Записки летчика М.С.Бабушкина. 1893-1938 - Бабушкин Михаил Сергеевич - Страница 9

– Слыхано было от дедов, что придет большущий корабль и пролетит над ним птица мерзкая, сатанинская… На шее у той птицы – страшенный дьявол. Наведет он и на зверя мор, и на людей мор, и на землю, и на воду… А из брюха той птицы – струи огненные…

«Э-э, – думаю, – это про выхлопную трубу мотора. «Техническая» старушка, хорошо разбирается».

– Брось, бабка, ругаться. Слетай-ка лучше в небеса. – шутливо предложил бортмеханик. – Главный дьявол прокатит весело.

– Тьфу, окаянный, проклятущий, вот я вам… – отплевываясь, бормотала старуха.

Парнишки захохотали, но бабка так свирепо на них взглянула, что смех замер. Здесь привыкли ни в чем не прекословить старшим. Смеяться над этой бредовой старухой считалось кощунством.

Знакомство с поморами

Впервые дни, где бы мы ни появлялись, за нами шла толпа молодежи. Останавливаешься. Беседуешь с ними. Если хочешь подробно узнать что-либо, надо всегда расспрашивать «на миру», когда кругом много народу, – тогда скорее получишь ответы на все вопросы. Из разговоров мы узнавали, что разные «божие» старушки, пророчицы, продолжают распускать всевозможные слухи.

Чтобы проверить наше «бесовское» происхождение, старушки нам и в спину по три раза плевали и воздух крестили – видимо, изгоняли беса. А мы, как назло, не исчезали, продолжали невредимыми ходить по деревне. Базировались мы не только в Койде, но довольно часто и на острове Моржовец.

Потом, через несколько лет, когда изменилась сама жизнь в Беломорье, а летчики завоевали полное доверие населения, о всех этих происшествиях весело вспоминали и мы и наши друзья – старые промышленники. Но все это давалось с большим трудом, приходилось много думать о том, как найти общий язык с койдинским населением. Надо было во что бы то ни стало завоевать доверие людей, доказать, что мы прилетели для помощи в их тяжелом труде, что мы – друзья.

Присматриваясь к жизни промышленников и разговаривая с ними, я увидел, как этих людей закаляют опасности промысла.

Как-то раз подогнало зверя на льдинах к берегу острова Моржовец. Время было промысловое – март. На остров съехались промышленники из разных сел, человек триста. Все они работали по лодкам, каждая лодка самостоятельно. Некоторые собирались семьей, побогаче – отправляли лодку и нанимали покрытчиков (рабочих, которые таскали лодку, снимали шкуры со зверя и подтаскивали их к лодкам). Чтобы заинтересовать покрытчиков большей добычей, им платили с головы зверя.

Небо было в тучах, дул крепкий норд-ост. Когда приливным течением стало поджимать лед к берегу, пошел снег, который постепенно перешел в пургу. Вдруг с моря послышался рев молодого зверя – белька. Промышленники бросились на пловучий лед.

Ветер с каждой минутой крепчал, откуда-то нагнало туман. Туман, снег, ветер – все это смешалось в какой-то хаос. И в этом хаосе мелькали, словно привидения, люди. Они прыгали с льдины на льдину, тащили за собой лодки, подбирали зеленцов (белек и зеленец – детеныши тюленя; зеленец только что родился – дня два, а белек уже прожил несколько дней, и его шкурка приняла белый цвет).

Вот тут-то и сказывался опыт промышленника. Он должен был знать, куда итти, твердо помнить направление, где оставил землю, учитывать, как далеко ушел от берега, с какой скоростью и куда несет его льдину, не забывать, что после прилива начнется отлив. И горе тому, кто забывал о времени отлива: прозеваешь, во-время не выберешься на землю, тогда прощай все – и промысел и товарищи, которые тщетно будут поджидать ночами и жечь сигнальные костры. Море беспощадно, льды коварны. Они редко выпускают жертву из своих холодных объятий.

