1001 день в Рио-де-Жанейро - Бобров Владимир Л. - Страница 18

Среди видов детского труда в городах Бразилии один из самых распространенных — труд рыночных разносчиков. Второе место занимают чистильщики обуви. И те и другие — это дети фавелудас, то есть жителей фавел. Когда закрывается рынок, самодельные повозки заполняются забракованными и непроданными отходами торговли и владелец тачки помимо зажатой в потном кулаке бумажки-денежки везет к фавеле, к себе домой, то, что не смог продать изворотливый продавец, то, чем будет питаться мальчишка и его близкие до следующего рынка.

Фавелы и фавелудас

Фавелами называют скопления лачуг, лишенных элементарных удобств и комфорта, которые, как правило, расположены на склонах гор. Само слово «фавела», которое очень часто повторяется сейчас в Рио-де-Жанейро и в разговорах и в печати, перекочевало сюда из Баии. В 1889 году, во время подавления коммуны «Канудас»[17] на северо-востоке страны, правительственные войска разбили лагерь на холме в предместье Баии, носившем название «Фавела», и располагались на нем до прекращения военных действий. После кампании войска вернулись в Рио и были размещены из-за отсутствия другого подходящего места на горе Провиденсия, недалеко от военного министерства. Вскоре первоначальное название горы — Провиденсия — было забыто и ее стали называть Фавела. Солдаты постепенно обзаводились семьями, обрастали скарбом, и вот название «Фавела» закрепилось за всеми районами города, где властвовала нищета.

Впоследствии под этим термином стали понимать любое бедное жилище — лачугу.

Сейчас в фавелах живут сотни тысяч коренных жителей города. Только в районе Пенья, где находится знаменитая церковь с вырубленными у ее подножия, прямо в монолите скалы, 360 ступенями, количество фавел достигает 40 тысяч.

Рио-де-Жанейро — город чудовищных, неправдоподобных контрастов. Эту особенность города подчеркивают очень охотно и местные и иностранные журналисты. Но контраст контрасту — рознь. Бывают контрасты, которые лишь подчеркивают то или иное позитивное явление, не останавливая внимания на негативном. К фавелам это не относится. С какой бы точки зрения ни рассматривать город, фавела всегда служит мрачным фоном, который не только выгодно оттеняет так называемые достижения цивилизации, но, напротив, является молчаливым и страшным упреком в их адрес.

Фавелы занимают колоссальные участки земли и находятся в черте города. Ни яркая растительность тропиков, ни сверхмодерн новостроек, ни горы, ни океан не могут скрыть от человека, впервые попавшего в город, вопиющее убожество и нищету этих поселений.

Фавелы города можно разделить на два вида. Одни льнут к воде. Их видишь на берегу залива, когда, например, едешь с аэродрома Гальао. Они плотно обступили два противоположных берега единственного озера города — Родриго-де-Фрейтас.

Фавелы другого вида — горные, более распространены. Как сакли в аулах, карабкаются они по склонам гор. Крыши нижнего ряда хижин служат тротуаром следующему ряду, и так все выше и выше, почти к самым ступням каменного Христа, величественный монумент которому возвышается над городом.

Обрамление из экзотической флоры только подчеркивает убожество фавел

Чем выше фавела, тем труднее к ней взбираться, тем тяжелее носить воду и продукты. Водопровода и канализации в фавелах не имеется. Все отходы стекают между жилищами сверху вниз по канавкам или желобам. Знойный воздух насыщен испарениями гниющих отбросов и нечистот. Когда проезжаешь мимо такого поселения, зловоние проникает в машину даже при плотно закрытых окнах.

