Конец авантюристки - Рокотов Сергей - Страница 4

— Кажется все, — прошептал врач.

Максимов умер.

Николаев был почти уверен, что похищение заказано Полещуком и корил себя за то, что не задержал его вечером в квартире Воропаева. Вскоре поступило сообщение, что «Форд» Полещука обнаружен на Мясницкой улице, чуть ли не у самой Лубянки. А Кирилл Воропаев с самого утра куда-то ушел…

События разворачивались со стремительной быстротой…

Бригада поехала в Жучки и обнаружила в нищенском деревенском доме, принадлежавшем некому Юркову следы пребывания женщины и ребенка. Но никого в доме не было.

Павел позвонил Воропаевым, и ему сообщили, что Кирилл только что ездил за Викой, заплатил выкуп и привез дочку домой. Лена исчезла…

На задержание Полещука была дана санкция прокурора. Николаев же снова поехал к Воропаевым на Тверскую…

Кирилл говорил какие-то странные невразумительные вещи. Мол, рано утром он обнаружил в почтовом ящике напечатанное на машинке письмо, в котором ему предлагалось привести на условленное место сто тысяч долларов, в обмен же ему будет дан адрес дома, где находятся Лена и Вика. Он выполнил требование, похитителей не видел, деньги положил в контейнер, потом, отъехав на определенное расстояние, видел, как их оттуда вытащили какие-то люди. Затем он снова подъехал к контейнеру и вытащил оттуда адрес: Жучки, Красноармейская два… Он поехал туда и нашел там одну Виктошеньку…

Девочка подтвердила, что была там, что какие-то люди охраняли их всю ночь, а потом маму увезли, и она осталась одна. А потом за ней приехал папа…

— Мама так плакала, когда её уводили, — всхлипывала насмерть перепуганная девочка. — Так плакала…А мне было так страшно… Это такая плохая дача… И дяди такие плохие… Хорошо, что скоро приехал папа…

— Откуда же вы так быстро взяли такую большую сумму денег? — спросил Николаев, понимая, что не верит ни единому слову Кирилла.

— Я занял…, — глядя куда-то в сторону, произнес Кирилл и, видя недоверие в глазах майора закричал: — Да не могу я об этом говорить, как вы не поймете? Мне писали в записке, а до того говорили по телефону, что убьют моих близких! Мне вообще не надо было обращаться в милицию! Я знаю, как порой кончаются такие истории! Все! Вика дома, и все… Мне уменьшили выкуп вдвое, и я достал эти деньги… Больше я не могу ничего сказать!

— Вам, помнится, вчера предлагал посильную помощь ваш друг Андрей…, — напомнил Николаев.

— Друг? — вспыхнул Кирилл и отвел взгляд. — При чем здесь он? — почти прошептал он…

Николаев обратил внимание на то, что родители Кирилла совершенно успокоились. Внучка была с ними, а особого беспокойства за судьбу невестки они не испытывали.

— Скажите, а у Лены есть родители? — спросил Павел Николаевич.

— Отец от них ушел, когда Лене было два года, — ответил Воропаев-отец. — А мать проживает в Ясенево, она учительница в младших классах. Ее зовут Вера Георгиевна.

— Вы не звонили ей?

— Пока нет… Вы знаете, я даже не знаю, как ей сообщить, она бы тут такое устроила… Характерец у нее, знаете… Она все время нас в чем-то упрекает, обвиняет… И нас, и свою дочь… То ли считает, что жить в наше время зажиточно это грех, то ли ей так уж не нравится наш Кирилл… А если она узнает про это похищение, я представляю…, — вздохнул Воропаев.

— И тем не менее, я обязан с ней побеседовать. Дайте мне номер её телефона…

… Через полчаса Николаев был в Ясенево.

Открыла ему женщина лет пятидесяти, невысокого роста, худенькая. Она строго, без всякой улыбки глядела в лицо Николаеву. Он прошел в единственную комнату маленькой, довольно уютной квартиры. Скромная мебель, черно-белый телевизор. Много книг — в шкафах, на столах, письменном и обеденном, и даже на полу…

— Случилось что-нибудь? — спросила Вера Георгиевна.

— Если можно, я об этом расскажу несколько позже. А сейчас вы мне расскажете про Лену и её взаимоотношения с мужем и Андреем Полещуком.

— А я обязана вам рассказывать про интимную жизнь моей дочери? — холодно спросила Вера Георгиевна.

— Да, — в тон ей ответил Николаев.

— Значит, расскажу. Просто так первого января следователи в гости не приходят. Были у Воропаевых на Тверской?