Впервые тогда я увидел колоссальные нагромождения льда у берега острова Моржовец. Я был поражен. Как могло случиться, что куски, обломки льда весом в десятки тонн, подымало на много метров вверх? Кое-где на берегу острова образовывался вал из льда высотой до десяти метров. И на самом верху такого вала были огромные ледяные глыбы. Люди, живущие на севере, каждый день наблюдают льды, привыкают к ним и зачастую не замечают прекрасной картины, какую создает природа. А мне хорошо запомнились они.

Во время отлива вода уходит от берега, обнажаются пески. На них и высятся колоссальные нагромождения. Человек теряется среди них. Он кажется маленьким, пигмеем. Вы видите вокруг не просто горы льда, а как бы развалины величественного города; тут есть и пирамиды, и колонны, гроты, перекидные висячие мосты ажурной работы. Солнце переливается на них разными цветами, В пещерах висят гигантские ледяные сосульки.

Немудрено, что человек, впервые попавший в такой ледяной город, бывает потрясен величием дел природы.

В другой раз, не то в конце марта, не то в начале апреля, снова испортилась погода. Мы отменили разведку. Вечером я пошел на берег посмотреть, как мимо острова сильным ветром несет лед. На берегу стояла группа промышленников. Некоторые смотрели вдаль на лед в бинокль. Я присоединился к ним. Спросил, что они высматривают. Они ответили, что таким ветром, наверно, к берегу прижмет залежку молодняка – ту, которую мы за два дня до этого видели в районе Кедовских кошек.

Меня это очень заинтересовало. Раньше я почти: не видел вблизи живого зверя, в особенности белька. Сверху, во время полетов, можно хорошо разглядеть только взрослого тюленя, но и то лишь в общих очертаниях. Детенышей совсем невидно – они белые и сливаются со льдом.

Я решил провести эту ночь с промышленниками в землянке, поджидая прихода зверя. К ночи разыгрался шторм. Когда дозорные, дежурившие на берегу, сообщили наконец, что к берегу поджало зверя, мы бросились на лед. Староста артели догнал меня у самого берега. Он категорически запретил мне спускаться на лед с промышленниками, так как весной очень опасно ходить по льду, особенно в сильный ветер.

– Оторвет льдину от берега, и тогда ты пропал. Никто тебя не спасет, – уверял он меня.

Такие случаи были частенько даже с опытными зверобоями. Я сделал вид, что послушался, и повернул в сторону. Отошел шагов триста. Вижу, поблизости никого нет. Тогда я быстро повернул, спустился с обрыва и подошел к самому краю припая. И хотя в своей летной жизни я не раз бывал во всяких переделках и не могу причислить себя к робкому десятку, но на этот раз испугался. На меня лезла какая-то гора. Сверху к моим ногам катились с грохотом глыбы льда. Я бросился назад.

В темноте казалось, что произошло землетрясение, берег провалился, море вместе со льдом поднялось выше острова и начинает заливать его. Я пришел в себя, лишь когда подбежал к обрыву берега и увидел, что остров стоит на месте, все в порядке. Правда, сзади продолжал приближаться глухой рокот наступающего ледяного вала. Ветер дул с прежней силой. Темно. Ничего не видно. Только с моря доносились треск ломающегося льда и душераздирающие вопли бельков. Их матери – утельги – ушли в воду, почувствовав приближение людей.

Утром я увидел на берегу то, что так напугало меня в ночной тьме. Оказалось, что за ночь штормом нагнало колоссальный барьер льда высотой метров двадцать пять. Вот тут я и понял, как на такую высоту попадают громадные обломки льда.

Ночной промысел закончился не совсем благополучно. Двух промышленников оторвало на льдине и унесло в море. Это были два брата Клюевы из Койды, самые опытные и смелые промышленники. Мы сильно волновались за их жизнь. Весь следующий день продолжался сильный ветер с туманом и снегопадом. Вылет для поисков пропавших был невозможен. С берега подавали сигналы, стреляли из пушки, зажгли вращающийся маяк; ночью по берегу в нескольких местах горели сигнальные костры. Так в тревоге за две человеческие жизни прошли весь день и следующая ночь. А наутро прилив пригнал льдину, на которой были Клюевы, на другую сторону острова. Они вернулись сильно утомленные, но совершенно здоровые и невредимые.

Так началось мое знакомство со льдами на Севере.

Я понял, что надо быть опытным ходоком по льдам, знать их особенности и направление течений.