, как тебя вызволить отсюда. Может, я тебя ночью выведу из крепости в степь, и ты пойдешь куда хочешь. Может, к кубанским иль крымским татарам попадешь, а они тебя в Турцию отправят.

— Спасет тебя великий аллах, добрый человек, — снова заплакала девочка.

— Вот маленькая ты еще очень, — сокрушенно сказал Гурейка, глядя на нее, — не доберешься одна.