— Был.

— Вот хоромы-то! Не чета этому, — она махнула рукой, показывая свои скромные апартаменты.

— Квартира у них неплохая. Но эти люди её заслужили, они не воры и не бандиты, а известные хирурги…

— Они-то люди заслуженные, спору нет… Но чем все это заслужил этот придурочный Кирюша, ума не приложу…

— Да, не очень-то вы высокого мнения о своем зяте.

— А почему я должна быть о нем высокого мнения? Воткнули его по блату в университет, кончил он его с горем пополам, потом был дрянным ничтожным преподавателем, потом стал жуликом и проходимцем, кем был по своей сути всегда. Но самое печальное заключается в том, что моя глупая дочь имела несчастье познакомиться с этим маменькиным сыночком и выйти за него замуж. Наплел ей с три короба, она уши и развесила — квартира на улице Горького, квартира на Фрунзенской набережной, у отца «Мерседес», дача в Жуковке, отец членов Политбюро лечит, ещё бы не клюнуть? Кстати, все, что он сказал — чистая правда… Что, небось, влип в историю Кирюша? Сидит, наверное, в Бутырке или ещё где-нибудь? Угадала? — криво улыбнулась Вера Георгиевна.

— Нет, — покачал головой Николаев.

— Нет, так будет, — безапелляционно заявила Вера Георгиевна.

— Послушайте, ведь ваша дочь за ним замужем. И по-моему, они живут очень хорошо, у них прекрасная квартира, у родителей дача, они купили иномарку, у них растет очаровательная дочь. У Кирилла зарегистрированная фирма стройматериалов… Вы что, завидуете своей дочери?

Тут неожиданно Вера Георгиевна расхохоталась, чем даже несколько испугала Николаева.

— Я завидую ей?!!! Да разве счастье в барахле? Там же любовью не пахнет! А что за жизнь без любви? Скука одна…

— По-моему, Кирилл очень любит вашу дочь, — возразил Николаев.

— Да какое мне дело, кого он любит? Она его не любит — вот что главное. Совсем не любит, мягко говоря. Это же не жизнь, а каждодневная пытка… Вы знаете, наверное, мой муж ушел от нас, когда Лене было два годика. А мы любили друг друга. Как мы были счастливы… Это были великолепные годы… Мы жили в коммуналке, в комнатке восемь метров. Старый дом в центре, запущенный, с мышами, тараканами… Очередь в туалет, в ванную… И тем не менее такое счастье, каждодневное, каждоминутное…

— И что же ему помешало, этому счастью?

— Измена, разумеется. Он увлекся одной шлюхой со своей работы, я не простила. Он уехал в Сибирь. Теперь работает там, в Новосибирске главным инженером завода. Не женат. Двадцать лет зовет меня туда. А я не могу. Так вот…

— Я слышал, что и у вашей Лены тоже была любовь?

— Да…, — задумалась Вера Георгиевна. — Любовь была, ещё какая любовь… Только глупая она очень, моя дочь… На кой черт ей понадобилось их знакомить? Тройственный союз получился…

— А какого вы мнения об Андрее Полещуке?

— Об Андрее? Это мужик… Сильный, красивый. Да что там говорить, они любят друг друга до сих пор. Он оказался аферистом, отсидел за свои темные делишки, но я почему-то испытываю к нему какое-то уважение. Когда они встречались с Леной, она была совсем другой, на неё приятно было смотреть. Я вообще воспитывала Лену в большой строгости, никаких там поздних возвращений, тусовок не допускала, она у меня как шелковая была. Но тогда… Андрей ухаживал за ней ещё в школе, потом он ушел в армию, она его ждала. Лена кончила школу, работала в 39-й библиотеке, здесь неподалеку. Он каждый вечер встречал её после работы, провожал до дома, а жил он в Солнцево, не так уж близко. Раньше-то жили рядом, в центре, в коммуналках. И школа наша была рядом, я там работала в начальных классах. Мы сюда переехали в восемьдесят четвертом. Лена два года отсюда в центр в школу ездила. Короче, Лена стала поздно возвращаться. Пару раз я задала ей трепку, а потом он к нам зашел, мы посидели, поговорили, и я поняла — у них любовь. И стала отпускать с ним Лену, я верила ему, за ним, как за каменной стеной, он бы её в обиду не дал. Но впутался в аферы, сел… А потом появился этот Кирюша. Они очень недолго встречались, быстро поженились. Ладно, что же все-таки произошло? Говорите, не тяните…