Издали фавелы напоминают разросшийся лишай, уродующий прекрасное тело города. Но издали не видишь деталей, не чувствуешь запаха и как-то смиряешься с ними, стараясь подсознательно отвлечь свое внимание на другое. Но когда приходится проходить вблизи, только одна мысль настойчиво сверлит мозг: как могут здесь жить люди? Как можно допустить существование таких клоак? Почему люди не покинут эти зловонные лачуги и не уйдут жить в райские тропические леса, в которых нельзя умереть с голоду, или почему не построят себе ту же хижину, но вдали от подобных, где-нибудь далеко за городом, на берегу ласкового океана, который, так же как лес, всегда прокормит? Почему? Ответ на этот вопрос только один: путы общества. Человек — общественное существо и жить вне общества не может. Робинзоном добровольно никто не становится. Уйти из фавелы — это значит отказаться от надежды «выйти в люди», то есть взобраться хоть на одну ступеньку выше по общественной лестнице, отказаться от будущего, которое люди, и в особенности обездоленные, представляют в мечтах значительно лучшим, чем настоящее. Живущие в фавелах почти всегда многодетны. И даже тот, кто окончательно потерял надежду на свой успех, никогда не теряет надежды на успех своих детей. Поэтому фавелудас не бросают свои прокопченные конуры и остаются в черте города, который так соблазнителен, который вселяет так много надежд…

И проходят дни, годы, жизнь.

Впрочем, бывают и исключения. Газеты, журналы, кино и телевидение взахлеб рассказывают о счастливой судьбе двух фавелудас, волей случая и силой своего таланта вознесенных на вершину славы, богатства и всеобщего поклонения. Эльза Соарес и Пеле — королева самбы и король футбола. Ореол славы этих некоронованных королей кружит головы. Не потому ли, когда бы вы ни проезжали мимо фавелы, всегда увидите босоногих девчонок, яростно отстукивающих голыми пятками темпераментную самбу, и мальчишек, гоняющих футбольный мяч?

Когда же появились фавелы? Ни на одной старинной гравюре города их нет. На акварелях Дебре, достоверность которых в изображении городской жизни Бразилии XIX века не вызывает сомнений, они тоже отсутствуют. В классической литературе впервые о поселениях городской бедноты пишет Луис Эдмундо в книге «Рио-де-Жанейро моего времени» (конец XIX — начало XX в.). Правда, применительно к этим поселениям писатель не употребляет слово «фавела».

Видимо, датой появления фавел в Рио следует считать дату отмены рабства, то есть 1888 год. Несколько тысяч жителей города — рабов получили личную свободу. Свободу, но не больше. Отмена рабства сделала рабов людьми, но не дала им человеческих условий существования. Лишенные собственности тысячи людей, сами только вчера бывшие собственностью, не могли уйти из города, который давно уже стал их родиной.

Изгоняемые, как правило, своими бывшими хозяевами, они селились на незанятых и, естественно, самых неудобных участках города: либо на горах, либо на топких болотистых берегах бухты.

Сейчас фавела — это город в городе. Со своими лавками, парикмахерскими, закусочными-харчевнями, с непременным полицейским участком, массивное казенное здание которого четко выделяется на фоне самодельных застроек. Пойти в фавелу жителю из другой части города просто не придет в голову. Да это и небезопасно, так как фавелудас знают всех своих собратьев по несчастью если не по имени, то в лицо обязательно. Для иностранца это тем более затруднительно. Фотографировать фавелы даже из автомашины тоже очень трудно, так как помимо полицейских, которые следят очень зорко за тем, чтобы изображение вверенного им участка не попало на страницы печати, сами жители лачуг встречают в штыки любую попытку запечатлеть их вблизи их домов. Когда проходишь близко от фавелы, за каждым твоим шагом настороженно следят глаза ее обитателей. Что же, эту естественную стыдливость можно понять. Гордиться им нечем: фавела — позор города. Но увы, власти смотрят на этот позор сквозь пальцы.

В Словаре достопримечательностей Рио, изданном к 400-летию этого города, в статье, посвященной фавелам, говорится: «Благодаря усилиям нынешнего правительства штата фавелы постепенно исчезают, а их обитатели переселяются в удобные места, в поселки с современными комфортабельными домами, расположенные в пригородах Рио». К сожалению, юбилейный словарь более чем значительно приукрасил действительность.